Мне кажется, что я самая счастливая женщина на свете! Ну скажите, кому еще выпадает такое счастье: столько лет чуть не каждый день заниматься сексом, и после каждого оргазма думать, что вот ЭТОТ был самым лучшим в жизни! Согласна, в это трудно поверить, но, тем не менее, это так!
Но сегодня действительно было фантастически бесподобно! Я кончила, когда Егор, компаньон и лучший друг моего мужа, буравил мою попку, Рита, его жена, расположившись подо мной, вылизывала мою кисоньку, а мой собственный рот был занят членом Саши, моего мужа. Вот такой вот подарочек они подготовили мне на мое 32-х летие! Сначала ласкали до исступления в 6 рук, столько же губ и 3 языка. Довели, сволочи, до такой степени возбуждения, что аж сердце чуть не остановилось. А потом трахнули во все дырочки, постоянно меняясь местами и крутя меня, как куклу.
Кончив, я добрых минут 15 не могла прийти в себя. А от сексодрома в гостиной до нашего приватного супружеского ложа смогла добраться только с помощью своего любимого. Он бережно уложил меня в постель, лег рядом и начал нежно поглаживать пальцами по взмокшей от пота коже.
— Тебе понравился подарок, солнышко?, — промурчал он на ушко, щекоча своими усами.
— Божественно!, — не погрешив душой, ответила я, — Только я устала очень.
— Вижу... Обожаю, когда ты такая.
— Какая?
— Уставшая после секса и очень счастливая. Хотя иногда даже ревную.
— Ревнуешь? Я сейчас лежу в луже, которая благодаря Егору из моей попки вытекает, а ты ревнуешь?
— Я не об этом... Просто иногда думаю, что ты секс больше меня любишь.
— Нет уж, тебя все же больше, хотя...
— Вот, вот! Но меня больше другое волнует: ты ведь уже такой была, когда мы познакомились! А как ты стала такой?
— Я не поняла, это упрек?
— Да ты что, глупая?!, — Сашка прижался ко мне и поцеловал в шейку, вызвав волну мурашек по всему телу, — Была бы ты другой, я б тебя так не любил! Просто я до сих пор ничего не знаю о твоей прошлой жизни.
— Ты никогда и не спрашивал.
— А зачем? Думал, ты сама расскажешь... когда захочешь.
— А знаешь, Саш? Я сейчас хочу!
— Но ты же устала.
— Не важно. Мне сейчас так хорошо! И будет еще лучше, если ты позволишь мне излить душу.
Мы проговорили больше 3-х часов. Вернее, говорила только я, а он слушал, не перебивая. Окончив рассказ, я действительно испытала огромное облегчение. Словно свалился камень с души. Огромный камень, который всегда там лежал, но я не замечала его. И заметила, лишь когда его не стало.
— Ну и что ты теперь про меня думаешь?, — с легкой тревогой спросила я
— Ты... Ты ОЧЕНЬ плохая девчонка! Если честно, я предполагал нечто подобное, но не в таких масштабах.
— Наверное не нужно было рассказывать...
— Не нужно?! Да ты что?! Ведь я теперь все понял. И если раньше иногда накатывал страх, что я тебя потеряю, то теперь я ничего не боюсь.
— Страх?
— Ну да. Эти наши взрослые вечеринки... У меня частенько возникали опасения, что ты встретишь кого-то лучше меня. А после твоего рассказа я точно знаю, как сделать так, чтобы ты всегда была счастлива! И всегда была только моей женщиной! Ты ведь моя женщина?
— До самых потрохов, любимый!
— Даже несмотря на то, что лежишь в луже Егоркиной спермы?
— Скорее благодаря этому.
— Так я и думал!, — засмеялся муж, а потом вдруг дернулся и схватил меня за плечо: — У меня мысль!
— ... ?
— Ты должна написать об этом! И выложить на сайт! Анонимно, конечно...
— Это еще зачем?
— Да чтоб тебе все сказали, какая ты счастливая, и как они тебе завидуют!
— Да меня скорее последними словами там...
— Да нет же!, — перебил Саша, — Одни прямо напишут, а другие, само собой поносить начнут. Но ведь ругать-то будут из зависти, неужели не понятно?!
— Ну не знаю...
Но мужа было уже не остановить. Идея так захватила его, что пробудила все его скрытые резервы красноречия и убеждения. Я спорила с ним скорее для порядка, так как мне и самой безумно захотелось изложить историю своей бурной молодости. Мы уснули уже под утро. А вечером следующего дня я уселась за компьютер и начала...
Глава 1
Всем привет! Меня зовут Виолетта. Это, конечно, не настоящее мое имя, но нужно же как-то назваться, правда? Мне 32 года, у меня есть муж, ну, скажем, Олег и двое прелестных детишек. Они близнецы и считают себя страшно взрослыми, хотя им всего по 5 лет. Дом у меня — полная чаша. Муж, топ-менеджер очень крупной фирмы, достаточно зарабатывает, чтобы у меня была возможность все свое время посвящать ему, детишкам и, конечно, себе любимой. Кроме того нам с Олежкой очень повезло иметь одно общее увлечение: мы оба обожаем секс, причем секс, выходящий за общепринятые рамки. Мы — свингеры со стажем, но об этом знает лишь очень ограниченный круг наших ближайших друзей. Для всех остальных же, мы — самая обычная семья.
Но рассказать здесь я хочу не об этом. Об этом — как-нибудь в другой раз. Сейчас я хочу предоставить на ваш суд историю своей жизни. С самого начала и до момента знакомства с моим будущим мужем. Он сам услышал эту историю совсем недавно, став первым, кому я открылась. А вам, дорогие читатели, посчастливилось стать вторыми.
