Однажды мне захотелось крутой ноутбук. Когда я сказал об этом маме, она ответила, что таких больших денег у неё сейчас нет.
– Ну так заработай, – заорал я, привыкнув понукать мамой и сексуально доминировать. Для убедительности больно отхлестал ладонями по щекам.
Она горько расплакалась и ушла в свою комнату. Я надулся и не разговаривал с ней весь вечер. Ночью, не выдержав, позвал к себе в постель, сам раздел и заставил сосать. Мама покорно легла у меня в ногах и всю ночь под одеялом сосала и облизывала мой член. Я так и заснул, не вынимая его у неё изо рта. На следующий день, на занятиях в универе, я рассказал о своей проблеме приятелю-однокурснику Максу.
– Я могу тебе помочь, – сказал он. – Сколько лет твоей мамке?
– Сорок пять, – ответил я честно.
– А она хорошо сохранилась? Как выглядит? – с интересом спросил Макс. – Фигура, ничего, нормальная? Не слишком толстая? На лицо симпатичная?
– Всё в норме, – показал я приятелю большой палец. – Мама у меня просто супер! А фигурка – пальчики оближешь... после мастурбации. Особенно, когда в бикини...
– У меня завтра серьёзные пацаны соберутся, – выслушав меня и согласно кивнув, продолжил Макс. – Так мы как раз хотели поразвлечься со взрослой тёткой, которая нам в мамки годится. Твоя согласится? Мы хорошо заплатим.
– Сколько? – алчно переспросил я.
– На крутой, навороченный ноутбук хватит, – заверил Макс.
– Тогда я её уговорю, – загадочно ухмыльнувшись, пообещал я.
Вечером я устроил маме очередной скандал, опять жестоко бил по щекам, даже пригрозил раздеть до гола и высечь колючими ветками шиповника, который рос во дворе, как раз под нашим балконом. Она снова плакала, просила не наказывать её так жестоко и говорила, что не может сейчас достать таких больших денег. Тогда я сказал ей о предложении Макса.
– Хорошо, только чтобы об этом не узнали его родители, – попросила она.
Вечером я созвонился с Максом и обо всем договорился.
На следующий день мама отпросилась с работы, так как днём надо было идти к Максу. Мы условились, что утром к нам зайдёт младшая сестра Макса и подготовит маму. В одиннадцать она явилась.
– Ну, где твоя маманя? – спросила она у меня. – Проснулась уже?
– Да, – ответил я, – ждёт в зале.
Нэлли (как звали сестрёнку Макса) повернулась ко мне.
– Мне надо её подготовить, – сказала она. – Но ты за мной не ходи, тебе не нужно этого видеть.
Она вошла в зал и, не здороваясь, властно приказала маме:
– Пойдёмте в спальню.
Они зашли в мамину комнату, а я стал слушать и подсматривать в щелку приоткрытой двери.
– Вас сегодня будут трахать несколько молодых парней, которые вам в сыновья годятся. Вы будете перед ними голая. Они будут делать с вашим телом всё, что захотят и хорошо заплатят за это. Вам ведь нужны деньги? Вы согласны? – спросила Нэлли покорную маму.
– Да, – опустив голову, тихо ответила она.
– Хорошо, – сказала Нэлли, – тогда я должна вас хорошенько осмотреть. Снимите с себя всё.
Я видел, как мама на глазах у Нэлли торопливо, дрожащими руками, сняла халатик, лифчик и большие некрасивые трусы, которые по прежнему носила, не признавая новой молодёжной моды на маленькие, едва прикрывающие промежность, стринги.
Через несколько минут мама предстала перед молодой девушкой совершенно голой и беззащитной, готовой на всё. Нэлли внимательно осмотрела её спереди, велела открыть рот, просунула в него два пальца.
– Вы хорошо делаете минет? – спросила девушка. – Представьте, что это не мои пальцы, а мужской член. Сосите.
Мама тут же начала с удовольствием, со знанием дела обсасывать Нэллины пальчики. Облизывала их мягким влажным языком, крепко сжимала крупными, бесстыжими, рабочими губами. Нэлли понравилось, как мама сосёт. Она убрала пальцы, ласково потеребила маму за щеку, стала осматривать и ощупывать груди, живот и не побритый, заросший лобок.
– Повернитесь спиной, и наклонитесь, – потребовала строго Нэлли.
