Петечке 12 лет. 12 с половиной. Даже 12 и 8 месяцев. Он все больше занимает мои мысли. С каждым месяцем, прибавляемым к двенадцати, его попка все круглее и напряженнее. Я мельком, незаметно, скашиваю взгляд на него, разговаривающего с отцом, стоящего ко мне спиной. Не совсем спиной, а слегка в профиль, градусов на двадцать. В этом положении свет окна контурирует каждый шовчик заднего кармана его джинсов. Мне кажется, что молодая кровь, налитые, как августовский арбуз, мышцы его ягодиц, сейчас разорвут джинсы по швам, и я увижу неземную красу эфеба во всем ее великолепии. Когда-то я уже видел его голым. При этом воспоминании сердце мое трепещет загнанной птицей, а член разрывает ширинку. Но даже великолепие, хранимое в моей памяти, по отношению к тому, что мог бы я увидеть сейчас, сними он вдруг, эти чертовы джинсы, не больше чем слабая репродукция великой картины. Тогда ему было 9 лет. Знаю, многим нравится именно этот возраст. И я их понимаю, мальчик великолепен всегда. И тогда, 3 года назад, я чуть не умер от этого зрелища.
Я гостил у Ивана Михайловича, отца Петеньки, моего начальника, на его даче в Жуковке. Иван Михайлович пригласил меня в сауну, поговорить о делах, пива попить. Я приехал, как ни в чем ни бывало – я не знал о существовании Петеньки! Мы сидим у края бассейна, немного навеселе, толкуем, как будет продаваться новый вид стального проката нашей фирмы. И тут я вижу, в клубах пара, выбегающего из русской бани, мальчика неземной красоты. Тонкого как трость, при этом мускулистого, с исключительно тонкими чертами лица, васильковыми глазами, над которыми несколько удивленно поднимаются точеные, как карандашом прочерченные темные брови. Прямые темные волосы прикрывают высокий лоб, все это великолепие венчает сверкающая белыми зубами мальчишеская улыбка. Мой член чуть не совал полотенце, которым был прикрыт, когда я опустил взгляд на выступающие косточки его таза, девственный пупок на плоском мускулистом животе и маленький поджарый членик, маленькие яички. Мальчик разбежался и прыгнул в бассейн, его радостный, звенящий как колокольчик, голосок поразил меня в сердце. Это был Петечка. Он не знал о моем приезде и, думая в бассейне увидеть только отца, не одел плавки! Его совсем еще маленькая, но уже тогда сильная мускулистая попка играла бликами под водой, его ребра и ложбинка позвоночника потрясали грацией движений опытного пловца. Мне пришлось добавить в пиво водку. Изобразив опьянение, я скрыл свой культурный шок. Мальчик, наконец, заметил меня, немного смутился, вышел на другой половине бассейна. Дальше мы увиделись только за столом. Я успел зайти в туалет, и дрочил свой окаменевший член, пока раз, наверное, пять, не кончил. Если бы не это, не знаю, как бы закончился вечер.
С тех пор мы много раз встречались, но без одежды я его уже не видел. У Пети рано умерла мать, а от своих многочисленных подруг Иван Михайлович его тщательно оберегал. Поэтому я, друг семьи и заместитель Ивана Михайловича, нередко имел счастье общаться с ним. Отец, я, и моя подруга были обычным его обществом. Я люблю свою Машу, думаю, она станет моей женой в ближайшем будущем, но Петечку я люблю не меньше, может больше, потому что, в отличие от Маши, им я не могу обладать. Сколько раз в мечтах я женился на них обоих, и у нас была общая постель! Но только в мечтах. Маше о таких мечтах, я, естественно, и заикнуться не мог. И сейчас, глядя на его еще даже не подростковую, все еще детскую фигуру, я славлю футбол, которым Петя занимается очень серьезно. Я не люблю футбол, не смотрю чемпионат. Но вижу, что эта игра формирует два упругих футбольных мяча из ягодиц Пети, тонкую талию, мускулистый живот. Плечи его еще как у ребенка, а соотношение талии и бедер почти как у девочки, на щеках уже играет подростковый румянец. Говорят, он связан с женскими гормонами, которых много у мальчиков этого счастливого возраста, когда тестостерон еще не успел изменить нежный голос и вызвать растительность на теле.