Отец бросил нас еще до моего рождения. Оставшись одна, с маленьким ребенком на руках, моей мамуле пришлось крутиться, как белке в колесе, чтобы обеспечить свое и мое будущее. Она изнуряла себя на двух-трех работах одновременно, а когда разрешили создавать кооперативы, с головой окунулась в это новое для страны течение. В итоге, ко времени развала Союза, она уже была хозяйкой довольно крупного бизнеса. В 90-х время было бурное, опасное. Не обошли трудности и нашу маленькую семью. Маме пришлось отбиваться сразу от нескольких криминальных группировок, желающих завладеть фирмой. И в какой-то момент возникла реальная угроза ее жизни. Кроме того, мама очень боялась, что меня могут похитить, чтобы добиться от нее нужного решения. Поэтому она ловко инсценировала мою смерть: настоящие похороны, море слез и все такое. А меня, живую и невредимую, отправила в глухую деревню к своей дальней родственнице. Мне тогда было 10. Баба Клава, будучи одинокой, с радостью приняла меня под свое крылышко и с гордостью представляла меня односельчанам, как свою внучку. Она и относилась ко мне, как к родной, любила и баловала. Я же отвечала ей взаимностью, считая своей настоящей бабушкой.
Так что выросла я в деревне и воспитана была по всем тамошним канонам: скромной, вежливой, работящей. Мама приезжала в гости при любой возможности. Привозила деньги, так что я с детства абсолютно ни в чем не нуждалась. А вот вещей не дарила. Объясняла, что не хочет, чтобы я выделялась на фоне сверстниц модными нарядами и не привлекала к себе лишнего внимания.
Когда мне было 16, все опасности, связанные с маминым бизнесом, остались в прошлом, и мамуля решила забрать меня в город. Но к тому времени мы с бабой Клавой так привязались друг к другу, что я поняла: мой отъезд убьет ее. Старенькая она уже была. И каждое воскресенье ставила в церкви свечку за то, что бог послал ей меня. Поэтому я решила закончить школу в деревне, а решение принимать уже после этого.
Баба Клава тихо умерла во сне на следующий день после моего выпускного. Верю, что счастливой. И плевать мне было на старух, которые судачили на похоронах: мол, не дело это в гробу с улыбкой на губах лежать.
Таким образом, вопрос с переездом решился сам собой. Сразу после похорон мама увезла меня к себе, в город. Я хорошо помнила нашу старую квартиру, откуда я уехала в деревню 8 лет назад. И она не шла ни в какое сравнение с теми хоромами, где мама жила сей час. Это были двухуровневые апартаменты на верхнем этаже престижной многоэтажки. Гостиная такая — что можно было в футбол играть! И чтоб вам были понятны масштабы, скажу: на обычном этаже в нашем доме было по 8 квартир (совсем не маленьких!), а на нашем — лишь 2.
Моя собственная комната была по площади больше всего бабушкиного дома. Где то 6 на 6 метров. Наружная стена отсутствовала. Вместо нее было огромное панорамное окно от пола до потолка. Одна из створок распахивалась, и можно было выйти на широкий балкон. Рядом с окном стояла впечатляющих размеров кровать, где свободно могло бы разместиться 4 человека. Но вся она была для меня одной! Были шкаф-купе (пока совсем пустой, но мама сказала, что это ненадолго), комод, куда с легкостью могли бы поместиться все мои пожитки, туалетный столик с множеством ящичков, пуфики, домашний кинотеатр. А еще — собственный роскошный санузел с душевой кабиной, джакузи и всем остальным. В нем была даже маленькая кабинка инфракрасной сауны! Представляете? Это после бревенчатой бабулиной пятистенки!
В остальных комнатах «замка», как я окрестила свою новую квартиру, окна тоже были панорамными. Правда меня немного напрягало, что все они были без занавесок. Роликовые шторы имелись только в моей спальне. Когда я спросила об этом странном обстоятельстве маму, та рассмеялась:
— Да кому мы нужны? Пусть смотрят.
Напротив нашего дома, метрах в ста, стояла еще одна многоэтажка. И я прикинула, что для всех ее жильцов выше 12 этажа наша квартира была, как на ладони. Поэтому первое время, собираясь ко сну, я всегда опускала штору в своей спальне, чтобы избежать любопытных взглядов. Первое время потому, что вскоре моя жизнь сильно изменилась, вернее — очень изменилась я сама. Но об этом позже. Все по порядку...
Я давно говорила маме, что мне нравится история. Поэтому на следующее после моего переезда утро, она взяла мой аттестат и куда-то ушла. А вечером вернулась с тортиком, подарками и торжественно поздравила меня с поступлением на истфак.
— А экзамены? Я же не сдавала!, — наивно спросила я
— Ректор — мой давний знакомый. И мне он не откажет. Так что, милая, считай, что экзамены ты сдала.
— Но это нечестно!
— Почему? Ты закончила школу с медалью, так неужели бы провалилась?
— Да нет... Сдала бы... наверное.
— Не «наверное», а точно! Я ж тебя знаю! Ты у меня умница! Так зачем нам эти формальности? Зачем тратить время? У нас еще столько дел! Знаешь, как я соскучилась по роли матери? Так что придется тебе сейчас отдуваться за все те годы, что меня рядом не было. Нужно тебе образ выбрать. Со стилистом я уже договорилась. Лучший в городе! Потом одеть тебя. Да, в конце концов, телефон тебе приличный купить! А то ходишь с этим раритетом, — она показала на мою Нокию 3310, — Видишь, сколько успеть надо всего? А ты — «экзамены»...
Хоть я и испытывала неловкость от маминого поступка, но все же согласилась с ее доводами. Слишком велика была моя радость: мама, наконец, со мной, а я — студентка престижного ВУЗа! И очень не хотелось эту радость омрачать.
До начала учебы было еще почти 2 месяца, но пролетели они, как один день. В будниe я изучала город, а по вечерам мы, наверстывая упущенное, допоздна болтали с мамой, как лучшие подруги. Выходные же мы всецело посвящали шопингу. Мой шкаф стремительно наполнялся вещами, ящички туалетного столика — косметикой, а в комоде набиралась внушительная коллекция нижнего белья. Мама питала к интимным туалетам какую-то необъяснимую слабость и изо всех сил старалась привить это качество и мне. Я же в этом вопросе была совершенной дилетанткой. Помню, как возмущалась мама, когда мы вместе разбирали мои вещи в первый вечер после переезда:
— Это что, трусы?!!! Как можно было носить это убожество?! Нужно же себя уважать, Виола!!! Ты молодая привлекательная девушка и должна соответствовать этому образу во всем: от белья до шубки!