Мама тут же повиновалась.
– Раздвиньте пальцами ягодицы.
Когда покорная мама сделала и это, девушка нагнулась и стала рассматривать мамину раскрытую розовую пизду.
– Хорошая у вас щель, не разъёбаная, – похвалила девушка. – Дырка маленькая, как у целочки. Брат с парнями будут довольны.
Нэлли просунула в дырку маминой пизды два пальца и стала медленно и нежно двигать ими туда сюда. Голая, стоящая раком перед молодой девушкой, мама стала ёрзать ногами и попой и слабо постанывать от удовольствия.
– Хорошо? – с понимающей улыбкой спросила девушка.
– Очень хорошо, – ответила мама. – Продолжайте, пожалуйста.
– Ну нет, хорошего понемножку, – засмеялась Нэлли, вытащила мокрые пальцы из маминой пизды и дала ей облизать.
Я всё это время смотрел на маму с огромным вожделением, еле сдерживаясь, чтобы не начать дрочить тут же, за дверью. Удерживало только присутствие Нэлли.
Когда процедура осмотра закончилась, девушка снова произнесла командирским, не терпящим возражения голосом:
– Оденьте ночную рубашку на голое тело, чтобы ничего под ней не было. И всё. На ноги – тапочки. И пойдёмте. Пора. Нас уже ждут.
Достав из шкафа коротенькую, прозрачную ночнушку, мама одела её, как велели, на голое тело. Нэлли достала из сумочки собачий ошейник с поводком.
– Голову нагните, одену, – приказала она маме. – Как сука пойдёте на поводке.
Мама безропотно нагнулась, и Нэлли крепко затянула на её шее ошейник.
– Пошла, – грубо приказала девушка и дёрнула за поводок. Полуобнажённая мама послушно, как комнатная собачонка, торопливо последовала вслед за ней.
– Можно я поприсутствую? – спросил я Нэлли, когда они вышли из спальни.
– Ну, если хочешь смотреть, как насилуют и мучают твою мать, пойдём, – ответила она.
Макс жил в нашем подъезде, поэтому мы спустились на два этажа ниже. Я шёл, стараясь не подать вида, что боюсь, как бы нас кто-нибудь не увидел. Вспомнил, как вот так же вёл однажды совершенно голую маму на первый этаж, чтобы выебать на ступеньках. Но тогда была глубокая ночь, и соседи все спали. Маме тоже, видимо, было сейчас не в кайф, но отступать было уже поздно. Пришлось испить чашу унижений до дна. Нэлли позвонила в дверь. Открыл Макс.
– Ребята, шлюху привели, – радостно закричал он, увидев маму на собачьем поводке.
Нэлли отдала ему конец поводка и отправилась погулять на улицу. А мы с мамой вошли в квартиру. Друзья Макса высыпали в коридор. Их было пятеро.
– Ты будешь сегодня нашей рабыней, – сказал Макс.
– Да, мальчики, – ответила мама, опустив голову. – На сегодня я ваша покорная рабыня. Делайте со мной всё, что хотите, только не бейте и сильно не мучайте.
Один из парней подошёл к ней, завел её руки за спину, связал верёвкой. Потом взял ножницы и срезал бретельки ночнушки. Рубашка упала на пол, и мама осталась абсолютно голая.
– Снимай тапки, у нас в квартире ковры, – приказал ей Макс.
Мама разулась и встала на пол босиком.
– На колени, сука! – зловеще выкрикнул Макс и хлопнул маму что есть силы пятернёй по лицу. Она рухнула перед ним на колени, как подкошенная. Макс взял поводок и потащил маму в комнату.
Парни, гогоча и взбрыкивая, как застоявшиеся жеребцы, повали следом. Там они схватили маму, поставили на ноги и грубо повалили на спину на кровать. Макс торопливо разделся. Два парня широко развели в стороны мамины голые ноги, держа их за щиколотки. Макс лёг на неё и стал жадно целовать крупные белые груди с большими плотными коричневыми сосками. Он облизывал её сиськи долго, минут пять, и всё больше и больше заводился. Иногда, в эстазе, Макс чувствительно кусал её грудь или сосок зубами, и мама вскрикивала от острой боли. Потом он вошёл в неё. Макс трахал маму грубо, рывками. Мама вздрагивала от каждого толчка, но не издавала ни звука. Из её глаз полились слёзы. Она стала всхлипывать. Через несколько минут Макс обильно кончил ей на живот и встал.