- Петя, я сказал нет, это невозможно. Я не могу поехать с тобой. Одного я тебя не пущу не проси.
- Па, ну пааажалуйста, - пропел Петя одним их своих самых чарующих стонов, когда в детский дискант вплетаются нотки женского контральто – такой голос тоже прерогатива мальчика только этого возраста, - мне это крааайне важно! Это моя судьба!
- Сказано, нет. Один ты в Киев не поедешь.
Я вздрогнул. Завтра я должен ехать в Киев, проводить аудит нашего украинского филиала. Но что там Петя забыл?
- Петя, что ты в Киеве делать собрался? – спросил я, едва подавив дрожь в голосе.
- Дядь Федь! Послезавтра великая игра! Украина должна выйти в финальную часть чемпионата! Нашим это не светит, хотя бы на друзей славян посмотреть!
У меня, что называется, в зобу дыханье сперло.
- Ну, допустим, я завтра еду в Киев. Но еду по работе.
- Нет, Федор, я не могу просить тебя о такой услуге, он тебя с ума сведет, а тебе работать надо.
- Не сведу, честное слово. Слово футболиста.- Неожиданно серьезно, искренне сверкнув васильковыми глазами, заявил Петя.
- Не знаю, как и быть, Федя, ты едешь почти на неделю, это серьезная обуза, я не могу тебя об этом просить. – Я не мог поверить своим ушам. Иван Михайлович уже просил – это была его манера просить, не совсем напрямую.
- Иван Михайлович, не думаю, что Петя может быть обузой. Он довольно серьезный молодой человек и может отвечать за свои обещания. К тому же, хотя я и вице-президент нашей компании, не намного я его старше, в свои двадцать восемь, и его интересы мне понятны. Думаю, мы поладим.
- Федя, ты же знаешь, не в чем ему не могу отказать! Я тебе не представляешь, как благодарен!
Под мокрыми от слез глазами эфеба сверкнула счастливая улыбка. В моем сердце тоже произошло что-то похожее.
Москва. Киевский вокзал. Купе-люкс с двумя диванами, душем, баром. Наша фирма бронирует его за собой на постоянной основе. Не сон ли это? Счастливый Петя сидит напротив меня, что-то мне взахлеб рассказывает про Зидана, я ничего не понимая, наслаждаюсь каждым его движением, каждой милой ужимкой его богатой мимики. Замечаю, как под футболкой играют мускулы, как под молнией его джинсов, похоже, что-то дало первый рост – появился маленький бугорок, раньше я этого не замечал. И сидит на диване он, раздвинув ноги, как будто что-то между ними ему стало мешать. Поезд тронулся. Петя завалился на живот, болтая ногами, согнутыми в коленках, листал футбольный журнал. Давно так подробно и долго, не боясь быть раскрытым, я не имел возможности наблюдать игру его ягодичных мышц, под его, и конечно, моими любимыми светло-синими джинсами. Когда он лежал на животе, футбольные мячи его ягодиц казались просто огромными. Я дрожал от счастья, что видел их так подробно, и страдал от невозможности прикоснуться к ним. Я закрыл глаза и представил, что делаю Пете массаж. Массаж ягодиц. Представил и чуть не кончил.
- Дядь Федь, что с тобой? – на меня смотрело, сверкая юношеским румянцем, удивленное лицо Пети.
- А что-то не так? – Спросил я, лихорадочно соображая, какую допустил оплошность.
- Ты застонал. У тебя что болит?
- Да, вчера спину потянул в спортзале. – Нашелся я.
- Могу помочь, - улыбнулся Петя, - нас тренер на сборах учил снимать мышечную боль, дай посмотрю.
Я не успел ничего сказать, как Петя стянул с ...меня пиджак и рубашку. У меня была только одна мысль – чтобы он не заметил, мой, стоящий, как корабельная сосна, член.
Он провел рукой по пояснице.
- Да ты напряжен, как покрышка. Тренеру твоему, Федик, единица с минусом. Конечно, он тебя в хорошей форме держит, но и меру нужно знать, спину спортсмен беречь должен. Ложись на живот. Брюки сними, помнутся. Я тебе релаксацию сделаю.