В общем, тогда она выбросила все мои простенькие хабэшные трусики и незатейливые лифчики в мусорное ведро, и до следующего вечера я вынуждена была ходить по дому в халате, надетом на голое тело. Кстати, именно тогда я впервые заметила в себе странность: весь день на меня то и дело накатывало какое-то необъяснимое томление во всем теле. Но стоило мне надеть принесенные вечером мамой новые трусики, как это чувство прошло и до определенного времени больше не возвращалось. Ладно, чего-то я отвлеклась и опять чуть не забежала вперед ;)
Наши с мамой походы по торговым центрам всегда начинались с секций нижнего белья. И мы даже не смотрели на другие отделы, пока не покупали мне (а заодно и мамочке) по 3—4 новых комплекта, по паре трусиков и топиков, а также что-нибудь еще, типа пеньюара или ночной сорочки. Причем мама всегда непременно участвовала в примерке обновок, давая советы и высказывая свое мнение, которому я всецело доверяла в силу своей неискушенности. И вот однажды, во время очередной примерки, в кабинке произошел случай, который в той ситуации мне показался малозначительным, но на деле имел очень важные последствия. Плотно задвинув шторку я, как обычно, разделась догола и стала ждать. В таких случаях я всегда испытывала сильное волнение: боялась — вдруг кто-то случайно зайдет и увидит меня (хотя должна признаться, что в последнее время это состояние почему-то стало мне даже нравиться). Через какое-то время мама присоединилась ко мне с целым ворохом трусиков разных фасонов. Я начала примерять их по очереди, крутясь перед зеркалом и осматривая себя с разных сторон. Мама участвовала в процессе, отпуская короткие реплики: «оставляем» или «не пойдет», «очень хорошо!» или «никуда не годится!». И вот, в какой-то момент, она подала мне НЕЧТО, представляющее из себя сооружение из нескольких тонких белых тесемочек с малюсеньким треугольным лоскутком ткани. Я недоумевала, как такое можно носить? Но все же надела и только хотела спросить у мамы, зачем она ЭТО принесла, но тут, заметив странное выражение ее лица, спросила совсем другое:
— Мам, ты чего так на меня смотришь?
Она ответила не сразу. Встретившись со мной взглядом, она опустила глаза (видимо, чтобы я не заметила выступивших на них слез), а затем очень проникновенно сказала:
— Боже, какая же ты у меня красивая, дочка! Ты даже не представляешь!
Это было сказано с таким чувством, что я даже растерялась. Дело в том, что я никогда не считала себя красавицей. Скорее — самой обычной девчонкой. Но с другой стороны, за прожитые вместе несколько недель я привыкла безоговорочно верить маме. Поэтому спорить я не стала, и не нашла другого ответа, кроме тихого «спасибо».
— И эти стринги тебе очень идут, — сменила она тему, чему я, к слову сказать, была очень рада, так как испытывала непонятное смятение после ее слов.
— Но я же в них почти голая! Только спереди чуть прикрывают, а попа вся открыта...
— ... Что делает тебя еще более привлекательной и сексуальной, — перебила мама.
— Я их не буду носить!, — впервые возразила я ей.
— А я думаю, что мы должны купить еще несколько таких. Их можно надевать под ту короткую белую юбку, что мы купили в прошлое воскресенье. И еще под те две, узкие, помнишь? Одна бежевая, другая салатного цвета. И с капри тоже очень хорошо будет...
— Да ты чего? Они ж все тонкие и облегающие!
— И что?
— Как что? Могут подумать, что я вообще без всего под юбкой хожу!
— Виола, а что плохого в том, что кто-то подумает, что ты ходишь без трусиков?, — вкрадчиво спросила мама и сама же ответила, — Да мужчины с ума сойдут, угадывая: есть там у тебя что-то или нет, понимаешь?! И только ты одна будешь знать ответ! Кроме того, у тебя такая потрясающая попочка, что не грех ею похвастаться.
— Но зачем? Я не понимаю...
— Дочка, а как ты думаешь: при помощи чего девушка в наше время может добиться успеха в жизни?
— Да, как все: умом.
— Верно. И я рада, что ум у тебя есть. А еще как?
— ...
— Красотой, Виола. И это у тебя есть, поверь! А если эти две вещи объединить, то ТАКОГО можно достичь! Ух!! Так зачем добровольно отказываться от данного тебе божьего дара?
— Чего-то я в правительстве и среди олигархов топ-моделей не наблюдаю!, — съязвила я
Мама улыбнулась и легонько шлепнула меня по ягодице:
— А много ты умных и красивых одновременно знаешь? Я со многими весьма состоятельными людьми знакома. И с их женами тоже. Половина — куколки такие, что глаз не отвести. Но стоит им рот открыть... Двух слов же связать не могут! Зато с другой половиной общаться — одно удовольствие. И об искусстве, и о финансах, о чем угодно! Некоторые даже и внешне ничего, но... Я же их и без макияжа видела! Тетки тетками!
— Ты намекаешь, что меня ждет карьера жены олигарха?
— Вообще-то нет, хотя вариант, между прочим, не самый плохой. Умная да красивая и там себя сможет реализовать. Но с женами мы уже разобрались... В политике и бизнесе тоже женщин много. Но ведь подавляющее большинство — или лохудры, или какие-то бесполые существа, или вообще не поймешь — «то ли баба, то ль мужик».
— Неправда! А ты? Ты у меня очень красивая! И умная!
— Так потому и стала одним из самых состоятельных бизнесменов в городе! Еще примеры нужны, или убедила тебя?
— Но я все равно не понимаю, как такие трусики под облегающей юбкой в карьере помочь могут?
— Еще как могут, дочка! Да когда ты так оденешься, все мужики в радиусе прямой видимости не просто с ума сойдут, как я говорила, но и резко поглупеют. Поверь — они так устроены! И в этом их состоянии, если с умом подойдешь, ты веревки из них вить будешь!