Его место занял другой парень, и изнасилование продолжилось. Парни менялись, трахая маму без перерыва. Некоторым из них нравилось во время ебли больно сдавливать пальцами мамины соски и слушать её жалобные крики и стоны. Одни трахали маму лёжа, другие – раком. Очередной в это время дрочил член или всовывал его маме в рот. Я тоже захотел по привычке приправить маме «лысого» за щеку и спросил разрешения у Макса.
– Только после всех нас, – сказал он.
Когда все по разу поимели маму, её подняли с кровати. Макс развязал её затёкшие руки, снял давивший шею ошейник и кивнул мне.
– Мы пока отдохнём, покурим, посмотрим телик, а ты займись своей мамкой. Можешь её потрахать, но не долго. На сегодня она наша.
Ребята, голые, разошлись по квартире. Мама осталась стоять передо мной, безвольно опустив голову и руки. Изо рта у неё вытекала струйками чужая сперма – ей только что наспускали в рот. По толстым красивым ляжкам тоже густо текло, волосы на лобке были мокрые, примятые и слипшиеся от спермы.
– Принеси из коридора свою ночнушку и вытрись, – брезгливо сказал я маме. Мне было противно ебать маму в мокрую от чужой спермы пизду. Она тут же пошла. Жопа у неё тоже была вся в свежей сперме.
К этому времени уже вернулась с прогулки Нэлли со своей подружкой – красивой стройной белокурой девушкой. В коридоре они столкнулись с голой мамой.
– А это ещё кто? – удивлённо спросила у Нэлли её подружка.
– Это зрелая шлюха, которую сегодня трахает Макс с пацанами, – ответила Нэлли. – Пока родители уехали на дачу, они развлекаются.
– А мне она ножки полижет? – спросила белокурая красотка.
– Да, конечно, – кивнула сестрёнка Макса. Глянув строго на маму, она приказала: – Станьте на колени и вылижите ножки Веронике.
Мама опустилась на колени перед блондинкой. Та сняла с ноги белый чулочек и подставила красивую, миниатюрную ножку маме.
– Лижи, шлюха! – грубым голосом велела Вероника.
Мама стала страстно вылизывать её ступню и маленькие нежные пальчики. Белокурая Вероника, в истоме прикрыв глаза и приоткрыв от удовольствия ротик, тихо блаженствовала. Быстро возбудившись и получив острое наслаждение, она бесцеремонно приподняла свою цветную мини-юбочку, оттянула в сторону крохотный треугольничек малюсеньких трусиков и приказала маме:
– А теперь, шлюха, подлижи меня здесь. Живо!
Мама, не вставая с колен, подползла к девушке и стала по-собачьи, широким розовым языком, вылизывать её маленькую, безволосую киску. Вероника застонала от удовольствия и эротически закатила подкрашенные тушью глазёнки. Энергично задвигала попой и бёдрами. Нэлли, не отрываясь, горящим от возбуждения взглядом наблюдала за ними. Когда мама довела Веронику своим умелым, юрким, как мышь, языком до взвинченного оргазма, и белокурая красотка с криками и конвульсивными движениями стройного тела, наконец, кончила, наступила очередь Нэлли. Она быстро сняла туфельки на высоких тонких шпильках, коротенькое, плотно обтягивающее фигуру, тёмно-синее платьице, чёрные колготки. Приказала маме:
– Наденьте на мои ножки туфельки, потом лягте на пол и оближите их хорошенько. Мы только что гуляли с Вероникой по улице, и туфли сильно запылились.
Мама тут же сделала, что ей велели: надела на Нэллины ножки туфельки, легла животом на пол и стала покорно облизывать их влажным языком. Сестрёнка Макса, похотливо хихикая от удовольствия, подняла правую ножку.
– Пососите шпильку.
Мама сейчас же взяла в рот шпильку и стала с наслаждением сосать.
– Другую, – велела девушка.
Мама обработала ртом и вторую шпильку.
– Теперь начинайте облизывать мои ножки. Все. От щиколоток до попы и киски, – придумала новое унижение для послушной мамы сестра Макса.