- Пусть помнутся, так больно, что и снять не могу. – Я думал только о стоящем члене и поспешно лег на живот.
Петя мастерски растер мне поясницу. Действительно я бы почувствовал релаксацию, если бы мой кумир не был в такой физической близости со мной, не виданной раньше.
- Легче?
- Значительно, спасибо.
- То-то. Нас тренер многому учит. – Сказал Петя и нанес по моей неокрепшей психике новый удар.
Он снял одеяло с застеленной своей постели, и затем СНЯЛ ДЖИНСЫ и футболку. Я увидел Петю в одних, заканчивающихся немного выше колена, эластичных обтягивающих трусах. Бугорок гульфика теперь я мог видеть исключительно четко. Членик и яички за три года, несомненно, подросли. Я, как дурак, лежал в брюках, заботливо накрытый одеялом, и смотрел, замедленную съемку, в которой Петя повернулся к багажной полке, достал свой чемодан, вынул из него свежие трусы, положил их на свой диван. Затем, стоя спиной ко мне, стал СНИМАТЬ ТРУСЫ с себя. Снимая трусы, он нагнулся вперед, спустил их до колен, я увидел в метре от себя столь годами вожделенную попку. Я не дышал. Он вынул одну ногу из трусов, стоя на другой ноге. Мне открылись шокирующе прекрасные ягодицы, одна прямая, другая изогнутая в тазобедренном суставе. Я обозрел все их изгибы и округлости, впадинки, крупные и мелкие мышцы. Под согнутой ногой были видны заметно увеличившиеся, но все еще детские, безволосые яички. Все повторилось с другой ногой и ягодицей. Он снял трусы.
- Я в душ.- Как ни в чем не бывало, сказал Петя и скрылся за дверью.
Мне казалось, что сердце выскочит у меня из груди. Я с трудом понимал, что происходит. Раньше Петя был застенчив. Тут дошло. С тех пор, как я увидел Петю впервые, он стал спортсменом. А в футбольной раздевалке стесняться наготы перед другими мужчинами не принято. Я быстро снял брюки. Тугие трусы крепко прижимали член к животу, чтобы скрыть его совсем, я надел длинную футболку.
Дверь душа открылась.
- Я гляжу тебе полегчало! – сказал Петя. - Слушай, дядь Федь, окажи мне ту же услугу, помни мне спинку.
И, НЕ ОДЕВАЯ ТРУСЫ, Петя лег на живот в свою постель, прикрыв попку одеялом. Прикрыв не совсем, на поверхности остались божественный крестец, верхняя треть несравненных ягодиц и идущая от копчика умопомрачительная ложбинка межу ними. Я подошел к нему, присел к его постели, и вне себя об возбуждения и страха показать это возбуждение, начал гладить его по спине.
- Поактивнее, дядь Федь, чтобы пробрало.
Я начал массировать поактивнее. Сначала шею, затем между лопаток и сами лопатки, вдоль позвоночника и крестец. Массируя крестец пальцами, я опирался ладонями на ягодицы, и как бы невольно, нажимал и на них. Затем сверху вниз все повторилось, но на этот раз на ягодицы я надавил посильнее и потрогал пальцами их верхнюю часть, как бы случайно.
- Ой, Федя, классно, давай еще разок, а то поясница совсем затекла, - и Петя заерзал под одеялом, потянулся, и большая часть попки оказалась на поверхности.
Она еще пылала, полученной в душе энергией, была горяча, и, видимо, натерта полотенцем. Я не смог контролировать себя, и с удвоенной силой стал разглаживать его кожу и разминать его мышцы от шеи до бедра, ощупывая его ребрышки, и мускулистые боковые части тела, образующие талию, давил большими пальцами на ягодицы, остальными захватывая переднюю часть бедра на уровне паха.
- Федь, еще пониже, а то задница затекла совсем, пока в машине ехали.
Не исполнить такого желания я не мог, даже ели бы по исполнении его, меня казнили. Я положил руки вдоль шеи и энергично, с вибрацией, провел их вдоль позвоночника, остановившись на попке. Дальше я уже был совсем не в себе. Я гладил, сжимал, тер его попу, мальчик иногда блаженно вздрагивал, говорил:
- Еще немного, очень хорошо.