— А ты... ты тоже так делала?
— Хм... Ладно, секретов нет у нас с тобой, так что скажу. Я на особо ответственные встречи вообще трусиков не надеваю.
— Совсем?!?!
— Ага. И двух зайцев сразу убиваю. Во-первых, мужикам крышу сношу, а во-вторых — сама в такой тонус вхожу, что горы могу свернуть!
— Мне про второе только не очень понятно...
— Ну-у... Тут я тебе советовать брать с меня пример не могу, потому что эта штука сугубо индивидуальная, но... , — мама перешла на шепот, — Меня так заводит, когда у меня под юбкой ничего нет, м-м-м... И в 10 раз больше, если мне кажется, что это кто-то заметил!
— Заводит?, — переспросила я, по наивности не понимая, о чем это говорит мама
— Я тебе обязательно расскажу, но здесь не совсем удачное место для этого, — заговорщическим тоном ответила она, а затем громко и бодро добавила: — Значит эти стринги берем и еще несколько таких же. И еще те, что мы до этого выбрали. Одевайся, дочка. Я — на кассу.
Весь оставшийся день я была необычайно рассеянной. Все мысли были заняты тем, что я узнала от мамы. И это никак не могло уложиться в моей голове! Я никак не могла представить себя на мамином месте. Да если бы кто-то заметил, что у меня под юбкой ничего нет — я бы, наверное, под землю от стыда провалилась! А мама так увлеченно об этом говорила, словно ей это нравилось. Непостижимо!
Мамуля, само собой, заметила, что я немного не в себе. Поэтому домой мы вернулись раньше обычного. Я отказалась от предложения еще раз примерить на себя и продемонстрировать все сегодняшние обновки и, сославшись на усталость, уединилась в своей комнате. Дело в том, что еще одна вещь никак не давала мне покоя. Я тщательно закрыла штору и, раздевшись донага, подошла к зеркальной двери шкафа-купе.
Я уже говорила, что раньше никогда не считала себя красавицей. Но сегодня мне впервые удалось взглянуть на себя, как бы со стороны. И то, что я увидела в отражении, мне понравилось.
Ножки стройные, почти без просветов между ними. Коленки, на мой взгляд, были крупноваты, но лишь самую малость. Линия бедра плавно, без перетяжек, переходила в узкую талию. Я повернулась спиной, через плечо рассмотрела попу и также не нашла никаких изъянов. Напрягла ягодицы и с удовольствие отметила, как они приподнялись, а под кожей не обнаружилось даже намеков на целлюлитные ямочки. Животик был плоским, с очень даже милой ямочкой пупка посередине. Грудь у меня была второго размера: два этаких крупных яблочка неправильной из-за воздействия гравитации, но очень привлекательной формы. Как половинки большущих капель. Вот только немного сморщенные из-за прохлады маленькие коричневые сосочки смотрели немного в стороны, но это, по-моему, не сильно портило общую картину. Я взялась за них пальцами и немного покрутила. Они с готовностью отозвались на мои действия и быстро набухли и отвердели, превратившись в симпатичные пуговки. Довольная результатом, я опустила глаза вниз.
По совету мамы я еще на прошлой неделе убрала там все волосы, и теперь моя щелка была совершенно открыта. Ровненькая, без изъянов, с небольшим углублением у окончания (или наоборот начала) на лобке. Губки, образующие ее, походили на мягкие припухшие валики. Непроизвольно я сверху вниз провела между ними пальцем. Плоть податливо разошлась в стороны, а по телу пробежала сладкая волна, пока не наслаждения — удовольствия. Дойдя до своей дырочки я не удержалась и вошла в нее на полторы фаланги. Внутри уже было мокренько. Оглянувшись на дверь и прислушавшись, я начала не спеша ласкать себя прямо перед зеркалом, подключив вскоре и второй палец. Средним я орудовала в своей дырочке, а указательным теребила свой клитор. Возбуждение охватывало меня все сильнее, а ноги подгибались сами собой. Поэтому я перебралась на свою кровать и продолжила уже лежа. Но если раньше я всегда мастурбировала тайком, под одеялом, то сегодня во мне проснулась какая-то другая «я». Она пугала меня, но противостоять ее воле мое первое «я» было не в состоянии. Я легла головой к окну, а своим интимным местом, соответственно, к двери. И мысль о том, что в любую секунду эта дверь может открыться, что войдет мама и увидит меня такой — мастурбирующей, с бесстыдно раскинутыми в стороны ногами... Мысль эта подстегивала меня и многократно увеличивала получаемое мною, уже не удовольствие — настоящее, непередаваемое наслаждение! В тот раз я кончила так, как никогда не кончала. Сначала напряглась всем телом, до хруста сжав между ног свою кисть. Из горла начали вырываться какие-то животные звуки, из глаз брызнули слезы. А затем меня заколотило, и неведомая сила начала швырять мое тело по кровати от края к краю. Я выла и каталась по смятому покрывалу, время от времени сотрясаясь от накатывающих одна за другой судорог...
Только очухавшись от испытанного мною невероятного оргазма, я задумалась: а что собственно произошло? Не прямо сейчас, а со мной вообще? Я уже знала, что в интернете можно найти ответ практически на любой вопрос. Поэтому, не утруждаясь одеванием, не мешкая уселась за компьютер.
