Глава 1. «Фея Оранжа и апельсиновое рукоблудие».
Линн сидела в кузове грузового пикапа и смотрела на людей работавших в апельсиновой рощице. От солнца их тела укрывали только лёгкие рубашки, и лучи играли на мокрых от пота загорелых мускулах рук.
Её грудь чуть щемило изнутри и немножко покалывало в упирающихся в лифчик сосках. Тёмно-карие глаза её искристо поблёскивали и подёргивались дымкой нечаянного вожделения. Её длинные ноги - заключённые сейчас в жёсткую робу рабочего костюма - чуть сводило от возникшей в них слабости: её мягкая щелка промокла...
Так случалось обычно всегда, когда она наблюдала их работу, вдыхая ноздрями лакомый апельсиновый аромат. Всегда этот запах, запах налитых соком свежих апельсиновых плодов, приводил её в состояние лёгкой эротической экзальтации. Линн не понимала почему, она просто наслаждалась им, вот и всё.
Она унаследовала апельсиновую рощу, когда два года тому назад муж её стал безвестным американским полярником и объявил, что будет появляться в семье теперь "посезонно", то есть лишь в периоды произвольно-климатических пингвиньих миграций. Линн подумала, что он наверняка стал ковбоем на оцивиленном Западе, чтобы драть там потаскух по салунам, и предложила ему в дорогу пачку гандонов, которые на земных полюсах вообще-то вроде как ни к чему. А когда они поженились ещё - в этой роще он её отодрал. Он принёс её на руках к своему апельсиновому ранчо, и прекрасные ароматы этих райских тропических яблок одурманили её сознание полностью...
В течение прошлого года Линн была вынуждена ежедневно выезжать на плантацию и руководить работой людей. Она была леди-босс, и само собой поэтому ни один из рабочих и близко не приближался к ней. Линн не вполне была уверена в том, могло ли что-нибудь произойти в случае, если бы кому-нибудь из них подобная мысль взбрела в голову, впрочем возможности были самые тесные - ей приходилось работать с рабочими иногда чуть не плечо в плечо. Весь прошлый месяц, к примеру, она привозила им ледяную воду и лимонад. Это жутко напрягало водителей машин позади неё в уличных пробках, когда она буксировала за своим пикапом пару огромных контейнеров, ухудшая им видимость; но это вызвало внутренне очень ощутимую волну признательности со стороны рабочих - иногда ей казалось теперь, когда она смотрела в их тепло-приветливо улыбающиеся лица, что они может быть даже готовы ради неё почти что на всё...
Иногда Линн от сознания этого просто безумно пёрло - стоило ей лишь шевельнуть пальчиком, и каждый из этих загорелых, мускулистых бродяг мог с радостью оказаться у её подрагивающего от страсти животика... Ко всему прочему она была ещё и до очарование красива.
Мало того, что она обладала красивым лицом с сексапильно-обворожительными подёрнутыми дымкой затаённого вожделенья глазами, с припухшими в свежей налитости губами, с длинными чёрными волосами и изящным маленьким носиком. Кроме этого она имела ещё и фантастически грациозное тело. Да ещё деньги и скромный соцстатус начинающей апельсиномагнатки... Отодрать такую козу, бесспорно, мечтал не один из её рабочих в своих рукоблудных грёзах и снах.
Но до сих пор Линн всё выжидала чего-то и пока пальчиком шевелила, лишь сидя в кузове с напряжённо подрагивающими вытянутыми бёдрами в штаниках своего комбинезона и исподтишка созерцая работающих людей. Разгрузив прицепы с термосами, они вернулись к работе сейчас, а она протянула свою ладонь между плотно стиснутыми тканью ляжками и погладила себя по штанам от коленок до самой пизды. Пизда тут же отозвалась крайне встревоженными щекотно-покалывающими и будоражащими всё тело импульсами: она слишком сильно дотронулась пальчиками до втиснутых в плотные ткани губок... Она очень любила предаваться этому занятию в последнее время - просто сидеть в кузове, смотреть на работающих людей и ласково тискать свою киску. Зачастую она просиживала так очень подолгу, и тогда целое море фантазий накрывало её с головой: она представляла себе одного из них... или даже не одного... а рука её всё напряжённей и сильней надавливала на мягкий ротик пизды, вминая и потирая складки её рабочей одежды.
