— Черт! Черт! Черт!
Чертыхаясь, я нервно барабанила пальцами по расшитой скатерти, покрывающей изящный резной столик. Скатерть покрывали замысловатые рисунки: всадники с луками преследующие разбегающихся оленей, черные охотники с копьями за разбегающимися антилопами. Вот и мои мысли сейчас точно также разбегались в разные стороны, пребывая в смятении от столь многообещающего вечера, безжалостно скомканного в самом начале.
А ведь казалось, что сегодня мне будет обеспечен и роскошный ужин в модном ресторане и полная страсти ночь в одном из уединенных номеров, а наутро — и дорогой подарок. По крайней мере, на то, что все так и будет, намекал мой новый бойфренд: тридцатилетний красавчик, мускулистый, подтянутый, где надо галантный, где нужно — остроумный. В общем, самая подходящая пара для сногсшибательной красотки вроде меня. Целую неделю этот топ-менеджер подбивал ко мне клинья — цветы, подарки, походы по ресторанам. И вот сегодня он решил серьезно раскошелиться, пригласив меня в «Хангомею» — известный своей дороговизной ресторан. И когда я уже сделала заказ этой офисной слякоти вдруг кто-то звонит и он, извинившись, пулей вылетает за дверь, успев промямлить в оправдание, что его срочно вызывает не то начальство, ни то клиент — от расстройства я так и не поняла кто именно. Заказ он, правда, оплатил, но ведь я рассчитывала на большее. И вот теперь я сижу за столиком, вяло ковыряю вилкой поданный замысловатый салат и раздраженно посматриваю по сторонам.
Посмотреть тут есть на что — ресторан оформлен в странном смешении восточного и африканского стиля. Резные маски, прикрепленные к каждой колонне, и фигурки негритянок из черного дерева соседствуют с медными идолами Будды и еще каких-то восточных божков. Журчат фонтанчики, испускают приятные ароматы курящиеся благовония, откуда-то звучит приятная музыка — не то восточные, не то африканские мотивы. И я среди всего этого великолепия сижу одна, как дура!
Мудак он, а не менеджер, вот что я вам скажу!
Я вновь принялась осматривать зал. Нельзя сказать, чтобы он был набит битком, но народу хватало. Как и следовало ожидать, было много нерусских. Были тут улыбающиеся азиаты — китайцы или японцы, а может и казахи, — я нихрена не разбираюсь в этих узкоглазых. Были тут и негры — молодые и не очень, довольно шумные. Бедные африканские студенты, ага. Ну и кавказцы конечно, куда же без них. Чисто славянских пар было немного — основную часть русской клиентуры составляли молодые спутницы негров или «детей гор». Глядя на это, я уже начала прикидывать, как исправить сложившуюся ситуацию. Не в первой, в конце концов, начинать вечер с одним ухажером, а заканчивать с другим. Здесь хватало одиноких мужчин, иные из которых бросали на меня заинтересованные взгляды. И их можно было понять — я стройная со светло-русыми волосами, большими голубыми глазами и пухлыми алыми губками, сразу навевающими пошлые мысли. Сегодня я одела самое короткое платье, полностью открывающим мои длинные ноги, мало что скрывало и глубокое декольте меж полных грудей. Идеальная славянская девушка, лакомый кусочек для «горячих мужчин с юга». С кавказцами, я, правда, дел иметь не хотела, а вот с экзотикой вроде негра, была бы не прочь познакомиться поближе. Говорят они не жадные и веселые, а еще говорят, что никто не сравнится с настоящим черным членом. План действий еще не успел созреть в моей голове, а я уже окидывала зал оценивающим взглядом светской львицы, выбирающей черного охотника, которому будет позволено насадить меня на свое копье.
— Прошу прощения, — раздался голос у меня над ухом. Я обернулась — официант, молоденький мальчик лет восемнадцати, почтительно застыл рядом со мной.
— Я вас слушаю? — приподняла я левую бровь.
— Вас приглашают в вип-кабинку на ужин, — произнес он почтительным тоном, — если вы согласны, я провожу вас.