Ноутбук мама мне купила в первые же выходные после моего приезда. Для меня это устройство было темным лесом, так как в деревне ничего подобного у меня не было, а в бедной сельской школе информатику мы изучали на пальцах. Но мама каждый вечер по часу-полтора терпеливо занималась со мной, давая уроки компьютерной грамотности и обучая работе в сети. Так что к описываемому дню я была уже довольно уверенным пользователем. Загрузив ноут и открыв Гугл, я задумалась: а что я собственно ищу? Но потом вспомнила свои ощущения, когда я весь день проходила в халатике на голое тело, какое волнения я испытывала в примерочных кабинках, какое наслаждение я получила сегодня, представив, что меня увидит мама, а также ее сегодняшние откровения, и вопрос сложился сам собой. «Мне нравится быть голой когда меня могут увидеть»
Стоило мне нажать Enter, как передо мной открылся целый новый мир, о существовании которого я даже не подозревала. Начала я со ссылок на женские форумы, где разные незнакомки делились друг с другом, как они ходят голыми дома или без трусиков на улице. На тех же форумах находились другие ссылки, под ними — другие и так далее. Я смело кликала все подряд, глубже и глубже погружаясь в бездонные глубины мировой паутины, пока случайно не наткнулась на сайт, целиком посвященный эксгибиционизму. Слово было для меня новым, но те ощущения, которые описывали посетители этого сайта, особенно новички, были мне хорошо знакомы. Читая посты один за другим, я сначала обрадовалась: значит, я не одна такая! И это никакое не психическое расстройство, а вполне себе распространенное явление, делающее увлеченных им людей более счастливыми. Потом я загорелась и снова возбудилась, представляя себе разные пикантные ситуации со своим участием. А затем испугалась — смогу ли я пойти на это? Ведь одно дело мечтать, а другое — осуществить задуманное в реальной жизни! К счастью, мне удалось отыскать множество советов для таких зеленых новичков, как я. И чтобы не передумать, я решила не откладывать дело в долгий ящик, а попробовать кое-что прямо сейчас.
Сначала я переоделась в домашние шортики и топик, не забыв и про нижнее белье. Затем подняла обратно штору и вслух перед зеркалом поклялась себе, что этим вечером я буду делать все то же самое, как обычно, но... с открытой шторой. Тут, как раз, мама позвала меня ужинать. Мы покушали, потом вместе посмотрели какую-то мелодраму, болтая одновременно на разные темы. Около 10 мамуля сказала, что ей завтра рано вставать на работу и ушла к себе в спальню. Тянуть с осуществлением моего плана было бессмысленно, поэтому я тоже направилась к себе. Но чем ближе я подходила к своей комнате, тем сильнее охватывал меня страх: липкий, безжалостный. Сердце бешено стучало в груди, руки дрожали, ладони и лоб сделались влажными от пота, а ноги подкашивались. Но отступить я не могла!
Однако, первые несколько минут я бесцельно слонялась по своим апартаментам, перекладывая разные вещи с места на место. Пока не сказала себе: «Виола, ссыкуха, кого ты обманываешь?!». Я зашла в ванную, разделась и побросала все, что на мне было, в корзину для грязного белья. Включила сауну и минут 15 жарилась в ней. Затем приняла душ и почистила зубы. Вытерлась, высушила волосы феном и тщательно расчесала их. В общем, все, как обычно. Именно такой программы я обычно придерживалась. И эту ее часть выполнить было просто, но дальше... Дальше мне предстояло вернуться в спальню, в чем мать родила. Ведь я всегда делала именно так. Собравшись с духом, я шумно выдохнула, и вышла из ванной. За окном уже смеркалось, а моя комната была залита ярким светом. Если бы хоть кто-то, кто угодно, глянул сейчас в сторону моего окна из дома напротив, он отлично увидел бы меня во всей красе! Было жутко страшно, очень волнительно, но и крайне возбуждающе! Настолько, что пока я делала несколько шагов до комода, чтобы взять ночнушку, внизу у меня сделалось влажно. Чтобы это случилось настолько ошеломительно быстро — такого со мной еще не было! Эмоции перехлестывали через край. Еще не до конца высохшую после душа кожу приятно холодило. А чувство свободы было просто потрясающим! Настолько, что я передумала и решила лечь спать голенькой. Возбуждение стало неконтролируемым, и едва я улеглась под одеяло и выключила свет, как рука моя сама потянулась к бутону наслаждения между ног. Второй за вечер оргазм ничем не уступал первому, если не превосходил его. И я поняла, засыпая, что уже никогда больше не стану прежней. Просто не смогу отказаться от этих новых, ярких ощущения в угоду каким-то там, придуманным людьми, моральным принципам.
Начиная со следующего дня я больше не прикасалась к шторе. По дому ходила в одних трусиках и маечке, а, оказавшись в своей комнате, скидывала и их. Но постепенно острота начала пропадать, и я решилась на более смелый шаг. Моим новым развлечением (влекущим за собой после возвращения домой весьма приятные последствия) стали походы в разные торговые центры по будням, без мамы. Я надевала короткие юбки или платьица и ездила по эскалаторам. Когда я поднималась вверх, я всегда надеялась, что ниже стоит какой-нибудь мужчина или молодой человек и беззастенчиво пялится мне под подол. Для этого я и трусики надевала всегда самые миниатюрные. Поднимаясь на эскалаторе, я никогда не оборачивалась. Не хотелось разочаровываться, если, оглянувшись, я бы никого не увидела. Вместо этого я всегда представляла, что там кто-то есть. И этот кто-то видит низ моей голой попки и едва прикрытую полоской ткани щелочку.
Правда, в университете (у меня уже начались занятия), я уже ничего такого себе не позволяла. Одевалась и вела себя скромно. С однокурсниками общалась мало, и заводить парня у меня тоже не было никакого желания, хотя те и проявляли ко мне постоянно знаки внимания.
Осенью, покатушки пришлось прекратить. Стало холодать и, согласитесь, не очень комфортно в такую погоду ходить в коротких юбках с голыми ногами или в тонких колготках. Да и застудиться не хотелось. Но остановиться я уже не могла — мне очень не хватало тех эскалаторных эмоций. Поэтому я придумала новый трюк. Я выбирала отдел одежды, где было побольше народа. Брала на примерку брючки и какую-нибудь кофточку и шла в кабинку. Шторку за собой я намеренно закрывала неплотно, оставляя просвет сантиметров 10—15. Не спеша раздевалась до трусиков, а затем также медленно одевалась, после чего проделывала все это в обратном порядке. Несколько раз меня «спасали» продавщицы, которые подходили к кабинке и взволнованным шепотом говорили через шторку что-то вроде: «Девушка, Вы плохо закрылись!». О, такие моменты я любила до дрожи! Я начинала суетиться и изображать легкую панику, хваталась за край шторки и, якобы от жуткого волнения, дергала его в другую сторону. Если при этом мне удавалось выхватить из толпы покупателей растерянное лицо какого-нибудь парня, обращенное в мою сторону, то вечером, вспоминая пережитое, мне удавалось достичь гораздо более крутого оргазма, чем обычно.