Я.. как мне было хорошо! Я уже не думал об осторожности. Или почти не думал. Иначе я бы уже всадил свой член в него по самые яйца. Но пока, наши отношения, хотя и приобрели оттенок сексуальных, формально ими не были – пока еще можно было сослаться на массаж утомленного мальчикового тела. Но одно не совсем массажное движение я все же допустил – ладони мои лежали на ягодицах, а большие пальцы, наконец, раздвинули их. Мне впервые открылся девственный темно-розовый безволосый анус Петеньки. И не сдержавшись, я надавил на него и круговым движением помассировал. У Пети удивленно открылись глаза.
- Спасибо, мне очень помогло, – сказал он, - накрой меня, а то ты меня хорошо разогрел, надо удержать тепло.
Я не понял, понял ли он суть моих действий, но ночь я не спал, а Петенька сладко посапывал, так и позабыв надеть трусы. Во сне он вылез из-под одеяла, оседлал его верхом, вполоборота спиной ко мне – как оказалось, он любил спать в такой позе. Вы понимаете. Я дрочил до утра. До Киева.
Утро. Киев. Мы садимся в служебный лимузин, он везет нас в мою квартиру. Пару лет назад, когда цены на недвижимость как в Москве, так и в Киеве стали устанавливать рекорд за рекордом, я вложил свободные средства в разнообразные, преимущественно строящиеся, объекты в нескольких городах. Поскольку в Киеве, я бывал часто, а гостиницы, даже известных мировых сетей, не удовлетворяли меня по уровню комфорта, я купил готовую квартиру в элитной новостройке и отделал ее по своему вкусу. В результате я получил двухуровневый пентхаус с эксплуатируемой крышей, срытой от посторонних глаз – выше только звезды. Дом имел собственную сервисную службу, у меня не было проблем с уборкой, а обеды я заказывал с доставкой в квартиру. То есть, моя страсть к инвестициям в квадратные метры, дала такую возможность уединиться с Петей, о которой в отеле нельзя было и мечтать. Именно об этом я думал, сидя на заднем сидении машины и отгородившись от водителя автоматической шторкой. Я видел перед собой картины, как Петя резвится в моем мини-бассейне и принимает солнечные ванны на моей крыше-террасе – естественно, во всех сценах он был неглиже. Понятно, член опять стоял, а Петя сладко спал, завалившись головой мне на плечо. Чтобы он устроился получше, я завел руку за его поясницу и положил ладонь на его бедро. Мечты сбываются.
Приехали. В мой пентхаус вел отдельный лифт из подземного гаража, но мы зашли на ресепшен, я представил Петю дворецкому. Тот был несказанно рад познакомиться с сыном Ивана Михайловича. Поднялись наверх. Доставили завтрак, который я заказал по телефону. Петя уплетал круасаны с кофе и рассматривал билеты на завтрашний вечерний матч, которые привез директор киевского филиала Семенов.
Как ни жаль, но на время мне придется Петеньку оставить одного. Не все ладно было в киевском филиале. Уже неделю группа аудиторов трясла их бухгалтерию. Мне предстояло проверить результаты этой работы.
- Петя, отдыхай, можешь пользоваться сауной, бассейном, на крыше можно загорать, никто тебя не увидит. Соки и напитки в ...баре, если чего захочешь, свяжись с дворецким. К обеду я приеду, поедим вместе.
- А сюда никто не придет?
- Нет, пока кто-то дома, персонал приходит только по вызову.
Настроения заниматься бумагами у меня, естественно, не было. Благо аудиторов возглавлял начальник нашего КРУ, Эдуард Левин, от которого ни одна копейка не спрячется. И цинично, перевалив основную часть работы на него, к часу дня я уже входил в свой дом. Отдав распоряжения дворецкому относительно обеда, я поспешил наверх.
Пети в квартире не было. Но беспокойства у меня не возникло, внутреннее чувство подсказывало мне, где он. Из бассейна явно недавно кто-то вылез – у его края было две небольших лужицы. На террасе, под установленной в кадушке пальмой, он, совершенно голый и мокрый, сидел в шезлонге и пил пиво, созерцая купола Киевской лавры. Увидеть голым я его хотел, пьющим пиво нет.