Мама лёжа со страстью облизала ноги девушки, насколько доставал язык. После попросила разрешения встать на колени и продолжить лизать. Сестрёнка Макса милостиво разрешила. Когда обе её ножки влажно блестели от маминой слюны и были стерильно чистые, Нэлли слегка нагнулась и развела тонкими пальчиками в стороны аккуратные белые булочки своей прекрасной маленькой попы.
– Вылижите языком и обсосите губами мою задницу и особенно дырочку, – сказала она. – Я очень это люблю, но мне никто ещё её не лизал. Вы будете первая. Но вам ведь верно – всё равно? Вы ведь и так шлюха...
Мама согласно кивнула головой, подтверждая этим, что она действительно шлюха. Безропотно принялась за попу девушки. Она и сама уже не осознавала, до какой степени пала и опустилась. Но ей казалось всё это естественным, ведь она делала это из любви ко мне, своему единственному сыну. Когда мама справилась и с последним заданием, Нэлли сказала, надевая трусики и колготки:
– А теперь встаньте и приготовьте мальчикам кофе, а то они уже по вам соскучились.
Голая мама, так и не успев вытереться, вся в засохших потёках спермы, встала с колен и босиком пошла на кухню. Подружки последовали за ней, с интересом разглядывая крупные половинки её белого, незагорелого зада. На кухне мама под присмотром девушек стала варить кофе. Сваренный дымящийся душистый напиток она ловко разлила по чашечкам и понесла на подносе в зал.
– Ты где была, сучка? – увидев её с дурацким подносом, гневно вскричал я. Парни уже начали возвращаться в зал, и я понял, что выебать теперь маму мне не удастся.
– Вова, прости, но Нэлли пришла со своей подружкой Вероникой, и та попросила меня полизать её ноги. Я это сделала, – виновато призналась мама. – Потом я лизала её киску. Потом – шпильки и попу Нэлли... Сварила всем кофе... Сынок, не обижайся, пожалуйста, дома я тебе сделаю всё, что захочешь. Но здесь нужно работать. Это ведь всё – для тебя!
– Что-то ты долго, блядь!? – подал голос подошедший Макс. – Сейчас будешь держать поднос, а мы тебя будем бить ремнем по голой спине, жопе и ляжкам. Если уронишь поднос или разольёшь кофе – будем пороть пока не уссышься... Вовчик, начинай, ты ведь её хотел, – обратился он ко мне.
Я не стал говорить, что хотел совсем не этого, но спорить не стал. Маму вывели на середину комнаты, поднос она держала перед собой. Макс поднялся с дивана, взял тонкий кожаный ремень и подал мне. Я подошёл к маме сзади, намотал ремень на руку и, размахнувшись, с силой врезал по её широкой обнажённой спине. Мама вскрикнула и слегка подалась вперёд, но поднос не уронила. Я стегал её жестоко, оставляя на спине и попе красные полосы. Мама кричала и плакала. Поднос она, тем не менее, удержала и кофе в чашечках не разлила.
– Ну, кто следующий? – спросил Макс, видя, что я утомился.
Подошёл другой парень с небольшим, несколько искривлённым, торчащим хуем, взял у меня ремень и ударил маму по жопе.
– Если через десять ударов шлюха не разольёт кофе, ты получаешь штрафное очко и на полчаса выходишь из игры, – объявил условия порки Макс. – Будем поступать честно и справедливо, как во всём цивилизованном мире во время спортивных состязаний.
Парень старался изо всех сил, сёк мамино беззащитное нагое тело так, что на нём появились страшные красные рубцы. На восьмом ударе мама не выдержала, вскрикнула от боли, резко качнулась и пролила кофе в нескольких чашечках.
– Всё, ты проиграла, – обрадовался Макс, приказал маме поставить поднос на журнальный столик, а самой ждать, что решит жюри и какое наказание ей придумает.
Парни, окружив столик, взяли каждый по чашечке, стали с наслаждением пить остро пахнущий приятный горячий напиток и обсуждать дальнейшую участь провинившейся мамы.
– А хрена тут долго думать, – беззаботно сказал один парень, – поставим старую шлюху на четыре кости и будем бить ногами по жопе, а она пусть угадывает, кто врезал. Не угадает – всю сраку отобьём. Угадает – достанется победителю конкурса. Типа, как у Якубовича в «Поле чудес»: приз – в студию!