Походы в моллы и хождение по дому в полуголом (или голом) виде были для меня не единственным источником вдохновения. Любовь к собственному телу постепенно переросла в любовь к женскому телу вообще. Я могла часами смотреть в интернете ролики с красивыми девушками. Особенно, где они мастурбировали. Я всматривалась в их искаженные сладкими муками сладострастия лица, и все время пыталась понять: играют они, или их эмоции настоящие. Чуть позже круг моих интересов еще расширился. Меня увлекли сюжеты с участием не одной, а двух или трех девушек. Больше всего мне нравились постановочные сцены, где две подруги в уютной домашней обстановке сначала долго беседуют, иногда слегка касаясь друг друга в разговоре. Прикосновения становятся все смелее. Затем первый робкий поцелуй, интимные объятия, легкие ласки, плавно переходящие в чувственный секс между двумя женщинами. Правда, я редко досматривала до финала истории, кончая обычно, когда актрисы еще даже не успевали полностью обнажиться. Появились у меня и особые предпочтения. Сюжеты, где одна актриса изображала мать, а другая — ее дочь. Обычно с приставкой «step», но для меня это было неважно, так как на их месте я все чаще начала представлять себя и мою маму. Я понимала, что не должна об этом думать, но что я могла поделать, если эти фантазии будоражили меня все сильнее?! Я неоднократно видела маму голой во время наших летних походов по бутикам нижнего белья. Но тогда я еще не испытывала к ней того интереса, как сейчас. Ее нагота была какой-то обыденной что ли, и не несла никакой сексуальности. Как бы вам объяснить? Много позже мне довелось пару раз побывать в общественной бане. За границей. Так вот там, куда ни кинь свой взгляд, кругом были груди, ноги, задницы, вагины. Разные, конечно, но в том числе и очень красивые. И сексуальности в этом не было вообще никакой! Понимаете? Но сейчас, когда я стала проявлять к маме свой интерес, как назло, мне никак не удавалось увидеть ее без одежды. Переодевалась после работы она у себя, а по дому ходила или в длинных шелковых халатах, или одевалась в свободном спортивном стиле. Я же дефилировала перед ней в полуголом виде, постоянно в тайне надеясь, что она последует моему примеру. Или, хотя бы, спросит: почему это я так хожу? И тогда я бы ей во всем призналась. Ну, дурочка малолетняя я тогда была! Боялась первой заговорить на столь волнующую меня тему! Но мама пример с меня не брала, и ни о чем не спрашивала. Вообще словно не замечала, что трусики мои от недели к неделе становятся все меньше, а топики или маечки — все короче и теснее.
А потом я вдруг вспомнила: несколько месяцев назад мама начала мне рассказывать, что иногда на встречи ходит без белья под юбкой. И обещала поделиться со мной подробностями позднее. Но так до сих пор этого и не сделала. И я таки решилась воспользоваться этим обстоятельством, как поводом и поделиться с мамой всем, что со мной за последнее время произошло. За ужином я, как бы невзначай, сообщила:
— Мам, мне поговорить с тобой надо.
— Что-то серьезное?, — сразу всполошилась она.
— Да нет, в принципе. Просто посекретничать.
— Так говори сейчас.
— Лучше попозже. Чтоб не отвлекаться.
— Окей. Я тогда сейчас посуду помою, ванну приму, чтоб не отвлекаться, как ты говоришь... Ну и где-то через часик заходи в гости. Поваляемся, поболтаем. Мне тоже надо с тобой одно важное дело обсудить. Хорошо, дочка?
Я согласилась, быстро доела и пошла к себе. По-быстрому приняла душ и, уже по привычке не заботясь о том, чтобы одеться, плюхнулась на свою кровать. До назначенного времени оставалось еще минут тридцать, и я воспользовалась этой паузой, чтобы еще раз продумать предстоящий разговор. Минут 10 я убила на самую первую фразу, считая, что правильное начало — это половина дела. Но так и не смогла придумать ничего толкового. И тут, мои мучительные размышления прервало внезапное появление мамы. Она вошла без стука и замерла, как истукан, едва переступив порог спальни. Все произошло настолько неожиданно, что я не придумала ничего лучше, кроме как поспешно сесть на край кровати к ней лицом и прикрыть подушкой обнаженную грудь. Мама явно не знала что сказать и как себя вести, а лишь смотрела то на меня, то на темное незашторенное окно.
— Виола, — нарушила она тишину через несколько томительно длинных секунд, — Ты не боишься, что тебя соседи увидят в таком виде?
Ее казавшийся спокойным голос вывел и меня и ступора. Я медленно убрала подушку в сторону и указала на место рядом с собой.
— Садись, мам... Я хотела одеться перед тем, как к тебе пойти. Но раз ты здесь — это уже неважно. Я об этом обо всем и хотела поговорить.
Она села, а я, наоборот встала. И начала рассказывать обо всем обстоятельно и по порядку, с того самого дня, как весь день проходила в халате без нижнего белья. Делясь с мамой столь интимными переживаниями, я страшно нервничала, ходила перед ней туда-сюда и выкручивала себе пальцы. Мама, напротив, была совершенно спокойна. Чем дольше я говорила, тем лицо ее, в самом начале заметно напряженное, становилось все мягче. Иногда она улыбалась, и все время очень странно смотрела на меня. Мне даже стало неловко от ее взглядов, под которыми я чувствовала себя голой. То есть я, конечно, и была голой, но в данном случае все было иначе. Обычно, находясь в своей комнате, я лишь предполагала (и надеялась), что за мной наблюдают. Это были одни ощущения. И совсем другие — когда наблюдатель сидит прямо перед тобой и не отводит глаз, как те мужчины в бутиках. Пусть даже наблюдатель этот — твоя мама.