"У каждого...", шептала она еле слышно, наяривая вверх и вниз свою скрытую симпатяшку-пизду, "У каждого из них есть красивый... встающий до твёрдого... хуй...". Мысль приводила в лёгкий экстаз. Она представила себе всех своих рабочих, работающих в саду без одежды... перемещающихся точно так же, как сейчас перед её глазами, но с обнажёнными полностью телами и... с налитыми от возбуждения членами... Это видение затянуло её взгляд влажной пеленой почти реализующегося миража, и её рука сильно тиснулась сложенными в щепотку пальчиками под ротик жадной пизды. Линн в изнеможении от прилива чувств растопырила ноги настолько насколько позволяли борта кузова её пикапа и почувствовала, как вымокает, рискуя промочить всё насквозь, её пизда под штанами...
Она резко опустилась на задницу возле распахнутой дверцы кузова, съедая взглядом их мускулистые полуобнажённые торсы. Никогда прежде мысль приспустить штаны комбеза не приходила и близко, но сегодня потребность в ощущениях была какой-то безумящей и сверхнастойчивой - вся она была какой-то словно проголодавшейся изнутри, и всё её тело тихонько вибрировало от нетерпения...
Сбросив лямки костюма с плечей, она уронила его верхнюю часть себе на коленки. Из-под пояса показались завитки её чёрных мягких волос, и рука тут же прикрыла их ладошкой, пошевеливая пробирающимися к расщелине пальчиками. В переизбытке чувств она тихо вздохнула. Образы этих звероподобных мужиков с обнажёнными, подрагивающими членами увлекли всё сознание Линн, пока она пропихивала руку под пояс штанов к своей мягко-мокрой мохнатке. Она зашевелила пальчиками в своей взволнованно-обрадованной влажной пизде, поглаживая её в теснине страстно пламенеющего клитора и поёрзывая задницей по полу кузова машины...
Её клитор был вздут и горяч, и она сильно сжимала его подушечками пальчиков и потирала его нежные бока, а потом, отпустив, резко поддрачивала указательным пальцем ему головку. Подобных упражнений её пизда долго не выдерживала, и стремительный оргазм не заставил себя ждать - её глаза завороженно остеклененели, дрожь от вжатой в пол задницы прокатилась по всему телу, и Линн с вкусным облегчением кончила...
"Оооо...ххх... Какая прелесть!...", прошептала она, переполняемая эйфористичными волнами счастья, "Ой, бля, как хорошо!..." И пока дрожь в теле стихала, она оставила руку под поясом штанов покоиться на мягко-утихшей пизде, снова наблюдая за рабочими. Но одного оргазма никогда не хватало для горячей милашки Линн. Зачастую она требовала даже больше, чем два-три. Линн обречённо прислонилась спиной к пристёгнутой к стенке запаске и стала ожидать очень скорого нового позыва страстей. Штаны её по-прежнему были спущены почти до бёдер ей под лобок, а чаша ладошки нежно пожимала мягко-выпуклый холмик влажной пизды...
Определённо, в этом момент стоило лишь кому-нибудь из рабочих подойти к открытому кузову и увидеть её сидящей с запущенными в мягкие кучеряшки пальчиками... Линн точно знала, что обкончалась бы тут же, немедленно!... При этом можно было просто окликнуть кого-нибудь, и дело было бы сделано... но на подобное безумие у неё просто не хватало духу... она понятие не имела, что надо будет со всем этим делать, если кто-нибудь из рабочих-мужчин увидит её в реальности.
Она представила себе, что это всё-таки случилось, и один из рабочих заметил её... Или даже не один... Пред её мысленным взором сбор апельсиновых плодов резко нацелился на один единственный её собственный апельсин между ног...
"Они видят мою пизду... эти парни...", чуть слышно шептала она, сопровождая по очереди каждого из видимых из пикапа людей и вновь уже наяривая пальчиками свои дующиеся в нетерпении губки писы. Когда они склонялись над ящиками, она просто вныривала возбуждённым взглядом под прощелины обтягивающих их упругие задницы штанов... "Они бесстыже смотрят прямо мне на пизду... Видят, какая она скользкая и промокшая от нагрева... Они достают и показывают мне своих петухов!... Ой, блин, я сама вцепляюсь в эти стволы... Какие они восхитительно твёрдые, живые, упругие... Уф, как хочется подрочить каждому из них... каждому его твёрдо-ёбанного петуха!... И одновременно дрочить им всем и себе..."
Её пальчик заскользил побыстрее от этого с ума сводящего её страстного шёпота. Тихое почмокивание послышалось в кузове пикапа из-под её выдрачиваемой пизды и до предела уже возбудило её...