Я едва сумела сдержать победную улыбку — как все просто оказывается. Ну что же, раз приглашает кто-то из местных «випов» отказываться грех.
— Проводи! — я милостиво кивнула официанту и встала из-за стола. Цокая каблуками, я проследовала за своим провожатым, чувствуя, что взгляды всех мужчин прикованы к моей виляющей попке. Нет, товарищи черномазые, свой шанс вы упустили. Сегодня эта славянская куколка достанется самому достойному.
— Сюда пожалуйста, — с этими словами официант остановился перед очередной аркой и замер в почтительном поклоне, показывая где именно это «сюда». Над аркой висела очередная маска с уже знакомым мне сочетанием стилей — полные губы, глаза-щелочки, кудрявые волосы на макушке. За аркой обнаружилась приоткрытая дверь, за которую я смело и шагнула, бросив надменно через плечо.
— Спасибо!
Шагнув за порог я остановилась в недоумении. Сначала мне показалось, что тут находятся трое человек — только двое стоят, а один сидит за накрытым столиком. Лишь потом я поняла, что двое «стоящих» на самом деле — искусно сделанные и наряженные манекены. Справа — чернокожая девушка в леопардовой шкуре, переброшенной через плечо и оставляющей открытой одну полную грудь с темным соском. Еще один клочок леопардовой шкуры обвивает ее бедра. Правая рука откинута назад — в ней негритянка держит копье, будто готовясь метнуть его. На лице неведомый скульптор так живо изобразил кровожадную радость охотницы, что я испуганно перевела взгляд на другую статую. И тут же уперлась взглядом в наконечник стрелы — на этот раз узкоглазая девушка в меховой шапке и каком-то национальном костюме натягивала лук. Ее губы также кривила довольная ухмылка хищницы, настигшей, наконец, жертву.
А потом я перевела взгляд на столик. И увидела, наконец, живой прототип обеих скульптур, с интересом рассматривающий меня и мою реакцию на необычную обстановку.
— Садитесь, пожалуйста, — пропел «прототип», склонив голову набок и насмешливо изогнув черную бровь, — не бойтесь, я не кусаюсь.
— Я и не боюсь, — передернула я плечами, слегка раздосадованная тем, что показала свой испуг. Тем более, что моя собеседница была младше меня лет на десять — девушка лет шестнадцати-семнадцати. Темная нежная кожа, пухлые губы, небольшой аккуратный носик, высокие скулы, слегка вьющиеся черные волосы. И узкие черные глаза, смотрящие на меня с насмешливым весельем. В этой девушке так удачно смешались азиатские и африканские черты, что получился настоящий экзотический цветок, достойный такой оранжереи как «Хангомея». Вот только одета девчонка была совсем не так, как подобает такому изысканному ресторану — черная майка и шорты из небрежно обрезанных джинсов. Впрочем, прочитав марку и прикинув, сколько стоили эти джинсы, пока их не изувечили, я лишь завистливо присвистнула. Майка тоже была, мягко говоря, не из дешевых — мне бы, чтобы так приодеться, пришлось бы немало поработать своими милыми губками. К тому же все это ужасно шло девчонке — майка туго обтягивала круглые крепкие груди, а шорты приоткрывали соблазнительные длинные ножки.
— Вы хотите что-то спросить? — вежливо поинтересовалась девушка.
— Да нет, — я уселась за столик, не желая показывать, как я обескуражена таким поворотом. Нет, у меня был, конечно, опыт с женщинами, но все же не столь юными. Ну и потом все мои предыдущие партнерши были русскими, а что ждать от этой... интересно, кстати, кто она такая?
— Хотите знать какой я национальности? — неожиданно спросила девушка и я вздрогнула от неожиданности, от чего моя собеседница расхохоталась, — ваши мысли просто читаются у вас на лице. Меня зовут Байрта. Байрта Якубу, если быть точной. Мой отец был сыном нигерийского дипломата, а мать — дочерью депутата Госдумы от Калмыкии. После того как отец взял российское гражданство, они поженились, а вот лет пять открыли свой бизнес и...
— И это их ресторан? — закончила вопросом я.
— Ага, — кивнула Байрта, — о, а вот и наш заказ. Вы не обидитесь, что я сделала его за двоих?