– Правильно, – поддержал идею приятеля Макс, – устроим собственное «Поле чудес». Победитель должен будет кончить, не шевелясь и не дотрагиваясь до шлюхи. А она тоже не должна прикасаться к его хую. Только будет танцевать перед ним голая, принимать всякие соблазнительные сексуальные позы, трясти жопой и сиськами, дрочить пизду и обсасывать свои пальцы.
Бригада ёбарей выразила бурный восторг по поводу услышанного, и «Поле чудес» началось. Маму, как и договаривались, поставили посередине комнаты на четвереньки, позади выстроилась команда участников. Стали хлопать её босыми ногами по заднице и спрашивать – кто бил?
Мама сделала несколько безуспешных попыток, но всё в пустую. Попа, и без того красная от ремня, её больше покраснела от ударов ног. После каждого сильного шлепка мама жалобно ойкала, просила бить не так больно, внимательно разглядывала смеющиеся лица парней, чтобы угадать наверняка. И вскоре ей это удалось. Она угадала Макса.
– Вот и хорошо, – обрадовался он. Лёг голый на диван и велел маме приступать к эротическому танцу, чтобы довести его до оргазма.
Что мама только не делала: она извивалась перед ним змеёй, показывала попу и пилотку, засовывала в неё пальцы, а потом медленно вводила их себе в рот, красным влажным язычком облизывала пальцы, страстно стонала, тяжело дышала, закатывала глазки и трясла тяжёлыми большими сиськами. Хуй у Макса стоял длинным столбом, кожица на стволе натянулась так, что были видны все прожилки и змеевидные вены. Макс стонал ей в унисон, смотрел во все глаза на безумный сексуальный танец и буквально таял от страшного вожделения. А мама, подливая масла в огонь, приблизилась к нему чуть ли не вплотную, повернулась задом и так интенсивно и быстро затрясла ягодицами, которые колыхались, как студень, что не выдержали даже некоторые зрители. Один кончил, не притрагиваясь к члену, двое или трое схватились за хуи и судорожно, рывками покончали на ковры.
Макс в конце концов тоже кончил. Дал маме облизать сперму с живота и члена, предложил приятелям придумать новое испытание для мамы.
– А я её хочу металлической линейкой по сиськам, – сказал хмурый кавказский парень (его звали Гиви).
– Сейчас принесу, – сказал Макс и принёс Гиви линейку.
Гиви велел маме вытереть сперму с губ и завести руки за голову.
Он по садистски жестоко бил металлической линейкой по маминым нежным белым грудям, по её соскам. Маме было очень больно, она прикрыла груди руками и умоляла Гиви остановиться. Но парни встали с дивана. Двое из них держали ей руки, разведя в стороны, пока Гиви с наслаждением продолжал экзекуцию. После нескольких десятков ударов мама потеряла сознание и упала на пол. Груди её были все багрово-чёрные от линейки. Двое парней, за ноги оттащили бесчувственную маму в туалет, пописали на её лицо, чем и привели в чувство. Мама встала, вся мокрая от мочи, пошатываясь, вернулась в зал.
– Да она, сучка, в ссаках, – брезгливо взглянул на неё Макс и поморщился. – Как теперь её трахать?
– Будем давать ей за щёку – на клык, – предложил хмурый кавказский парень Гиви. – Устроим соревнование на самый быстрый отсос. Кто быстрее всех кончит, ничего не делая, не шевеля хуем, – получит зрелую шлюху на полчаса в полное своё распоряжение. Сможет делать с ней всё, что захочет. Издеваться по всякому: бить, кусать, засовывать кулак в пизду. Одно условие: без членовредительства и крови.
Вся компания его дружно поддержала, и соревнования начались. Первым засунул свой член в мамин рот хозяин квартиры Макс. Стоя, как вкопанный, без движения, он кричал маме, чтобы она сосала как можно быстрее, буквально – как заведённая машина, и как можно быстрее довела его хуй до оргазма. Обосанная, голая мама, примостившись у его волосатых, кривых ног на коленях, в темпе работала ртом и головой, сося его стоявший большой палкой член. Она изнемогала от страсти, заглатывая ствол члена почти до самого корня, затем выпускала его изо рта, крепко сжимая вспухшими от усердного сосания губами. И так – раз за разом, всё быстрее и быстрее. Вскоре Макс сильно задёргался, застонал, закатил глаза и с шумным выдохом кончил в рот мамы. Взрыв был настолько мощным, что из уголков маминого рта брызнула сперма, не поместившаяся во рту.
