Я сидела на собственной кухне, лениво помешивая сахар в чашке с кофе, стараясь не поднимать взгляд выше. Моя лучшая подруга напротив сверлила меня пристальным, подозрительным взглядом.
– Ты слишком тучная в последнее время, – серьезно сказала она, решительно отставив свою чашку в сторону. – Что случилось?
Я недовольно вздохнула, не изменяя своему хмурому выражению лица. Все верно: уже около трех месяцев я хожу как настоящая бука, испепеляя взглядом все, что движется – и что не движется тоже.
Обхожу я этим страшным взглядом только мужа. Совесть не позволяет злиться и ругаться на человека, обеспечивающего мне любую прихоть и запретившего работать. Дома, конечно, неимоверно скучно, а все красивое, блестящее и дорогое в магазинах я уже скупила. Вот и провожу целые дни болтая с подругой.
– Нет, – буркнула я в ставшей привычной сердитой манере. – Все у меня нормально.
Элизабет лукаво прищурилась и улыбнулась мне.
– Да брось, у тебя на лице все написано. И уже не первый день так. Что, неудовлетворение в постели?
Я вздохнула снова, тоже отпихнув от себя почти пустую чашку. Взгляд у Элизабет был такой, будто она видела меня насквозь и могла прочесть мои мысли. Отчасти это было правдой, иначе она не была бы моей лучшей подругой. Так есть ли смысл от нее что-то скрывать?
– Это не «неудовлетворение», это жесткий недотрах! – Честно сказала я. – Я так больше не могу.
– Ну так поговори с ним – в чем проблема?
– Он все время очень занят. Уезжает рано, домой приходит поздно. И так устает, что говорить со мной вообще не желает.
– Это минусы жизни с бизнесменом, – печально поддакнула подруга. – И что же, даже соблазнению не поддается?
Я устало покачала головой и Элизабет присвистнула.
– Да-а, подруга, дела. Может, мне стоит поговорить с ним, раз ты не можешь?
– Не вздумай! – В отчаянии воскликнула я, лишь смея надеяться, что подруга послушается. Язык у нее длинный, а нрав своевольный и запретить ей что-либо очень трудно. – Обидится еще на меня… Прошу, не надо.
– Не обидится.
– Элизабет!!!
– Ну хорошо, хорошо. – Она покорно склонила голову в знак того, что согласна. – Буду нема, как рыба. Но лучше тебе поскорее решить эту проблему, а то я всерьез начинаю тебя бояться.
* * *
Вечером того же дня я с немым страхом ожидала любимого дома. И хотя Элизабет пообещала мне, что ни о чем с мужем говорить не будет, я все равно опасалась за свою шкуру. Не сказать, чтобы мой муж был очень страшным. Нет, он сильный, подкаченный и высокий. Красивый. Достойный мужчина, следящий за собой. Он всегда старался быть ласковым со мной, но мог и гаркнуть за дело. А уж если эта предательница говорила с ним сегодня…
Приехал он поздно по сравнению с обычными рабочими днями, почти в половину одиннадцатого. Я старалась как можно больше молчать, чтобы не беспокоить и без того уставшего мужа. За ужином он так же был молчалив, только со свойственной ему аристократической неторопливостью поглощал свой ужин, состоявший преимущественно из морепродуктов и овощей. Да, правильное питание – тоже одна из лучших привычек. Я вглядывалась в мягкие и родные черты лица, гадая, о чем думает сейчас этот человек, но лицо его было на удивление умиротворенным как никогда. А это заставляло меня нервничать еще сильнее – слишком непривычно было видеть его практически без эмоциональным.
Чтобы не привлекать к себе внимание слишком пристальными взглядами, я потупилась и опустила взгляд в тарелку, отвлекаясь на еду. Неожиданно резкий лязг заставил меня вздрогнуть и я чуть не подпрыгнула на месте, поднимая на мужа робкий взгляд.
Любимый отложил в сторону вилку, отставил тарелку и поднялся с места, отчего я нервно дернулась снова. Встретилась с ним глазами, потихоньку утопая в сиреневой глубине.
А он вдруг расстегнул пряжку на своих брюках и одним быстрым движением выдернул толстый кожаный ремень из всех петель. Я с нарастающим волнением глядела во все глаза, как он аккуратно, краешек к краешку, складывает ремень вчетверо и хлопает им по своей открытой ладони.
