Что для человека секс? Конечно, можно обратиться к умным людям, которые пишут диссертации, которые мало кто читает, и они, оперируя терминами, процентами, статистикой, буду доказывать известную им истину о химии любви. Но это не то — не живое, такое пропаренное, высушенное, а потом вновь пропущенное под утюгом нагромождение слов. Но лучше всего сесть, успокоиться, отойти от волнений мира, прислушаться к себе и ты узнаешь много чего интересного. В период дошкольный секса нет, но есть понимание важности этого скрытого и непонятного взрослого мира. В школьный период секс приобретает форму в виде сначала наметившихся грудей у твоих сверстниц, потом полуобнажённых женщин на пляже, а если последовательно идти к тайнам взрослой жизни, то возможно перед концом школы у тебя будет первый опыт. Он будет скомканным, каким-то не удобным для обоих, что ли? Но он будет. И ты поймёшь, что секс это совсем не то, что говорили во дворе или ты видел на кассете.
Это что-то другое, совершенно другое. И это другое — радостное, яркое, сильнее алкоголя, сильнее, чем прыжок с парашютом. Став постарше, ты уже купаешься в сексуальных отношениях, пробуешь, фантазируешь, экспериментируешь. До тех пор, пока не находишь её — свою вторую половинку. С которой ты продолжаешь своё долгое путешествие по сексу. С ней ты открыт, с ней ты не боишься оступиться или показаться слабым. Ты принимаешь её какая она есть, а она тебя как она видит. И чем старше ты становишься, тем важней становится акцентирование на чём-то. Какая-то мелочь — запах, поза, слово выбивает мозги, и ты уже несёшься с ней по этой сумасшедшей дорожке под названием секс. Но уже ты — опытный рулевой и она уже приладилась к тебе, отчего конец путешествия приятен для обоих. А уже там, в вышине, когда снизу кажется, что всё там, наверху, закончилось, секс трансформируется в это стремление сексуальных ощущений молодости. И оно чувствуется значительно острей, чем в молодости. Или что-то типа того. Доживём, узнаем.
Так думал я о сексе, ожидая Вику в кафе. Она опаздывала, я же, используя эту паузу, обдумывал наши с Лидой отношения. Они прекрасные — спору нет. Но прошла неделя, после нашего разговора о возможности её секса с женщиной, а ничего не происходило. Мы бегали на работу, дома тискались, спали, шутили, обсуждая ситуацию у Ольги — «рожаю — не рожаю». И молчок, как и Вика, сохранявшая до сегодняшнего утра полную безразличность ко мне. Но сегодня утром, у аппарата с кофе, она, распрямившись, поправила платье, приняла из моих рук пластиковый стакан и, так отстранённо, сказала — «Вечерком сядем, поговорим». И сейчас я сидел, ждал её.
— Привет! — Она появилась в отсеке — вся свежая, несущая на себе в этот полусумрак бодрящую струю свежего воздуха с улицы. Волосы нырнули мне на плечи, волна вкусного парфюма окутала меня, нежные губки, чмокнули в щёчку, завели мелкую дрожь коленок. — Прости. Долго ждал?
— Тебя готов ждать долго. — Я помог ей снять плащ, повесил на плечики, а потом и на вешалку, такую рогатую деревянную вешалку, которой в отсеке явно не было места.
— Спасибо. — Она откинула волосы, поправила их, показав в открывшемся вороте бретельку лифчика. Опять тоже бельё, что и было в тот день начатого с ней заговора. — Как вы?
— Спасибо. — Чего тянешь? Хотя, очевидно, выдерживаешь паузу. Взял паузу — держи, позволь клиенту немного подёргаться. Ответ будет ожидаться с нетерпением. Любой.
— Знаешь, Мишенька. — Она покрутила страницы меню, выбирая, что бы выпить. — Порой мне кажется, что ты играешь в какие-то игры.
— Только сексуального характера. — Улыбка должна быть доброй, ироничной к самому себе. — На другое — времени не хватает.
— Мне, кстати, тоже. — Она улыбнулась в ответ. — Но давай о нашем деле. Ведь, тебя так и раздирает задать мне вопрос — согласна ли я?
— Верно. — Чего крутить петли, да себя путать. Она прямо и я тоже. — Сама понимаешь, не горит, но и не хочется, чтобы сгорело.
— Но у меня одно условие. — Она глотнула вина, поставила бокал. Вика пила только белое сухое виноградное вино. Остальное — побоку. Если же не было вина, или оно кончалось, ничего не пила. — И тут, как мне кажется, есть проблема.