– Четыре минуты, двадцать девять секунд, – объявил один высокий, спортивного вида парень, похожий на волейболиста. В руках у него был спортивный секундомер.
– Долго возилась, соска! – остался недоволен результатом Макс и со всей дури хлопнул маму ладонью сначала по одной, колыхнувшейся сиське, потом по другой.
Мама умоляюще на него взглянула с пола, униженно нагнула голову, прикрывая корпусом и без того отбитые груди, стала просить прощения. Изо рта у неё продолжала течь сперма Макса. К ней приблизился следующий участник состязания. Мама вернулась к своим прямым обязанностям и стала сосать у него. Результат был уже лучше: три минуты семьдесят восемь секунд. У следующего мама отсосала за три минуты ровно. Он почувствовал себя чемпионом и в знак благодарности поцеловал мамину ягодицу. Но самый поразительно-высокий результат был у Гиви: он спустил через две минуты пятьдесят четыре секунды после начала минета. Остальные участники не дотягивали и до пяти минут.
Все с криками и улулюканиями поздравили победителя своеобразного турнира и кавказец Гиви получил в награду свой приз – залитую спермой, уставшую от многочисленных отсосов маму. Я, помня, что именно Гиви отбил маме металлической линейкой сиськи, так что она потеряла сознание от боли, невольно содрогнулся. Подумал: а что он ещё придумает, и как будет пытать мою бедную маму? И хватит ли у неё после всего этого сил ублажать вечером ещё и меня?
Гиви велел маме лечь на кровать и широко расставить ноги. Попросил Макса принести из кухни сливочного масла. Пока тот ходил, кавказец стал плевать маме в промежность и растирать, увлажняя и без того влажные наружные и внутренние губы. Когда Макс принёс масло, Гиви взял кусок и принялся водить им по внутренним губам маминой пизды, вдавливая в самую внутрь. Засунул остатки потёкшего, растаявшего масла в самую дырку. Затем поплевал на свои руки, растёр их хорошо, взял ещё немного сливочного масла, стал мять и размазывать между пальцами правой руки, так что они глянцево заблестели. Закончив все эти непонятные для многих процедуры, наклонился над мамой и ввёл ей во влагалище три пальца. Мама невольно дёрнулась и глухо ойкнула. Благодаря маслу пальцы легко проскользнули в мамину пизду. Гиви потрахал её тремя пальцами, добавил ещё один, а потом осторожно ввёл пятый. Вскоре вся его рука была в маминой безобразно расширившейся вагине. Гиви сжал руку в кулак и стал им с оюесточением трахать застонавшую, заёрзавшую на кровати маму.
Все с интересом и удивлением смотрели, как большой, волосатый кулак кавказца свободно скользит в растянувшейся до невероятных размеров дыре маминой пиздени. Это была именно дыра и именно пиздень, потому что иначе всё это назвать было нельзя. Я удивился, как мама выдерживает кулак Гиви и подумал, что этому способствует сливочное масло. Мне сейчас не пришло на ум, что при родах, женское влагалище способно растянуться и больше, чтобы выпустить ребёнка. А ведь голова новорождённого куда больше кулака Гиви, и всё таки пролазит в дырку...
Изнасиловав маму кулаком, Гиви поставил её раком и пристроил уже свой огромный чёрный хуй к её заднице, чтобы отпедерасить в очко. Мама испугалась, полумала, что Гиви хочет засунуть кулак ей в попу и снова лишилась чувств. Тут Макс объявил, что время Гиви закончилась, и приз свой он уже использовал. Недовольный кавказец отошёл, а маму снова небрежно, как мешок, сбросили на пол, двое парней схватили за ноги и опять оттащили в сортир. Злой, неудовлетворённый Гиви прошёл следом, бесцеремонно оттолкнул парней, присел над лицом мамы, сунул ей в рот залупу своего члена и стал с наслаждением ссать ей в горло. Мама моментально пришла в себя, закашляла, изо рта и из носа у неё брызнула моча, из глаз потекли слёзы. Гиви ещё не выссался, перевёл струю на её лобок и крикнул, чтобы она развела ноги. Мама исполнила, и моча зажурчала прямо в её раскрытое влагалище. Двое парней, наблюдавших за этой сценой, со смехом присоединились, и через минуту мама была мокрая с ног до головы, чуть ли не плавая в жёлтой, плохо пахнущей луже.