- Петя, по-моему, тебе еще рановато по алкоголю работать.
- Ты же сам сказал, что напитки в баре, я и выбрал на свой вкус, - мне показалось, что Петя улыбнулся не совсем трезвой улыбкой.
- Петя, тебя развезло, как ты думаешь, для спортсмена такой образ жизни нормален?
- А может быть, я буду звездой рок-н-ролла, Федь, я же еще и на гитаре неплохо справляюсь.
Долго ворчать я на него не мог. Особенно когда из одежды на нем была только бейсболка.
- Ладно Петя, давай обедать. Думаю, внизу нам уже накрыли.
- Фееедь, посмотри, какая тут благодать, давай обедать здесь, да ты только на Днепр посмотри, какое там «внизу»!
Благодать действительно была, и Днепр был хорош, но он затмевался у меня в мозгу образом голого и хмельного Петеньки.
- Хорошо. У меня, как ты заметил, на террасе комната отдыха, я ее использую как летнюю столовую, пообедаем там.
Эту комнату я называл «панорамная», я любил проводить там время с девушками, позади стола на этот случай была громадная кровать. Только одна стена комнаты была собственно стеной, на три стороны света она открывалась громадными раздвижными стеклянными перегородками. Я живо перенес обед туда. Петя и не думал одеваться. Я не возражал.
- Федя, ничего, что я в свободном стиле? Не буду тебя смущать?
- Пожалуйста, только яйца не отморозь.
- Поверь, ты в своем парадном костюмчике смотришься гораздо менее естественно.
Я не мог не согласиться.
После обеда Петю совсем разморило, и его внимание привлекла кровать.
- Федь, давай немного поваляемся! – и, не дожидаясь ответа, он запрыгнул в нее. - Иди сюда!
Петя зовет меня в постель. Дожил. Домечтался. Не для секса зовет, но лежать в одной постели с голым Петей – уже что-то несбыточное.
Я забежал в душ, накинул халат, надел трусы поплотнее и залез на другую сторону кровати. Петя лежал на боку лицом ко мне, такое положение особенно подчеркивало его узкую талию и широкие, относительно нее, бедра. В трусах у меня уже давно было бревно.
- Федь, расскажи, как вы с папой фирмой управляете? Вы меня возьмете в вице-президенты, когда я закончу университет?
Пока я обдумывал этот непростой вопрос, Петя подобрался ко мне, залез рукой в халат и стал щекотать живот с криками:
– Возьмете? Возьмете?
«Да пиво ребенку не игрушка», – только успел подумать я, как его рука схватила меня за член.
- Федь, я тебе нравлюсь.
Я по привычке думал, что ответить, но это был не вопрос. Я заметил, что маленький членик Пети значительно увеличился и стал торчком, из-под крайней плоти немного показалась красноватая головка.
- Расслабься Федь. Я же все знаю и давно вижу, как ты на меня смотришь. И как ты дрочил в поезде я видел. Думаешь, я ради прикола голый хожу? Нет, ты мне тоже нравишься. Из-за тебя я в Киев-то и напросился.
Рука Пети была уже у меня в трусах и крепко сжимала древко члена.
Такая откровенность мальчишки меня обескуражила.
- Петя, у тебя уже есть подобный опыт? – только и смог спросить я.
- Не совсем. Просто у меня друг есть, он с нашим тренером спит, он мне все рассказывал. Иногда мы с ним сосали друг у друга. Но с мужчиной у меня не было. И, в общем, не хочется. Мне хочется с девочками и с тобой Федь, потому что ты меня любишь, и я тебя люблю.
В постель меня Петя пригласил все-таки для секса. И он рассчитал все гораздо лучше меня.
- Да, соображаешь ты не по летам. Быть тебе вице-президентом. – Сказал я и притянул Петю к себе, поцеловал его в губы, он ответил.