"Ооо...ххх... Играйте с моей пиздой, парни!", она шептала, прикусывая нижнюю губку и подцепляя клитор на основание среднего пальца вверх-вниз. "Играйте с моим жарким, промокшим очком... Заставьте мою апельсинку кончить!... Уф, ёбаный палец - почти как все эти их твёрдые, горячие петухи!... О, Боже... они ебут меня и заполняют меня своим липким соком!"
Её ладошка бешенно дёргалась под поясом ткани приспущенных штанов комбинезона. Пизда пульсировала на пороге оргазма. Один из рабочих поднял руку, приветливо взмахнув и одновременно доложив условным знаком о заполненности апельсиновой тары, и она едва лишь смогла взмахнуть ему в ответ: её стиснутый в ладошке страстный прощелок зашёлся в исступляющих ритмах экстаза... Её задница пошла по полу кузова, и непроизвольное постанывание сорвалось с пересохших губ.
Взгляд её постепенно растуманился и вышел из власти миражей. Линн резко подскочила в кузове - рабочий, который махал ей рукой, шёл к машине. Она постаралась как можно незаметней дёрнуть словно застрявшей там под лобком рукой. Попытка полностью вернуть на место штаны успехом не увенчалась - ей удалось лишь наспех поддёрнуть пояс с болтающимися лямками и прикрыть всё это безобразие длинным подолом рабочей рубашки...
- Что с вами? Что-то случилось, мисс Линн? - стоящий перед ней рабочий был явно обеспокоен.
- Нет, ничего!... - она говорила и чувствовала капельки пота сбегающие по её лицу. - Ничего не случилось, ты чё, Джейк!
- Мне показалось, что вы стонали... - в растерянности он почесал лоб через шляпу.
- Это не я! - рассмеялась она, как маленькая девочка.
- Хм... Тогда мне, наверное, пора продолжить работу... Вы уверены, что мне не стоит настаивать на том, чтобы проводить вас до дому? - он заботливо смотрел ей в лицо. - Вы кажетесь немного бледной... Это ведь не от жары, мисс Линн?
- Джейк, перестань! - она улыбалась ему в ответ. - От жары я себя всегда чувствую себя прекрасно - солнечный удар мне не грозит! Всё в норме со мной, но... спасибо, Джейк, так или иначе!
Джейк улыбнулся, всё ещё моргая глазами на неё, и пошёл обратно. Линн проводила его прекрасно сложенную фигуру озорною усмешкой и всю дорогу домой, пока она пробиралась, взметая облака пыли колёсами, по просёлку, её разбирал лёгкий смех. Да... Если бы Джейк оказался в кузове пикапа, то ему представилась бы исключительная возможность наблюдать "мисс Линн" со спадающими штанами и выбивающимися из-под края рубашки тёмными кучеряшками!... А возьмись он проводить её "до дому", кому-нибудь из них пришлось бы поддерживать её так и не вернувшиеся лямками на плечи штаны комбинезона... Она остановила машину перед домом и лишь здесь привела себя в относительный порядок.
Дом был очень стар, но добротен, как испытанный верный товарищ. В два этажа он обогревал всю семью мужа тремя основательными каминами вот уже более сотни лет. Старомодные часы на стене оповестили её размеренными ударами: Каролина и Бобби скоро вернутся из школы. Но ещё было предостаточно времени на то, чтобы принять хорошую ванну. Она открыла воду, легла под вздымаемые вороха пены и погрузилась в нежно-ласковые объятия счастья - всё тело легко парило в невесомости, и эйфория от всего происшедшего накрыла её с головой...
Боже, она трахалась с собственным пальцем, наблюдая за рабочими в саду!... И это же начинало входить в привычку уже, но... Но это было столь захватывающе... Как в самый первый раз, когда она кончила, лишь прижимая основание ладошки к тугой ткани штанов, так и теперь, когда она фактически спустила перед ними штаны, чуть ли не на виду у всей плантации... За время регулярных выдрачиваний процесс не только не утратил своей обворожительности, но, казалось, стал ещё более привлекателен. Но как в первый день своей нечаянной "шалости", так и сейчас она по-прежнему абсолютно не представляла себе собственной реакции (не говоря уже о реакции самих рабочих) в том случае, если кто-нибудь из них действительно вдруг окажется рядом в пикантный момент и застанет её за этим забавным занятием. Может быть, Джейк...