Я покачала головой, постепенно обретая уверенность в себе. Малолеток я еще не соблазняла, но с другой стороны — передо мной сидел определенно не ребенок. Молодая женщина, вряд ли девственница, да еще и такая красотка. Что же покажем узкоглазой шлюшке, как умеет любить русская красавица. Этот вечер обещал быть куда интереснее, чем ожидалось.
— Надеюсь, вы не обиделись и на то, что я вас так внезапно пригласила, — продолжала Байрта, пока пришедшая официантка расставляла бокалы и тарелки, — просто у меня сердце разрывалось, когда я увидела, что такая красивая женщина осталась одна. Поэтому я и сказала официанту, чтобы он позвал вас за мой столик. Может это было бестактно, но...
— Все в порядке, Байрта — я снисходительно махнула рукой, вновь входя в роль светской львицы, — такие пустяки. Наоборот, мне очень приятно.
Маленькая афроазиатка откинулась на спинку стула и улыбнулась мне, но в ее глазах мне показалось, мелькнула насмешка. Меж тем на стол была поставлена бутылка с вином и еще одна — с минералкой.
— Я не пью, — извиняющимся тоном произнесла Байрта, — вы надеюсь, извините меня.
— Конечно, — я кивнула, глядя как темно-красная струя льется на дно бокала, — о чем разговор?
Байрта сама налила себе минералки и подняла бокал.
— За знакомство, — улыбнулась она. Мы чокнулись, при этом девушка подалась вперед и я почувствовала, как ее рука под столом легла мне на колено. Я чуть не поперхнулась вином, пока рука афрокалмычки осторожно двигалась вверх по внутренней стороне бедра. Мои трусики разом намокли, но когда пальцы Байрты коснулись моего венериного бугорка, я невольно сдвинула ноги. Девушка поняв, что я не готова к такому стремительному развитию отношений убрала руку и продолжила болтать как ни в чем ни бывало. На столе появлялись все новые яства: что-то мясное испускающее аппетитные запахи, необычные блюда из рыбы и птицы, экзотические фрукты. Еда была очень вкусной, вино лилось, не переставая, так что я быстро захмелела. Байрта еще раз запустила мне руку между ног и на этот раз я уже не отстранялась, позволив нахальной ручонке пролезть мне в трусики. Та тут же воспользовалась моментом, вогнав сразу три пальца в мою хлюпающую от влаги щель. Я застонала похотливо извиваясь всем телом, но Байрта убрала руку и поднесла к моим губам свои пальцы.
— Вкусная! — пьяно и похотливо улыбнулась я, слизывая солоноватые соки со смуглых пальчиков. Байрта улыбнулась, плеснув мне еще в бокал. Как-то незаметно я оказалась на коленях у афроазиатки, а она кормила меня с рук кусочками фруктов. Потом я выпила еще бокал, у меня все поплыло перед глазами и я провалилась в небытие.
Возращение в бытие оказалось не самым приятным занятием — ужасно болела голова, во рту ощущался мерзкий привкус, вдобавок что-то больно стягивало руки и ноги. Я открыла глаза и увидела, что нахожусь в небольшой комнате, перед потрескивающим углями камином. Рядом с ним стояло мягкое кресло, в котором уютно сидела Байрта, закинув ногу за ногу и потягивая что-то из хрустального бокала — явно не минералку. Что же до меня, то я висела у стены привязанная за руки и за ноги к нескольким стальным кольцам, вбитым в гранитную стену. Причем — вот сюрприз — совершенно голая.
— Что, — в горле пересохло, так что мне пришлось подождать, пока накопится слюна, — что все это значит, Байрта?!
Темнокожая паршивка не спеша допила бокал и поставила на ближайшую тумбочку.
— Мне только, что пришло в голову, что мы с тобой, кстати, так и не познакомились до конца, — промурлыкала она, вытягивая руку и любуясь своими длинными и острыми ногтями.
— Так как тебя зовут? — спросила она.
— Алена... Лена, то есть, — пробормотала я, — но что все это...