Когда я дошла до роликов, которые мне нравится смотреть, мама вдруг схватила меня за запястье и усадила рядом с собой.
— Не мельтеши! Мне все понятно, дочка.
— Что... понятно?, — испуганно спросила я, опасаясь, что сейчас начнутся нотации и нравоучения.
Но она лишь засмеялась, обняла меня за плечи, прижала к себе и нагнула мою голову себе на плечо.
— Поняла, какая я была дура, Виола!
— Дура? Почему?
Знаешь что?, — она нежно отпихнула меня в сторону, — Иди-ка закрой окно. Хочу сегодня побыть только с тобой... без посторонних глаз.
По-прежнему оставаясь в недоумении, я встала, подошла к окну и начала опускать штору, мелкими движениями перебирая веревочку. Из-за щелканья механизма, я не услышала, как подошла мама. Для меня стало полной неожиданностью, когда она обняла меня двумя руками сзади за талию и прижалась всем телом. Я сразу догадалась, что на маме сейчас ничего нет и замерла. Затылком я чувствовала ее дыхание, спиной — ее теплую мягкую грудь, попкой — горячий низ ее живота. Мамины нежные ладошки двинулись вверх и легли на мои грудки, а пальцы ухватились за соски, которые тут же начали твердеть. Затем одна ее рука опустилась вниз. Остановилась на миг на безволосом лобке, ожидая моей реакции и, не дождавшись, двинулась еще ниже. Мамин пальчик скользнул между моих губок, легко коснувшись моего бутона и замер там.
— Ты очень чувствительная... , — прошептала она
— Ч-что т-ты делаешь?, — заикаясь спросила я, вся трепеща от этих прикосновений.
— ... и очень, очень красивая. Тут мне далеко до тебя, но в остальном... Ты даже не представляешь, насколько мы похожи... , — не обращая внимания на мой вопрос, продолжила мама, одновременно начав ласкать меня и сверху и снизу.
Я не удержалась и тихо застонала от удовольствия.
— ... И ты не представляешь, сколько нерастраченной любви во мне скопилось за годы нашей разлуки. Позволь мне...
— Что?
— Я... я просто не знаю, как выразить ее словами. Нет таких слов. Поэтому, позволь мне поделиться ею с тобой... Так, как я умею... Так, как я хочу...
Она сделала полшага назад и увлекла меня за собой, к кровати
— Ты просто ляг и закрой глаза. И ты все поймешь... все почувствуешь... Дочка моя... Доченька...
Придерживаемая мамой, я легла на спину на прохладное покрывало, прикрыла веки и отдалась ей вся, без остатка. Сама близость ее тела, ее тепло, неимоверно возбуждали меня. А ее волшебные руки, губы и язык, которыми она лелеяла меня, подолгу останавливаясь на самых чувствительных местах, приводили к полной утрате чувства реальности происходящего. Я словно висела в воздухе, ни на что не опираясь. Я тяжело и часто дышала, но мне не хватало воздуха. Я, кажется, что-то лепетала, но не слышала своего голоса. Я открыла глаза, но видела вокруг только свет и туман. Я хваталась за что-то руками, но осязание отключилось, и невозможно было понять, что у меня в ладони: смятая легкая ткань покрывала или тяжелая мамина грудь. Ее пальцы были во мне... Или это ее язык? Неважно! Все не имеет значения, когда тебе так фантастически, невероятно хорошо! Но скоро... или не скоро (я давно потеряла ощущение времени)... стало еще лучше. Так, как вообще, наверное, не бывает. И я полетела вниз. Как Алиса в свою бездонную кроличью нору. В ушах шумело, словно от сильного ветра, и сквозь этот шум прорывался мой собственный, казавшийся чужим и бесконечно далеким, голос...
— Привет, дочка...
Я посмотрела на ласково улыбающееся мамино лицо и устало ответила:
— Привет...
— Я ошибалась, когда думала, что ты такая же чувствительная, как и я. Тут ты меня тоже обскакала, Виола.
— Мам... это было... это было...
— Не надо ничего говорить. Я и так все видела. Ты так себе все это представляла, когда фантазировала о нас?
— Нет. Совсем не так. Наяву лучше.
— Хм... В жизни всегда все не так, как мы себе представляем. Иногда бывает и хуже. Поэтому я рада, что, как минимум, не обманула твоих ожиданий.
— Не обманула?! Мам, да это просто фейерверк какой-то! Я... я же... , — мысли лихорадочно бились в голове, но нужных слов не находилось, пока наружу не выплеснулось эмоциональное: — Я люблю тебя, мам!
— Я тебя тоже, Виолочка. Жаль только, что мы так много времени с тобой потеряли.
— И мне. Я обещаю, у меня больше никаких секретов от тебя не будет!
— Это не всегда правильно, но, если хочешь, давай попробуем.
— Почему неправильно?
— Помнишь, давно, я начала тебе рассказывать, что тоже люблю без трусиков ходить?
— Конечно! И я сегодня как раз хотела попросить тебя дальше рассказать, как ты обещала.
— У меня тогда это случайно вырвалось. И я замяла эту тему, потому что испугалась. Что оттолкну тебя от себя, когда ты узнаешь, какая я на самом деле.
— А какая ты?
— Ха... Вот, сегодня выяснилось, что почти такая же, как и ты. Точнее — наоборот. Неважно, — она понизила голос до шепота, — Я тоже хожу голой по своей спальне, а штор у меня вообще нет.
— Я заметила. Только не поняла, почему делиться друг с другом секретами не всегда правильно?
— Мне просто повезло, считаю, что ты родственной душой оказалась. В жизни обычно по-другому бывает. Вот представь: зашла ты случайно на тот сайт про эксгибиционизм, но тебе это не понравилось. И сама идея показалась отвратительным извращением. А людей, которые так считают, между прочим, большинство. И как бы ты тогда отнеслась к моему секретику, а?