Джейк был примерно одного с ней возраста и чертовски симпатичен. Говорил он с ней, в отличие от большинства других рабочих, как-то ухитряясь пропускать связующие ненормативы речи, что бесспорно свидетельствовало о наличии определённого интеллекта. К тому же у него налицо были организационные способности, и хоть работал он вместе с остальными в апельсиновых рощах, но она назначила его диспетчером полевых бригад. И пришёл он тогда, в тот день, когда она как никогда нуждалась в людях, а безработные всего штата, казалось, вконец удовлетворились своим статусом и наниматься ни в куда не торопились. И одет был прилично, и руки его тогда свидетельствовали о контактах скорей с тонкими инструментами, чем с отбойным молотком. Да, он не создавал впечатление человека апельсиновых погрузок и выгрузок. Но она тогда очень нуждалась в любых рабочих руках, которые могла получить. И, как оказалось, рабочий и после диспетчер команд из него получился не хуже, чем какой-нибудь врач, музыкал-ме
таллург или задрипанный сисадмин. Он отлично ладил с людьми и откуда-то знал, как можно получить максимум прибыли, не устраивая при этом идиотско-потогонных горячек и не выматывая людей.
В первые полгода Линн устроила его в маленький одноместный домик, в котором когда-то жил предыдущий диспетчер. И Джейк всегда отруливал до этого своего домика пешком, хотя имел внеочередное право на занятие места в кузове её пикапа. И он не бухал, в отличие от некоторых, и даже не отлынивал от работы...
Намечтавшись о Джейке, Линн вылезла из ванной и, одеваясь, усмехнулась в своё отражение при мысли о том, что весь свой гидросеанс она провела, как раньше в юности, за поиском подходящего мужа. "Вроде ж есть один уже...", она подмигнула своему отражению, вспомнив Боба с его вечными замашками по покорению мира через женско-пингвиньи сердца, "Ничего - было бы два!...". Окончательно подняв себе настроение этими помыслами о полиандрии, она спустилась вниз, наблюдая уже подходящий к дому автобус. И лишь улыбалась, видя, как Бобби и Каролина выходят из автобуса и по-дежурному препираются между собой...
Линн любила своих малышей и по своему втайне гордилась ими. При всех их постоянных препирательствах и взбалмошных, на первый взгляд, подростковых характерах, они умудрялись довольно неплохо учиться в средней школе и быть почти послушными, отвечающими взаимностью на её любовь детьми. То, что им приходилось расти на дачно-ранчевых просторах, в фактической изоляции от большинства городских сверстников, шло им только на пользу: они отлично умели находить себе занятия сами и всегда в состоянии были самостоятельно себя развлечь. А Каролин вообще недавно сдала на водительские права и теперь постоянно доставала Линн ежеутренними вопросами о том, не пора ли ей поехать в школу на машине.
По тропинке домой Каролин попыталась сопровождать своего младшего брата лёгкими стимулирующими, на её взгляд, его движение шалопетами, но Бобби почему-то не придерживался её взгляда - вместо этого он начал придерживаться собственных удобных позиций в полушаге позади старшей сестры: в случае опасности с её стороны всегда можно было попытаться отвесить ей коленкой подпопник и тут же оперативно смыться. Тогда Каролин изменила стратегию и, всё-таки щёлкнув родного до нервной дрожи в животике брата под вихры на лобешнике, звонко рассмеялась и сама стала сматываться от него в направлении спасительно виднеющейся на крыльце мамочки. Линн невольно улыбнулась, когда Бобби удалось на последнем вираже догнать всё же эту стрекозу и вцепиться ей в правый карман плесированной юбочки её школьной формы. Доча истово завизжала, а карман юбки не выдержал...
Каролин подбежала к крыльцу, всё ещё запыхиваясь в приступах смеха.
- Мамочка, ну! - её смеющиеся глаза сверкали на Линн. - Посмотри, что этот юный сын описянного муравья (Прим.: буквальный перевод.) сделал с моей формой! Он оторвал мне карман, это маленький уё... нехороший засранец!
Гнавшийся за ней Бобби также прибыл для официального рандеву с встречающей мамочкой; по лицу его широким рассветом была нарисована сияющая улыбка:
- Твоя задница показывается и уже показалась, Каролин! - он чуть повизгивал даже в приступе невероятного восторга.
Линн повернула дочь тылом к себе и посмотрела на растерзанные складочки юбки. Свисающий вниз карман углом оголял одну сливочно-округлую половинку туго стянутой тканью задницы Каролин. Эта очаровательная полупопка была видна до самого прощелка, где она благополучно переходила в млечно-атласное бедро её дочери. Внезапная дрожь при виде этого охватила Линн и она ещё чуть сильней приотвернула край оторванного кармана. Её пальцы чуть коснулись мягкой, шелковистой плоти задницы девочки, и Линн чуть задохнулась...