— Мне нравится Алена, — Байрта посмотрела на меня и мило улыбнулась, — это так мило. Так вот, Аленушка, все это значит, что ты теперь моя рабыня.
— Раб... что? — повторила я и нервно рассмеялась, — ты совсем ебнулась? Развяжи меня сопля или я буду кричать.
— Кричи, — зевнула узкоглазая стервочка, — в этой комнате такая звукоизоляция, что снаружи даже атомный взрыв не услышат. Я забыла тебе сказать — мои родители разбились два года назад в авиакатастрофе в Лагосе. Так что я единственный владелец этого ресторана — да и еще много чего. А когда молодая испорченная девушка, вроде меня, становится еще и такой богатой, — Байрта гортанно рассмеялась, — у нее появляются странные причуды. Например, высматривать симпатичных славянских шлюшек и делать из них рабынь. У меня уже целый гарем таких... аленушек, ты будешь пятнадцатой. Ни одна кстати, еще не пожаловалась на свою судьбу — и ты останешься довольна, не сомневайся. Когда я сниму веревки у тебя будет выбор — или встать передо мной на колени и поцеловать ножки или одно из двух.
— Да пошла ты, — я демонстративно вскинула голову. Внутри меня все бурлило от возмущения — еще я не ползала на брюхе перед узкоглазой соплюшкой, я кому на роду написано лишь смущать и очаровывать, — пусть вон твои мальчики тебе ноги целуют.
— Я не хочу мальчиков, я хочу тебя, — холодно произнесла Байрта — ты что, отказываешься?
— Повторяю еще раз для потомков обезьян и немытых чурбанов — пошла нахуй сука черножопая!
В узких глазах афрокалмычки полыхнул гнев впрочем, тут же сменившийся холодной бесстрастностью. Она улыбнулась — но от этой улыбки у меня нехорошо закололо в крестце.
— Ну, раз так, — Байрта пожала плечами и потянулась к небольшому шкафчику у себя над головой. Достав небольшую бутыль, она смочила ею кусок ваты и шагнула ко мне. Едкий запах нашатыря ударил мне в ноздри и я инстинктивно отвернула голову. Сильная маленькая ручка больно ухватила меня за волосы и в этот момент резко пахнущая вата прижалась к моему лицу.
В сознание я пришла уже на новом месте — лежа на чем-то твердом, неприятно холодившем обнаженные соски. Я попробовала приподняться и тут же охнула от боли в вывернутых руках. Я стояла на коленях, припав грудью и лицом к металлической поверхности и выставив вверх задницу. Мои руки были заведены за колени и привязаны к ним, щиколотки тоже были крепко-накрепко стянуты вместе. Я попыталась оглядеть все вокруг, но в таком положении это было затруднительно. Было ясно только, что я попала куда-то вроде кухни — шкафчики с распахнутыми дверцами, столы на которых лежали разные продукты, большая конфорка с бурлящей кастрюлей. Противень на котором я лежала тоже покоился на длинном узком столе, упиравшемуся в стену в которой виднелась большая железная дверца, наподобие печной заслонки.
Не успела я подумать, что это значит, как слева от меня послышался шорох и я увидела Байрту. В одной руке у нее был нож, в другой большая морковь, которую она увлеченно чистила. Сейчас поверх ее обычной одежды был накинут белый передник.
— Знаешь, когда заведуешь рестораном, волей-неволей начинаешь разбираться в готовке, — доверительно поведала мне она, — даже когда речь идет об особых блюдах для нашей кухни.
— Ос... особых, — протянула я, — что это?
— Ну, я же тебе говорила откуда мой отец, — пожала плечами Байрта, — некоторые тамошние блюда тут приходятся ко столу. Об этом не принято болтать, но самые проверенные ВИПы знают, где попробовать особое мясцо. Удовольствие недешевое, но они считают, что оно того стоит.
Говоря все это, она дочистила морковку и, отрубив кончик, поднесла к моим губам.
— Ешь — она протолкнула его меж моих губ и заставила меня проглотить. Пока я машинально пережевывала морковку вместе со всем сказанным, не в силах поверить в услышанную жуть, афроазиатка зашла ко мне сзади. В этот же момент я почувствовала, как в мой анус уперлось и стало медленно продавливаться внутрь что-то большое и твердое.
