Блять!
Мы долго шли до моего дома. Вернее, как шли: я шёл, и тащил его на плече, потому что как оказалось, сам он идти не в состоянии.
Наконец-то, поднявшись на 12 этаж ( ибо лифт не работал. ну да блять, вовремя!), и распахнув дверь в квартиру, мы ввалились в кромешную тьму. На ощупь отыскав небольшой диванчик в прихожей, я посадил туда Марка.
Он со стоном упал на него, и скорчился от боли. Жалкий вид однако.
- Проходи, располагайся. Чувствуй себя как дома. Сейчас полотенце для душа принесу, - уже на ходу сказал я ему.
Когда я вернулся, Марк, всё так же неподвижно лежал на диване лицом в низ, и тихо постанывал. Я бросил ему полотенце и указал на ванную комнату.
- Душ - там. Одежду положи на стиралку, - сказав это, я удалился приготовить, что-нибудь пожрать.
Я сидел на кухне, поедал жареную картошку, и думал о том, что я пиздец как хочу секса, что этого парня мне жаль и он симпатичный, что я долбанный извращенец, если у меня уже парни симпатичными стали и, что день сегодня удался, если не брать это всё в расчёт. Но тут мои мысли прервал Марк, войдя в комнату. Он сел за стол, и начал с аппетитом поедать поставленную ему порцию.
Какой же он всё таки красивый... Нежная кожа бледная словно лунный свет, тонкие черты лица, с чёрных, словно смоль волос стекают капельки воды. Во круг узких бёдер обвязано полотенце, так и норовящее соскользнуть. Худое, изящное тело, покрытое ссадинами, синяками и порезами. Тонкие кости, точно фарфоровые.
В паху стали раздаваться импульсы, возрастающие с каждым мгновением. "Блять! Да я точно извращенец! Спокойствие, только спокойствие. Вот успокоюсь, и всё уляжется." Я крепко сжал вилку в руке, и с силой вдавил её в стол. Глаза сами по себе крепко зажмурились. Опять перезвон колокольчиков в ушах:- С тобой всё в порядке? - он с беспокойством посмотрел на меня.
- Да, не волнуйся. Просто спать охота. Давай твои раны лучше обработаем, и на боковую. - я пытался говорить как можно непринужденней, и скрыть своё возбуждение. Слабая улыбка, и взгляд исподлобья.
- Ладно, - он улыбнулся, быстро доел свою порцию картошки, и отнеся тарелку в мойку, с готовностью уселся на прежнее место.
- Ахах. Послушный же ты однако. - над этим было грех не посмеяться. Настолько потешно он всё это проделал.
- Не в моём положении капризничать, - он доверчиво посмотрел на меня, и скромно улыбнулся.
Я достал перекись водорода, вату, и принялся промывать ранки, ссадины и порезы. Малыш впился ногтями в мягкую обивку стула, скорчил смешную рожицу, сморщив носик и тихо пищал от лекарства, вкалывающееся в кожу словно тысячи иголочек. Хохоток сам вырвался из моего горла, а в пах впилась железная ширинка, больно давя на ствол члена.
У Марка столь нежная кожа... хотелось прикасаться к ней вновь и вновь. Тонкий аромат фиалок исходивший от него. Дурманящий, притягивающий, возбуждающий...
Нестерпимо хотелось трахнуть его. Отыметь прямо здесь, на столе! Дьявол! Пусть будет, что будет! Я выебу его.
Я резко схватил мальчишку, и потащил на кровать, по пути стягивая с себя одежду. Хуй уже стоял так, что по лбу бил. Он пытался отбиться и кричать, но я зажал ему рот рукой, прошептав на ушко банальное "прости".Стащив с него полотенце, прикрывающее нагое тело, я раздвинул ему ноги коленом. Нежная кожа лишённая волос. Аккуратно, но быстро я начал в ходить в него. Резкий вскрик полный боли. Из его глаз брызнули слёзы. И моё резкое высказывание, срывающиеся почти на рык:
- Да не ори ты! Всё равно не целка наверняка давно уже! Хуле ломаешься-то?! - остервенелый взгляд в его сторону. Было жаль смотреть на то, как он корчится от боли. Хотелось обнять его, поцеловать, прижать к себе, пожалеть и пообещать, что никому больше не отдам. Но желание жёсткого траха, которого уже не было больше двух недель, всё же взяло верх.
Какой же он горячий внутри! С каждой фрикцией увеличивая темп, я стонал от наслаждения.
Подросток же, извивался подо мной от боли, и рыдал, жалобно смотря на меня, и царапая спину ногтями.
Я навалился на него всем телом, входя до упора, тем самым заставив его пронзительно взвизгнуть. Марк обвил меня ногами и руками, прижал голову к моему плечу и рыдал в него, крепко прижимаясь телом ко мне. Ещё пару толчков... я кончил в него, и обессиленный повалился на кровать. Малыш лёг поодаль от меня, ближе к стене, лицом в подушку, и продолжал рыдать, сотрясаясь всем телом. По бедру стекала моя сперма и кровь, порванного сфинктера.
О чём я думал, надо спросить?! Только, что изнасиловал это прелестное существо... Я молчал, и тупил глаза в потолок.
Он завозился и встал:
- Я пойду... - тихий, мрачный шёпот прёрывающийся всхлипами и тяжёлыми, отрывистыми вздохами.
Он медленно побрёл прочь из комнаты. Нельзя... нельзя с ним так поступать! Я вскочил и подбежал к нему:- Марк, постой... - я аккуратно обнял его за талию и притянул к себе. - я не хотел... прости.
Молчание в ответ и голова опущенная вниз. Чёлка закрывающая половину лица. С щеки стекает прозрачная слеза. Напряжённые, нервно подрагивающие губы.
- Прости меня. - я нервно облизнул губи и сдвинул брови вместе. - Я не думал, что так случится... Я же не педофил, и не гей... Вроде как... был. - я скользил взглядом по полу в поиске нужных слов. Хоть, что! Лишь бы он меня простил...
Мальчишка нервно, робко, но нежно приобнял меня за талию. Такие холодные руки... Его голова упёрлась мне в грудь.
- Ничего... Ты мне нравишься, - мрачный перелив серебряных колокольчиков, вздымающаяся грудь от всхлипов и вздохов.
- Обещаю, больше такого не повторится! Слышишь?! Ты такой... ты... теперь ты мой. - я нежно приподнял его подбородок. Этот взгляд... такой доверчивый, полный тепла и слёз. И улыбка. Еле видная улыбка.
- Я был девственником... - он опустил глаза в пол, и густо покраснел.
- Прости, малыш. Я не знал... - я крепко обнял его за плечи, и поцеловал в макушку.
Я робко поцеловал его в губы, столь тёплые и мягкие. Его нежный ответ... Мой язык легко проскользнул глубже, исследуя каждый миллиметр его рта. Такой сладкий...
Мы стояли посреди зала в кромешной тьме, сотканной буд-то из бархата, и целовались.
Блять... Кажется я сошёл с ума.