Я засосал себе в рот его пухлые губы, положил его на себя, и, продолжая целовать, стал мять его ягодицы, массировать анус, прижимать его таз к своему члену, бьющемуся в трусах. Я скинул халат, повернул Петю на спину, раздвинул его ноги и делал то, что мысленно проделывал с ним тысячи раз – взял его стоящий маленьким колышком член в рот вместе с яичками и стал бережно их сосать, тщательно поглаживая языком головку, уздечку, крайнюю плоть, дальше по стволу члена к яичкам. Петя застонал – его малолетний друг явно так не умел. Продолжая минет, я смочил слюной указательный палец и засунул его Пете в попку. Колечко его несверленного ануса плотно охватило мой палец. Тут Петя выгнулся, застонал особенно громко, член его стал подергиваться, на мой язык упало несколько капель детской спермы.
«Пока хватит», - подумал я, решив, что излишним натиском можно вспугнуть робкие чувства ребенка.
Несомненно робкие, несмотря на всю откровенность Петиного предложения – в поезде, когда я тронул его анус, он попросил прекратить массаж, видимо еще не был готов к таким тесным отношениям. Я положил его рядом с собой на живот, ласково поглаживал по спине и попке, по внутренней поверхности бедер. Он лежал с закрытыми глазами и блаженной улыбкой.
Наконец он пришел в себя.
- Спасибо, Федя. Это классно. Можно теперь я тебя потрогаю?
- Петя, тебе, все, что захочешь.
- Тогда ложись на спину.
Федя потрогал мой живот, провел руками по бедрам, сквозь трусы осторожно прощупал древко члена, коснулся яиц.
- Можно я их сниму?
Петя не стал ждать ответа и, схватив трусы за резинку, стал стягивать их. Я помог ему, и трусы улетели далеко от кровати. Пете открылся мой немаленький член с оголенной головкой. Он взял его двумя руками, потрогал с некоторым недоверием.
- Федь, он же огромный! Как ты его в Машу вставляешь?
- Поверь, несмотря, что она девочка миниатюрная, он в нее отлично помещается, и ей это очень нравится.
- Федь, можно я его пососу.
Опять не дождавшись ответа, Петя склонился над моим агрегатом, и, гоняя кожу по древку, нежно обсасывал и облизывал головку. Конечно, заглотить его весь он не мог. Некоторые ...девушки загоняли его себе в глотку, не знаю, как не давились. Это было приятно, но проделать такое с мальчиком я не мог себе позволить. К тому же моя цель была иной – его попка, однако и здесь я не торопил события, наслаждаясь моментом, о котором до сих пор только мечтал. Минет Петя делал не очень умело, но с такой любовью ко мне, что я разродился одним из самых выдающихся своих оргазмов. Сперма хлынула Пете в рот, от неожиданности он отпрянул и получил еще более обильную порцию, растекшуюся по всей физиономии. Он ошарашено трогал свое лицо и рассматривал сперму на своих ладонях. Порцию, полученную в рот, он, видимо, проглотил.
- Петя, не пугайся, это сперма, от нее дети бывают.
- Знаю. Но у тебя как фонтан! Я не думал, что может быть так много.
Недоумение на его испачканном личике стало сменяться восторгом.
- Ее ровно столько, Петя, насколько я люблю тебя. Ты весь измазался, пойдем в душ.
И я доставил себе еще одно удовольствие – мыть Петеньку. Я положил его на банную полку, поливал теплой водой, намыливал гелем, при этом поочередно разными пальцами, покрытыми пеной, проникал ему в попку. Пете это несказанно нравилось. Мне тоже.
- Федь, Костик, мой друг, говорил, что тренер его трахал в попку. Но такой как у тебя, в попку, по-моему, не влезет.
- Маше влезает, а у нее попка не намного больше твоей.
- Ей не больно, ей нравится это?
- Маша бывает вне себя от удовольствия. С тех пор, как я первый раз это проделал с ней, ей уже классического вагинального секса мало. А чтобы было не больно, а приятно, попу к этому надо готовить.
- Как это – готовить?
- Ты заметил, что мой член намного толще, чем вход в твою попу. Но дырочку нужно осторожно растянуть, она станет больше, и тогда боли не будет, останется только удовольствие.
- Ты можешь это сделать со мной?
- Я уже делаю. Видишь, я смазал пальцы мылом, и потихоньку растягиваю мышцу, на входе в попку. Если делать это аккуратно, ты кроме удовольствия ничего не почувствуешь. А ты знаешь, что я люблю тебя, и больно не сделаю.