— Ааааа!!! — заорала я, — не надоооо!!!
— Таких больших хуев еще не было? — усмехнулась из-за моего плеча Байрта, — потерпи, скоро привыкнешь.
— Байрта, — захныкала я, — не надо Байртаааа! Я все понялаааа!
Не обращая внимания на мои крики, афроазиатка продолжала пропихивать морковку в мою задницу. Шло туго — все, что до этого проникало в мою попку было гораздо уже в диаметре. На мгновение Байрта вроде приостановила свое действия, но не успела я перевести дух, как она с силой надавила, резко загнав в меня морковь по самую шляпку. От жуткой боли слезы брызнули у меня из глаз и я сорвала голос от жуткой боли, но Байрта уже не обращала на это внимания беря со стола два яблока.
— Байрта, — вновь заныла я, — пожалуйста, не надо. Я сделаю все, что ты скажешь.
— Открой рот, — холодно произнесла девушка. Я сжала зубы и замотала головой. Тогда Байрта сжала мой нос, не давая дышать. Когда я открыла рот, она ловко впихнула туда яблоко. Тут же она ухватила со стола веревку и ловко обвязала ее вокруг моей головы и яблока одновременно.
— Чтобы ты не вздумала откусывать, — пояснила Байрта, нарезая ломтиками второе яблоко, — можешь поперхнуться, а говорить все равно не сможешь. Так что лежи смирно. Ты будешь настоящим украшением стола. Жаль, конечно, как рабыня ты была бы полезнее. Но, ни одна русская шлюха не смеет назвать меня черножопой, не поплатившись за это.
Казалось невероятным, что столь милая хрупкая девушка может говорить такие страшные вещи. При мысли, что со мной будет совсем скоро меня пробивал холодный пот и противно сдавливало горло, по спине бежали крупные мурашки. Что угодно я могла ожидать, но участь праздничного блюда на столе каких-то богатых извращенцев приводила меня в безумный ужас. Как я проклинала сейчас свои выебоны — ведь Байрта предлагала мне хороший выход. Казалось, я бы все что угодно отдала, чтобы вернуть время назад.
Меж тем Байрта закончила нарезать яблоко и вновь зашла ко мне за спину. Я тут же ощутила прикосновение ее пальцев к моим нежным лепесткам, после чего в мое влагалище протолкнулось что-то твердое — потом еще и еще. Байрта набивала меня ломтиками яблока, как праздничного гуся! Закончив с этим, она достала небольшую плошку и принялась смазывать мое дрожащее от страха тело каким-то маслом. Она делала это очень нежно, говоря всякие ласковые глупости, растирала масло по животу, втирала его в груди, особое внимание уделяя соскам, обильно смазывала промежность и ягодицы. Делала она это настолько умело, что несмотря на ужас своего положения, я почувствовала возбуждение. Закончив смазку, Байрта достала несколько баночек со специями и густо посыпала меня ими.
— Ну вот, теперь красота, — сказала она с гордостью осматривая свое творение, — пожалуй пора.
С этими словами она нажала что-то под столом. Откуда-то загудел мотор и к моему ужасу противень поехал вперед, прямо к заслонке. Слепой, не рассуждающий ужас охватил меня, я забилась в своих путах и замычала сквозь кляп из яблока.
— Хочешь мне что-то сказать на прощание? — усмехнулась Байрта, — ну ладно говори.
Она остановила движение стола и развязала веревочки у меня на затылке, вынимая яблоко.
— Байрта, прости, что я назвала тебя так, — затараторила я, — я глупая, глупая шлюха. Я прошу у тебя прощения, я хочу быть твоей рабыней навечно. Я буду целовать тебе ноги, я буду носить за тобой в зубах тапочки, ты сможешь делать со мной все что захочешь. Пожалуйста-пожалуйста, все, что ты скажешь, только не делай этого.
Байрта ухмыльнулась, в ее узких глазах сверкнули искорки шального веселья.