Каролина обернулась через плечо на мать, и та стремительно отвела взгляд. Бобби свалился на пол в восторге и принялся перекатываться с боку на бок в приступах хохота.
- Твоя задница показывается... Твоя задница показывается!... - твердил он сквозь приступы смеха, как зацикленный.
- Сейчас твоя задница покажется, маленький кусочек какашки! - Каролина ринулась на брата, и они вместе покатились по полу.
"Ой-ё...ёй!...", Линн замерла, наблюдая за ними, и внезапно почувствовав знакомые позывы в пизде. Она смотрела, как Каролина, несколько раз обернув Бобби вокруг себя, повергает младшего братишку на лопатки. Симпатичная задница дочи каждый раз показывалась в прореху при каждом обороте и теперь, когда Каролине удалось оседлать Бобби, просто выпячивалась маленькой порозовевшей от напряжения булочкой над его джинсами... Каролина вовсю пыталась добраться до удерживаемой братом застёжки молнии. Бобби, задыхаясь от смеха, сражался за свою ширинку, как за жизненно-важный бастион. Наконец, Каролине удалось, прочно оседлав и сжав коленками его бёдра, отдёрнуть его прицепившиеся к мотне руки и стремительно спустить вниз молнию его джинсов. Она ухватилась обеими руками за его распахнутый пояс.
Линн смотрела на показавшийся верх белых трусик-шортов сына и думала, что должна срочно положить этому конец...
- Всё, крошка-гавно! Теперь сам ты покажешься! - взвизгнула Каролина в триумфе и дёрнула изо всех сил штаны его школьной формы вниз.
И вдруг все звуки разом замерли. Бобби перестал хохотать, как умалишённый, и больше не дёргался в руках сестры. Каролина сидела на его сдёрнутых до коленок штанах с горящими глазами и подрагивающими в ляжках ножками. А в трусах-шортах "маленького гавнюка" Бобби был явно обозначен надувшийся ствол немаленького хуя...
Хуй Бобби отчётливо выделялся мягко-эластичной тканью трусов и вдобавок очевидно пульсировал. То, что он у него встал, поняла даже Каролина - слишком уж упёрто пёрла головка напряжённого хуя под самую резинку его трусов. А натянувшаяся на залупу ему мягкая белая ткань чуть выделялась тёмным пятнышком над пустившей слезу вожделения его уретрой. Под стволом красиво очерченные выпукло выпирали два овальных полушария его яиц...
От возмущения, ни слова не говоря, Каролина слегка хлопнула ладошкой поперёк этого нагло выглядящего ствола. Бобби чуть снова не рассмеялся - эта пощёчина пришлась ему явно по вкусу!...
- Теперь я понимаю, почему девочки в школе называют тебя мелким маньяком! Я вижу теперь почему!
- Они называют меня не мелким, а сексуальным маньяком! И вовсе не из-за того, что ты видишь!...
- Скажи ещё - сексапильным, катяшка невыросшая!
Линн стояла, слушала их обычный уже почти вернувшийся на привычно-весёлые ноты трёп и не могла отвести взгляд от напряжённо торчащего в трусы хуя своего сына...
- Прекратите немедленно, вы - обои два! - прикрикнула она на них, чтобы скрыть дрожь в пытающемся не слушаться голосе.
Каролина поднялась с его бёдер, всё ещё держа свой исполненный иронии взгляд на выпуклости трусов брата. Бобби встал на ноги и, придерживая подымаемые по бёдрам штаны, запрыгал к лестнице на второй этаж. Линн проводила взглядом его упругие ягодицы и обернулась на дочь. Каролин во все глаза смотрела всё это время оказывается на неё и теперь попыталась непристойно заглянуть ей в глаза. Тихий озорной смех сорвался с уст маминой доченьки...
- Здоровски, правда, Мам?
- Что - "здоровски"? - Линн сделала вид, что не замечает подкалывающих подвохов в вопросе. - Что это ты имеешь в виду?
- Ма, расслабься! - произнесла её дочь. - Ты же видела! Так же как я...
- Понятия не имею, о чём вы говорите, моя дорогая! - Линн состроила дочери исполненные официального неприятия глазки и поспешно удалилась на кухню, чтобы самой уже избежать приступа смеха.
Каролина ни в что не поверила. Сложив обиженно губки на тот случай, если мамочке вздумается обернуться, и наморщив лобик, она осталась стоять посреди комнаты - определённо ведь мамочка видела всё, и от внимания Каролин не ушли её внутренние колебания...