Гиви поболтал босой ногой в ссаках на полу туалета, ощущая их приятное тепло, грубо сунул измазанную ногу в мамин широкий рот. Она, продолжая лежать на спине на кафельном полу, вся мокрая от мочи, с мокрыми, взявшимися сосульками, волосами, принялась с видимым наслаждением облизывать пальцы на ноге кавказца, сосать их, водить язычком по подошве и пятке...
Когда мама снова пришла в зал – с неё текло на дорогие ковры. Макс испугался и, ударив её босой ногой по полной, округлой жопе, прогнал в коридор.
– Ладно, – хватит на сегодня, – сказал он и дал мне денег. – В следующий раз продолжим.
Всхлипывающая, зарёванная, мокрая от мочи мама подобрала в коридоре с пола изрезанную ножницами ночнушку, наспех вытерлась, прикрыла ею вспухшие, почерневшие от ударов груди, и я повёл её домой. По пути нам встретились две девчонки, которые при виде голой, плачущей мамы дурашливо захихикали, притворно отвернулись и быстро прошмыгнули мимо нас вниз. Мама побежала наверх ещё быстрее. Я еле за ней поспевал. В квартире сказала мне, что – пропала. Теперь весь дом узнает, что я вёл её по подъезду голую и избитую. Я беспечно ответил, что – пусть знают. Если она стала настоящей шлюхой, то и нечего это скрывать. Может, после этого появятся новые клиенты, и мы будем хорошо зарабатывать.
В квартире мама забилась в свою комнату и долго плакала от боли и унижения. Вся спина и попа у неё были исполосованы кроваво-красными рубцами, и она не могла ни сидеть, ни лежать на спине. Отбитые линейкой сиськи тоже безобразно вздулись, болели и кровоточили. Я залил их йодом. Потом велел повернуться, нагнул маму и помазал смоченной в йоде ваткой раны на спине и заднице. Из вспухшего, разработанного влагалища у неё ощутимо пахло засохшей спермой. Мама так и не успела помыться. Но я от этого острого запаха наоборот почему-то сильно возбудился. Член мой тут же вскочил, лишь только я представил, как в маму сегодня кончали один за другим молодые здоровые парни. Их большие вставшие хуи были в её рту и пизде. Своим языком она лизала голые ножки и пиздёнки молодых девочек. Мама опустилась ниже унитаза, и главным виновником этого был я!
Мне стало приятно, что я смог подчинить себе сильную взрослую женщину, свою мать, с которой теперь могу делать всё, что захочу. Даже вытирать об неё ноги. Смазав йодом раны на мамином теле, я быстро сбросил с себя всю одежду.
– Тебя, сука, сегодня трахали все, кому не лень, а своему родному сыну ты не дала! – грозно воскликнул я. В притворной ярости схватил маму за волосы и по полу потащил голую в свою комнату.
Мама взвыла от боли, страшно испугалась, заорала не своим голосом:
– Сыночек, не бей! У меня и так всё тело болит. Прости, я дам, дам тебе! Я только тебя люблю, родной мой... Выеби меня как хочешь. Всё, всё ради тебя сделаю! Я же твоя мать...
В своей комнате, я отпустил её волосы. С торчащим членом сел на кровать.
– Ползи ко мне, сука! – велел маме.
Она подползла на четвереньках и жадно заглотнула ртом головку моего члена. Она сосала, как никогда до этого. Уже через минуту я почувствовал, что вот-вот кончу. Тогда я вытащил член из её рта, приподнял с кровати задницу, сказал маме:
– Ляг на кровать под меня – лицом вверх.
Мама моментально выполнила, распластавшись голая на моей постели – лицо её оказалось как раз под моей попой. Я с удовольствием сел на её опухшую от слёз физиономию и стал ёрзать по ней попой.
– Лижи мне очко и яйца. Да глубоко просовывай в жопу язык, так мне по кайфу, – жёстко сказал я. – Работай так, чтобы я от твоего языка через три минуты спустил. Если не кончу через три минуты, свяжу ремнём руки и ноги, возьму электрический провод, и буду сечь до потери сознания. Время пошло!..