— Об этом было надо думать раньше, — сказала она и снова щелкнула выключателем. Я глухо завыла от ужаса, когда подо мной вновь загудел мотор и с лязгом открылась печная заслонка. В мое лицо пахнуло жаром и я вновь потеряла сознание, успев только почувствовать как мой мочевой пузырь не выдержал вместе со мной, усугубив мою предсмертную участь еще и позором.
Когда я очнулась, первая моя мысль была, что я умерла и попала — куда? Для ада тут было слишком прохладно, но и раю вряд ли проводят время, лежа на животе, а в спину наслаждающимся райским блаженством вряд ли упирается что-то острое.
— Слушай, ну ты и трусиха, — послышался сверху насмешливый и в то же время укоризненный голос, — под этой шевелюрой есть хоть что-то? — твердый предмет убрался с моей спины и что-то не сильно, но чувствительно постучало по голове. Я поняла, что это носок туфли.
— Я что похожа на Бабу-Ягу, чтобы жарить всяких... Аленушек живьем? — язвительно продолжал знакомый голос, — тебя же надо было перед готовкой хотя бы выпотрошить. А если бы ты не брякнулась в обморок, то увидела, что за заслонкой обычная стена, разве что нагревшаяся от камина по другую сторону. А здорово действует, правда?! Не ты первая так красиво сломалась.
Она говорила что-то еще, но я уже не слушала, мое сердце преисполнялось огромного облегчения. Жива! Розыгрыш! Во всем теле чувствовалось необыкновенная легкость — видно, что из меня убрали всю «начинку», а с тела смыли масло со специями. Но какого же страху я натерпелась! Эта маленькая паршивка верно сам Дьявол, коль дрессирует своих рабынь таким методом. Я и сама не замечала, что уже смирилась с тем, что я рабыня Байрты.
— Еще и уссалась от страха, — послышался брезгливый голос, — на полюбуйся.
Что-то брякнуло у самого моего уха и скосив глаза я увидела рядом с лицом небольшую миску. В ней были ломтики яблока, плававшие в желтоватой, резко пахнущей жидкости.
— Узнаешь? — вновь послышался голос, — твое родное. Давай жри теперь.
Я невольно отвернула голову, но туфля опустилась на мою голову прижимая ее вниз, так что я почти уткнулась носом в вонючую жижу.
— Лакай, шлюшка! — в голосе Байрты послышались раздраженные нотки, — и лучше не зли меня. Если та печка оказалась липой, это не значит, что я не могу ее сделать реальностью. Второго шанса у тебя не будет.
Воспоминания о пережитом ужасе с новой силой ожили во мне и я с готовностью ухватила зубами яблочный ломтик, пропитанный моей мочой и женскими выделениями. Прожевав его, я принялась за второй. Байрта со смехом следила за моими действиями, отпуская ехидные комментарии. Время от времени она ставила ногу на затылок и вдавливала меня вниз, когда ей казалось, что я недостаточно усердно лакаю яблочно-мочевой «компот».
Потом сверху послышалось какое-то шуршанье и мою задницу внезапно ожег хлесткий удар — я аж поперхнулась, на моих глазах выступили слезы.
— Терпи, славянка! — похоже Байрту очень заводило, что мы с ней были разной расы, — привыкай к хлысту, тебе это очень пригодится.
Хлыст раз за разом опускался на мою задницу, заставляя меня подвывать от боли. С каждым ударом Байрта методично объясняла мне, где мое место и как надо повиноваться Черной Госпоже — она требовала, чтобы я ее называла именно так. Рабыня не может перечить Черной Госпоже. Рабыня должна доставлять радость Черной Госпоже всеми доступными ей способами или она будет наказана. Рабыня должна... Черной Госпоже нужно...
С каждым новым ударом, с каждым съеденным ломтиком из миски, я чувствовала, как исчезает весь мой прежний гонор и заносчивость, выбиваемые безжалостным хлыстом. На их место приходили покорность и повиновение Черной Госпоже.
Наконец все яблоки были съедены и миска вылизана дочиста. Тут же сильная рука ухватила меня за волосы и дернула кверху, заставляя меня взглянуть в непроницаемые черные глаза. Байрта долго вглядывалась в меня, потом удовлетворенно хмыкнув, отпустила.