— О, как?! Условия не знаю, а проблема уже есть. — Чего она такого мутит? Чего хочет? Денег. Она хочет за это денег.
— Ты сделаешь мне ребёнка. — Вика сказала это так просто, легко, чуть улыбаясь, показывая ровные красивые зубы.
— Что? — Я даже наклонился вперёд. Я ослышался?
— Мне нужен ребёнок. — Она потянула сигарету из моей пачки. — Ребёнок от тебя, другого мужчины, но ребёнок. Но лучше, чтобы он был от тебя. У тебя наследственность хорошая. — Она закашлялась. Нехорошо, вот так, сразу, курить по-взрослому, в затяжку. — Мне нужен ребёнок...
— Услышал. — Прерывать нельзя было, но удержаться не было сил. — Как же это получается? Ты...
— Пойми меня. — Она наклонилась, приблизила лицо ко мне. Какие тревожные, жалобные и озлобленные глаза одновременно! Никогда не видел таких! — Мне двадцать пять, мужика как нет, так и нет. А мне ребёнка нужно. Понимаешь? Ребёнок мне нужен. — Она погружалась в мои глаза или это я погружался в её? — Без него я умру. Не буду женщиной. А! — Она откинулась, нервно затянулась сигаретой. — Не поймёшь. Мужчина.
— Почему? — Мне самому хотелось ребёнка. И у нас будет ребёнок. Мы над этим работаем. — Я тебя прекрасно понимаю. Это как воздух — тяжело дышать с каждым годом. — Где-то я слышал эту фразу, она мне понравилась и вот сейчас, я её ввернул.
От удивления она отложила сигарету, наклонила голову вбок, стала рассматривать меня. Возможно, что эта фраза заставила её по-новому взглянуть на меня.
— Ты действительно хочешь сказать... , — начала она.
— Что я тебе сделаю ребёнка? — Я перехватил у неё сигарету, затянулся. — Да, я сделаю тебе ребёнка. С удовольствием сделаю. — Ну, кто тебя за язык тянул? А перед Лидкой как будешь потом? — Но, сначала...
— Конечно. — Она пододвинулась ко мне, положила руку на коленку. — Сначала я должна развести её на секс. Это я понимаю. Поэтому, расскажи мне о ней больше.
***
«Осада цитадели — мероприятие сложное, связанное со многими рисками». — Так поговаривал один из мужиков в отделе, характеризуя свои ухаживания за одной девчонкой. Осаду же Лидкиной цитадели мы повели с двух сторон. Вернее сказать, начал я. Вика готовилась, чтобы вступить в нужный момент. Осада выразилась в подготовку дня рождения. У одного из отдельских парней, как раз, надвигался день рождения, который и решено было использовать для сближения жены и Вики. Лидка, услышав о дне рождения сначала скривила нос, но потом передумала. Очевидно, сработали мои доводы — чего сидеть в четырёх стенах и не веселиться? Дом-работа-дом не самый лучший маршрут. Тем более это всё в пятницу вечером. Потом будет суббота, воскресенье. На том и порешили.
В кафе было шумно, много смеялись, танцевали. Вика с Лидкой обнялись как старые знакомые, и сидя сначала на разных местах, только улыбались друг другу. К середине они уже сидели рядом со мной, попивали винцо, вели какой-то понятный только женщинам весёлый трёп. Танцевал я их обоих. Сначала Лидку, потом Вику, потом снова Лидку. В одном из танцев я и шепнул на ушко Дике, что Вика хотела бы прийти в гости к нам. Она дёрнулась было с вопросом, но исчерпывающий и понятный ответ был дан ей до него. Если надо прояснить вопросы бухгалтерского учёта, то Дика была готова дать любой совет и помочь разобраться в запутанной сетке отношений счетов, учёта и так далее. Но в гости Вика попала быстрее, чем выстроенные планы.
Из кафе мы выпали шумной группкой. Но когда настал час «трёх П» то есть «пока, пока — пошли», выяснилось, что ноги мои ватные, голова ясная, отчего система управления «мозг-ноги», мягко говоря, давала и получала прямо противоположные указания. Ноги шли вправо, голова желала влево. Это когда же я успел так накушаться? Вроде, закусывал хорошо? Укорив мою мужскую глупость праведным гневом женщины, Дика подхватила меня с одного бока, Вика, в рамках женской солидарности, а также нашего плана по их сближению, прижалась ко мне с другого. В результате чего, я, через сорок минут, уже стоял на лестничной площадке, прижимаемый к стенке грудями и коленками Вики, а Дика возилась с ключами, стараясь попасть в замочную скважину. Мы все хихикали, выглядя со стороны полными идиотами. Но нам было весело. Особенно когда Дика уронила ключи, а поднимая, оторвала подол у платья, наступив на него. Наконец, втащив меня в дом, девчонки стащили с меня куртку, ботинки, свитер, уронили на диван и пошли. Их удаляющиеся контуры было последним, что запомнилось мне, падающему в пелену сна-забытья.