– Это я тебя, значит, не удовлетворяю, да? – В мгновение ока изменившись в лице спросил мой возлюбленный, поглаживая кончиками пальцев тяжелый ремень. Я с ужасом осознала, что он специально строил из себя спокойного паиньку, чтобы я до последнего не почуяла угрозу. Мягкие черты лица стали резче, появилась злая ухмылка и черти затанцевали в его прекрасных глазах свой страшный танец. – Недотрах у тебя, да?
Я вскочила со своего места и попятилась задом, стараясь выглядеть как можно убедительнее, но голос выдал меня, предательски дрогнув:
– Ты все не так понял!
– Все я так понял, – прошипел он, в три шага обойдя стол и наступая на меня. Я в испуге огляделась по сторонам, ища пути отхода. Путь назад мне преграждал большой диван, обитый красным бархатом, и я в один миг вспрыгнула на него, перелезая через высокую спинку. – А ну иди сюда!
Чтобы спрыгнуть с дивана, мне пришлось повернуться к мужу задом и он не упустил возможность хлестнуть меня ремнем по упомянутому месту. Черная кожа обожгла мое мягкое место и я чуть взвизгнула, хотя это было еще не так страшно. Пулей вылетев из столовой, я бросилась по коридору и поздно осознала, что ноги на автомате завели меня во второе по посещаемости место в доме – в спальню. В панике нужная мысль не сразу пришла в голову и я потеряла несколько драгоценных секунд, не успев запереть замок. В дверях уже возник муж, заслонив собой дверной проем и переступил порог.
– Выйдешь отсюда только утром – если сможешь, – с довольной злостью в голосе сказал он, захлопнув дверь ногой и продолжая надвигаться на меня. – Итак, ты жалуешься своим подружкам, что я недостаточно тебя трахаю?
– Я не говорила ничего подобного, – нагло соврала я. А бежать – то уже было некуда, позади меня только кровать, огромная и мягкая – как он выбрал для удобства утех. Муж подступил ко мне вплотную, заставив тяжело плюхнуться задом на перину.
Он схватил меня за подбородок, не сильно, но властно, заставляя взглянуть в свои пылающие глаза.
– Говорила, – заявил он без тени сомнения. – Но ведь мы не можем себе позволить, чтобы ты завела себе любовника, не так ли? – Холодные пальцы сжали мой маленький острый подбородок чуть сильнее, и глаза у меня раскрылись шире. – Ты не должна забывать, кому ты принадлежишь, женщина. А ты моя с тех самых пор, как вышла за меня замуж. И я никому тебя не отдам, это ясно?
Я быстро закивала головой в знак согласия, чтобы – упаси Боже! – не разозлить своего «хозяина» еще сильнее.
– А сейчас, – склонившись ко мне ближе, он прошептал мне это в самое ухо, опалив шею горячим дыханием, – я тебя накажу. Непременно поставлю раком и отдеру… Среди прочего.
Ремень больно лизнул бедро и я вскрикнула, отскакивая на кровать подальше.
– Может лучше не надо? – Жалобно промямлила я, глядя как он снова складывает ремень в аккуратный хлыст. – Я больше не б-буду жаловаться.
– Конечно не будешь, у тебя после сегодняшней ночи вряд ли силы останутся из комнаты-то выйти.
Звучало страшно. И убедительно. Опасная смесь, особенно когда это говорит он – человек со стальным характером, за который я его и полюбила.
Странно, – подумала я, отступая к изголовью кровати. – Я же сама буквально напрашивалась на это, но сейчас мне страшно…
Поставив одно колено на кровать, свободной рукой мой мучитель схватил меня за шиворот и дернул на себя, заставив перелететь через край кровати и шмякнуться на мягкий ворсистый ковер. Он навис надо мной, прижав своим телом к полу.
– Ты наказана. – со стальными нотками в голосе сказал он. – Кровать для тебя – слишком шикарно, похотливая девка.