— Созрела, рабынька, — протянула она, — ну-ка, дай шейку!
Откуда-то она достала собачий ошейник и к нему — серебряную цепочку. Застегнув ошейник на моей шее, Байрта встала и дернула за него.
— Пошли! Куда встала?! — крикнула она, когда я попыталась подняться на ноги. Я поспешно опустилась обратно на четвереньки.
— В этой части дома, — произнесла Байрта, — славяне ходят на двух ногах, только с моего разрешения. Запомни это, Аленушка, — в этот момент она наотмашь хлестнула, но уже не по заднице, а по голой пизде. Я взвыла, повалившись на бок и схватившись за промежность, но юная госпожа, дернув за ошейник заставила меня подняться. Насвистывая какую-то модную песенку Байрта пошла вперед, помахивая хлыстом. Я резво бежала за ней, невольно любуясь на красивую стройную спину, перекатывающиеся при ходьбе крепкие ягодицы, длинные темные ноги. Меня преисполняла гордость — у кого еще есть такая красивая Госпожа, строгая, но справедливая?!
Мы прошли пару коридоров — видно дом Байрты находился там же где и ресторан — и вошли в очередную комнату, большую часть которой занимала огромная кровать. Байрта подошла к настенному бару, достала оттуда пару бутылок и, смешав их в стакане, поставила «костейль» передо мной на пол.
— Давай, прополощи рот, — сказала она, — еще не хватало, чтобы у тебя воняло мочой из пасти.
Я послушно сделала, что она велела. Байрта хмыкнула и расстегнула пуговицу шортов.
— Стяни с меня их, — приказала Черная Госпожа и я послушно принялась за дело. После шортов настал черед трусиков — их Байрта велела стянуть зубами. Моим глазами предстала гладко выбритая юная девичья писька. Половые губы уже разошлись и меж них уже сочилась влага.
— Что уставилась, — усмехнулась Байрта, — никогда не видела черной пизды? Привыкай, ты теперь много времени будешь проводить у меня между ног. Давай лижи! — она ухватила меня за волосы и ткнула носом. Я послушно высунула язык, пока Байрта командовала моими действиями.
— Выше! Еще выше! Молодец! Клитор пососи, вот так, еще сильнее! Работай язычком рабынька, старайся! Еще, ооооххх!!!
Я старательно исполняла все ее приказания, вылизывая скользкую промежность, посасывала клитор, чувствуя как возбуждение охватывает меня саму. Только боязнь наказания мешала мне начать мастурбировать. Байрта плотно оседлала мое лицо, сжав его смуглыми бедрами и раскачиваясь на нем, заполняя воздух громкими стонами. Я все глубже запускала язык в ее щелочку, глотая солоноватые соки. Наконец Черная Госпожа со стоном опрокинулась на кровать, увлекая меня за собой, в то время, как ее терпкая плоть конвульсивно сжималась на моем языке. Однако Байрта выпустила меня из плена своих бедер только когда кончила третий раз — к тому моменту я и сама получила оргазм. После моя молодая госпожа расслабленно лежала на постели, лениво вороша мои волосы, в то время как я старательно подчищала ее языком.
Отдохнув Байрта развернулась и встала на четвереньки, выпятив круглый зад.
— Давай Аленушка! — она размашисто хлопнула себя по ягодице, — поцелуй меня в попку!
Я живо повиновалась, раздвигая смуглые ягодицы и запуская язык в колечко ануса. Я лизала ее на совесть — после жуткой «печки» внизу, мне уже ничто не казалось в тягость. Тем более, что Байрта явно следила за чистотой своего зада — оттуда не пахло, кожа была нежной и вскоре мне стало даже приятно. Я лизала пока моя Черная Госпожа не кончила еще раз.
После этого она расслаблено сидела на кровати, потягивая какой-то напиток, а я лежала животом на полу, целуя смуглые ноги, обсасывая каждый пальчик и покусывая пяточки. Байрта жмурилась, от чего ее глаза превращались совсем в щелочки — было видно, что ей очень приятно мое усердие. Ну, а мне было приятно, что приятно ей.