Утро субботы наступило в одиннадцать. Сначала подёргали за большой палец ступни, потом помотали ступнёй из стороны в сторону, затем погладили по ноге, вороша волосы. Ещё пару движений и рука, ласковая рука Дики стала бы трепать мой член. Открыв один глаз, замутнённый ещё сном, я буркнул.
— Слушай, дай поспать. А вечером я тебя оттрахаю так, что встать не сможешь.
— Ой, кто бы говорил! — Да, это не Дика!! Сон взлетел в никуда, потянув руки, заметавшиеся в поиске простыни. Я лежал голым на диване, а в кресле в ногах сидела Вика, закутавшаяся в мой халат. — Чего суетишься? Всё утро валялся тут полуголым, тряс хозяйством, а сейчас ищешь чем прикрыться?
— Слушай, а где Дика? — Я сел. Чего скрываться, действительно? Она не девочка — нецелованная ромашка. — Голова трещит...
— Пошла твоя верная жена в магазин. Пива тебе купить, алкаш. — Она улыбалась самой милой улыбкой. Нет, она всё-таки красивая женщина. И чего мужики от неё уходят? — Да, дал ты вчера...
— Сильно вытанцовывал? — Вокруг меня пространство тянулось в одном направлении — к Вике.
— Танцевал нормально. — Она протянула руку, погладила по лицу. — А вот потом. Когда успел?
— Чёрт его знает. — Я опустился на колени, положил голову на её колени.
— Крутит? — Её горячие ладони на моей голове. Хорошо-то как?!
— Ещё как. — Если Дика нас в такой мизансцене застанет, трудно будет что-нибудь придумать. — Надо одеться.
— Давай. — Она отпустила меня, забралась с ногами, откровенно рассматривая меня голого, явно оценивая. — Лидка у тебя хорошая женщина.
— На другой бы не женился.
— Она мне понравилась. И я, похоже, ей тоже.
— Вот и чудно. — Я сел, мотнул головой. — Принеси воды.
— Пошли, сделаю тебе чай опохмелочный. — Она вновь приобняла меня, шутливо прихватив за бугорок пухнущего члена. — А он отдельно от тебя живёт?
***
Ушла она под вечер. Весь день мы валялись на диване, трепались обо всём, смотрели какую-то хрень по телику, обмениваясь очень едкими комментариями по этому поводу, потом обедали, снова валялись. В какой-то момент мне даже показалось, что Лидка старается лечь рядом с Викой, но отдельно от меня. Ну, чтобы было расстояние между нами.
Вечером Лидка укладываясь спать, неожиданно стукнула меня по заду.
— Ты чего? — Удар был несильным, но неожиданным.
— Эту Вику ты так глазами жрал! — Она надула губы. — Сотрудница, называется! Кто она?
— Как кто? — Я удивился по-настоящему. — Она сидит наискосок от меня в нашей комнате. У кого хочешь спроси.
— Кто она такая? — Дика придвинулась ко мне. Допрос?
— Я сейчас расскажу, кто она такая. — Она с визгом попыталась выскользнуть из моих рук, но кофточка вместе с лифчиком уже падали на пол.
— Ой! Не порви! — Она ухватилась за резинку штанов.
— Тогда сама снимай! — Я навалился на неё, прижал её грудки своей волосатой грудью. — Сейчас расскажу, кто такая Вика! Сейчас узнаешь!
Она не была готова к моему нападению. Но меня это мало волновало. Член рвался вперёд — в бой. Не встречая сопротивления, раздвинув ножки, я приставил кол члена ко входу, посмотрел её в глаза. Она ждала этого, хотя и не была возбуждена.
— Вика женщина, которую ты соблазнишь! — Я вошёл в неё, раздвигая узости жерла вулкана. — Ты просто, в тупую, её разведёшь на секс! Тебе понятно!?
— Ты что?! — Она вытянулась, упёрлась руками мне в грудь. — С ума сошёл? Вику?
— Да! — Я задвигался в ней, ощущая, как с каждым разом становится мягким ствол вулкана, как поднимается температура.
— Но, она... — Эх! Держись! — Ой, ой!