И я свежевымытый анус начал ласкать языком. Петя стонал не хуже многих девушек, с которыми я это проделывал на этой же полке. По-моему, на этой же полке, этой же процедурой я влюбил в себя мою Машу.
Работая языком, я взял любрикант, смазал им большой палец, ввел его в анус Пети и начал его осторожно растягивать. Благо любрикант был специальный, с анестетиком. Дело пошло, мы оба пребывали в нирване. Вскоре я смог ввести в дырочку специально подобранный маленький фаллоимитатор, которых у меня был целый набор. Затем фаллоимитатор побольше. Работал я над Петиной попкой уже часа два, добился двух его оргазмов и заметного расширения дырочки. Далее, по отработанной на девочках технологии, мы снова переместились в кровать. Теперь я смазал попку и член, направил головку на темно-розовый кружок Петиного ануса. Конечно, я еще не мог войти в него полностью, я ограничивался двумя третями головки, но и это приводило нас обоих в экстаз. Иногда я выходил из него, помещал член между ягодицами или между бедрами под промежностью и производил активные движения, несколько раз кончил. Смазка уже не требовалась – доставало моей спермы. Поужинав остатками обеда, мы продолжили, и в изнеможении заснули в объятиях друг друга далеко за полночь.
Утром я позвонил Левину и сказался больным. Он не огорчился – и сам с проверкой неплохо справлялся, я бы вызывал у него только раздражение. У нас с Петей было время до вечера, до матча, не пойти на который нам не позволяла элементарная конспирация. Я поговорил по телефону с Иваном Михайловичем, убедил его, что проверка идет по плану, с Петечкой все хорошо, вечером идем на футбол. Заказал завтрак. Его мы проглотили за минуту. И немедля за дело! В постель! Опять пригодился любрикант с анестетиком, на этом этапе я добавил свечку с лидокаином. Попутно я сделал Пете пару минетов, для поддержки боевого духа. Пора. Я аккуратно ввожу в Петю целиком всю головку. Он сладострастно стонет, значит все по плану, можно дальше. Еще 15 минут терпеливой работы членом и я в Петеньке целиком. Ему немного хочется какать, но боли нет, он изумлен и счастлив. Я в восторге. Мы лежим на боку, и Петя насажен на мой член, как на кол. Пара движений и я кончаю от этой мысли. Выхожу из него, переворачиваю на спину, располагаю его ноги у себя на плечах и вновь медленно вхожу в попку, делаю медленные движения, поглаживаю его член, на этот раз добиваюсь синхронного оргазма. Лежим, отдыхаем, непонятно, кто из нас больше счастлив. Вижу, в глазах Пети блаженство сменяется желанием. Кладу его на живот, на край кровати, свешиваю его ноги вниз. Массирую ягодицы, надавливаю большими пальцами на анус. Петечка возбуждается еще больше. Захватываю левой рукой его член, поддрачиваю, мой член уже в его попке. Глаза наши закрыты, мы, чувствуя друг друга, вырабатываем ритм, радующий нас обоих. Моя сексуальная энергия направляется в медитативное русло. Как во сне прошел уже мало нас обоих интересующий футбольный матч. Я из дома выехал только чтобы принять результаты аудита и подписать акты проверок, и мы уже собирались в Москву. Нас ждала последняя киевская ночь.
Я приезжаю домой, хватаю Петю, тащу его в бассейн, планирую поиграть с его попкой в бассейне. Мы резвимся, я вижу под водой попку, стремлюсь к ней, беру ее, и тут осознаю, что эта великолепная маленькая упругая попка, переходящая кверху в невероятно узкую талию, принадлежит Маше. Меня охватывает ужас разоблачения, но Маша смеется и гладит член совершенно бордовому от смущения Пете. У Маши были ключи от квартиры, зачем она приехала – отдельный вопрос, но, что она захочет стать участницей сексуального трио, стало для меня совершенной неожиданностью. Приятной неожиданностью. Она не задавала вопросов, посадила Петю на край бассейна и делала ему минет, приказав мне жестом подойти к ней сзади и трахнуть по очереди в обе дырки, как она любила. Мой член гуляет во влагалище Маши, она сосет Пете, он мнет ее небольшую упругую грудь. Мы все счастливы, мечты сбываются, но это уже совсем другая история.