Байрта рассказал мне, что недавно она основала клуб лесбийского доминирования « Метис-Ка — Зодиак». В него принимаются девушки любых смешанных кровей (только не славянских) имеющие не менее пяти русских рабынь. Байрта сказала, что все юные госпожи не старше двадцати лет и в клубе считается большим достижением иметь рабыню более старшего возраста. Байрта сказала, что если я буду хорошо себя вести, она возьмет меня в число рабынь, которых будут показывать на очередной встрече членов «Зодиака». Я была очень рада, что я могу удостоиться такой чести и поклялась про себя сделать все, чтобы заслужить доверие Байрты.
Когда я наконец вылизала ей ноги, Черная Госпожа разрешила мне встать и одеть специальную рабью униформу — короткий топик с глубоким вырезом и еще более короткую юбочку с развевающимися полами. «Чтобы доступ к телу был открыт» — пояснила мне Байрта. Завершили этот наряд чулки в черную сеточку и туфли на высоком каблуке. По словам Госпожи мне придется некоторое время пожить у нее, чтобы привыкнуть к моему новому статусу.
— Могла бы и сейчас тебя отпустить, — говорила Байрта, задирая юбку и ощупывая ягодицы, — но вдруг ты там глупостей наделаешь. Сбежишь еще или в полицию обратишься. Нет, пока побудь тут, оно так надежней будет.
Я послушно кивала, хотя и предосторожности эти мне казались излишними — ну куда я побегу от Байрты? Но раз Черная Госпожа говорит, что надо — кто я такая, чтобы ее ослушаться?
— Ты хорошо себя вела и у меня есть для тебя сюрприз, — сказала Байрта после того как я оделась по форме. Поманив меня за собой, она вышла в коридор, разрешив мне — вот удивительно — все еще идти прямо. Так мы прошли в большой зал, освещенный сразу несколькими сильными лампами. Посреди его старательно драил тряпкой пол голый мужчина: атлетично сложенный с модной стрижкой. Что-то мне в нем показалось знакомым.
— У меня бывают рабы-мужчины, — небрежно сказала Байрта — иногда и от них бывает толк. Вот этот — она кивнула на не поднимавшего глаз полотера, — неплохой живец, для ловли новых рабынек. Допустим, пригласит в мой ресторан симпатичную девушку, а потом сбежит под надуманным предлогом. Девушка в расстройстве чувств не знает, что и делать, вечер испорчен — а тут и я наготове. Эй, чмо глазки подыми, — крикнула она.
Парень поднял глаза и я ахнула от изумления и негодования — передо мной на четвереньках стоял Михаил Светлов, тот самый холеный топ-менеджер пригласивший меня в «Хангомею».
— Кстати это он помогал тебя мыть, пока ты валялась без чувств там на кухне, — радостно наябедничала Байрта, — И наверх тебя перенес он же и яблоки с твоей мочой он собирал.
— Я им не слишком довольна, — продолжила Байрта, — так что разрешаю тебе его немного помучить. Слышишь ты! — она обратилась к Светлову — пока меня нет, Аленушка может немного с тобой поиграть. Слушаться будешь ее так же как и меня — понял, нет?!
Светлов подавленно кивнул, но в его глазах мелькнул панический ужас. Оно и понятно — слишком явно, наверное, отразилось в моих глазах садистское удовлетворение. Вот и нашелся тот, кто мне ответит за все сегодняшние унижения, за пережитый ужас — за все, в общем.
Не с Госпожи же спрашивать на самом деле.
— Ну, хватит глазеть — грубо сказала Байрта — вытри лучше!
Она метко сплюнула на пол и Михаил потянулся тряпкой к плевку.
— Куда? — грозно сказала Госпожа, — языком давай.
— Можешь делать с ним, что хочешь, только не убивай и не калечь, — шепнула она мне на ухо, — плети, наручники и прочие девайсы вон в том шкафу. Я пока отлучусь.
С этими словам она задрала мою юбку, хлопнула меня по попке и вышла вон. Я же нехорошо ухмыляясь, начала подходить к съежившемуся топ-менеджеру.