Я попыталась что-то возразить, но меня снова хлестнули ремнем по уже оголенному бедру. Как успел только?! Жалобная мольба о пощаде была подавлена грубым поцелуем с языком и я почувствовала, как обжигающе горячие руки быстро шастают по моему телу, выдирая из блузки неугодные пуговицы прямо с корнем. Еще пара мгновений, пока я задыхалась от таких яростных поцелуев, и я уже в одних трусиках. А мой жестокий муж все еще в одежде… Что-то мне подсказывает, что сегодня меня изнасилуют, причем грубо. Возьмут, как рабыню, а обязательно ли раздеваться полностью перед рабынями?
Неожиданно он отстранился. Схватил меня за запястье, до боли сжав руку – наверняка потом останутся синяки. Ох, а еще следы от ремня! Я с горечью прокляла тот момент, когда жаловалась Элизабет.
Муж перевернул меня и я чуть не уткнулась носом в белый ковровый ворс. Поставив провинившуюся рабу в обещанную позу, он еще несколько раз хлестнул меня по попе, отчего я взвизгнула, но в этот раз меня не заткнули, позволив и дальше жалобно скулить. Сзади слышится довольный рык и мой мучитель тут же содрал с меня кружевные трусики, которые от натуги с треском разорвались по шву. Ой-ой-ой, жареным запахло… Новый удар ремнем, но в этот раз по внутренней стороне бедра, чтобы я расставила ноги шире. Я повиновалась и тут же ощутила в себе его большой член. Вошел сразу почти на всю длину, отчего я до крови прокусила губу и тихо простонала. Да, в какой-то мере я побаивалась этой грубой силы, принудившей меня принять такую постыдную позу, но и одновременно с тем ждала этого.
Он двигался во мне резкими и быстрыми толчками, вонзаясь в меня до предела, одной рукой придерживая за шею, а второй еще зажимая в пальцах ремень, которым периодически ударял меня. Я постанывала, невольно ощущая удовольствие от такого грубого секса. Долгое отсутствие половой жизни довело меня до изнеможения и я уже была согласна на все.
Эта власть, эта грубая сила доставляла мне такое удовольствие, что я со стыдом подумала: уж не стала ли я мазохисткой? Быстро достигнув пика, я не смогла больше опираться на руки и прогнулась, чуть не упав лицом в пол. Однако властная рука, подхватив меня под грудью, опрокинула на спину. Мучитель отбросил ремень в сторону и с жадным порыкиванием приник к моим разгоряченным губам, овладев мною снова, не растеряв ни капли желания. Внезапно я поняла: не я одна страдала от нехватки нормальной семейной жизни – и нормального секса. Бедный, бедный мой мучитель, ты тоже изголодался и тебе мало… Я подалась навстречу, отвечая на поцелуй и заводясь снова, но он явно не собирается изменять своей решимости отыметь меня сегодня как следует: жадно, требовательно и очень грубо. Ну и пусть. Я не против…
* * *
Муж наконец отвалился от меня, и, излив большое количество спермы прямо на пол, лег рядом. Который этой раз? Я уже потеряла счет, наш мягкий ковер потемнел и насквозь мокрый и от твоих и моих соков, а в воздухе витает характерный сильный запах. Я тоже тяжело дышу, почти задыхаюсь и чувствую, что ты выполнил свое обещание: на ногах я стоять совсем не могу. Они словно ватные, тяжелые и совсем не подчиняются мне. Я кое-как приподнимаюсь на коленях: хочу увидеть время, чтобы хоть иметь представление, как долго мы тут предаемся греху. Я уже сделала два жалких рывка, но до тумбы еще далеко. Вдруг мой мучитель схватил меня за талию и притянул к себе, крепко обняв.
– Куда собралась? – недовольно пробормотал он, поглаживая меня по волосам. Я приникла к его груди, положив голову на сильное, подкаченное тело и слушаю частые удары сердца.
– Я… хотела… – Чувствую, что до сих пор не могу нормально говорить и отмахиваюсь, давая понять, что это уже не важно.
– Ну что, не будешь больше жаловаться? – спустя какое-то время спросил он, шлепнув меня по еще горевшей от ремня заднице.
– Не буу-ду, – жалобно проскулила я. – А ты не будешь так надолго бросать меня ради работы?
– Не буду, – тихо отозвался ты и я прикрыла глаза, блаженно улыбаясь.
После этого я уже никогда не жаловалась на недотрах.