— Хм... Ты права, наверное.
— Или я была бы обычной мамой, каких тоже большинство? И тут ты со мной делишься сокровенным, что фантазируешь на тему секса со своей мамой! Да будь я обычной, я бы в лучшем случае тебя к психиатру отвела! Улавливаешь? Так что секретами надо делиться с умом. И уж точно не давать клятв, что теперь всем, всем, всем делиться со мной будешь.
— Я поняла.
— Но... Хватит грузиться! Сегодня у нас праздник. Так что можно говорить и спрашивать обо всем, о чем хочешь. Обещаю — в психушку не сдам! Кто первый?
Мы, обнявшись, легли поудобней. Я ласкала мамину грудь, а она гладила меня по волосам. Первой стала я. Слишком много всего внутри накопилось.
— Мам, мне девушки нравятся. И женщины постарше тоже. Но только те, что себя в форме держат, как ты. А сейчас я была с тобой. И мне кажется, прекрасней уже ничего быть не может. Я лесбиянка?
— А мужчины тебя совсем не привлекают?
Я призналась, что мне нравится смотреть на них. Не на рыхлых и пузатых, а на спортивных и ухоженных. И что вид возбужденного мужского члена меня иногда прямо завораживает. Особенно когда он проникает в женскую плоть.
— То есть с мужчинами, как я поняла, ты еще ни разу не была?
— Нет... Я ни с кем еще до нас с тобой не была, — смутилась я
— Тогда как ты можешь думать, что ты лесбиянка? Все, милая, познается в сравнении.
— А тебе? С кем больше нравится, с мужчинами или с женщинами?
— И с теми, и с другими. Во всем есть свои прелести, свои плюсы и минусы. Я и тебе советую не занимать какую-то одну сторону, а быть с тем, с кем ты хочешь быть в данную минуту. И не имеет значения, кто это будет: он или она.
— Стать би?, — блеснула я своими познаниями.
— Не люблю терминов. Они как клеймо! Занимайся любовью с тем, кого ты хочешь, и кто хочет тебя! Или «что»... , — она вдруг озорно хихикнула, — Я вот, к примеру, время от времени с вибратором люблю баловаться. Он-то меня всегда хочет, и иногда наши желания совпадают. И радости тогда он дарит мне не меньше, чем живой человек!
— Ой! А мне можно попробовать?
— Нужно! Попробовать нужно все. И самой, в конце концов, решить, что тебе нравится. Главное — живи и не огораживай сама себя рамками. К черту эту лицемерную мораль! Все это ханжество! Жить надо! И любить!
— Я очень хочу все попробовать. Но... я даже не знаю, с чего начать!
— А разве мы сейчас уже не начали? Обещаю, ты все попробуешь.
— Без рамок?
— Увы. Рамки всегда есть, будь они неладны! Видишь ли, кроме стремления к познанию радостей жизни, есть еще такая штука, как репутация. Общество у нас так устроено, ничего не поделаешь. И для женщин эта репутация очень важна. А у нас штампы на лоб ох как любят ставить! Не разбираясь. Влепят тебе штамп «шлюха», и потом черта с два отмоешься. И прощай учеба, карьера и счастливый брак. Вот так-то...
— И что делать?
— Самое главное, кроме вопроса «хочу ли я этого человека?» задать себе еще один: «могу ли я этому человеку доверять?». Загвоздка в том, что на первый вопрос ответить просто, а вот на второй — очень трудно!
Я сразу задумалась, что не ускользнуло от маминого внимания.
— Не ты одна по этому поводу лоб морщишь. Проблема кажется неразрешимой только на первый взгляд.
— И ты знаешь ответ, как определить, можно ли человеку доверять?
— Я — нет. Хотя в силу немалого жизненного опыта ошибаюсь все реже. Но я знаю место, где без этого вопроса можно обойтись.
— Как так?
— Помнишь, за ужином я тебе сказала, что нам надо кое-что обсудить?
Я кивнула.
— Тогда я издалека начну, если ты не против... Твой отец меня бросил, когда я на шестом месяце была. Грустная история. Я так была зла на него и на весь мужской пол вообще, что твердо решила — больше никаких мужиков в моей жизни не будет! Пока тебе годик не исполнился, все так и было, но затем природа взяла свое. Я была молодая здоровая девушка и на то, чтобы добровольно стать монашкой, оказалась не готова. У меня появились любовники, затем любовницы, даже семейные пары. А в один прекрасный момент я поняла, что я просто обожаю секс! Что он дает мне силы и энергию. Да и удовольствие наконец! Но тут возникли проблемы... Меня перестало удовлетворять отношение моих партнеров к тому, чем мы занимались. Я встречалась и с мужчинами, и с женщинами, и с парами, но во всех случаях им было нужно ЧТО-ТО ЕЩЕ, кроме самого секса. Некоторые, особенно пары, общались со мной из любопытства. Другие пытались завести со мной серьезные отношения, а я и тогда, и сейчас была категорически против этого. Третьи преследовали спортивный интерес. Были и такие, кто надеялся таким способом продвинуться по карьере. Всем было что-то нужно. А мне хотелось другого! Хотелось встретить единомышленников, которые видят в сексе радость, удовольствие и источник жизненных сил. И мне повезло. Я встретила таких. Это была пара. Они познакомили меня с другими парами. У нас образовалось что-то вроде клуба по интересам. И вот однажды, не помню точно кто предложил эту идею, мы решили создать настоящий клуб для таких, как мы. И создали. Скинулись (люди в основном были весьма обеспеченными) и купили островок в Карибском море. Обустроили там все. Обошлось, кстати, дешевле, чем гектар где-нибудь в престижном районе Подмосковья. Клуб назвали «Эроген». Начали принимать желающих. Но отбор сделали очень строгим. Внушительный вступительный взнос, соответствующие моральные принципы, полное согласие с нашими очень строгими правилами и внешний вид, наконец. Никаких там животов и обвислых задниц! Рассматривали только тех кандидатов, которые любят свое тело и не запускают его. В итоге, на сегодняшний день в нашем клубе около 100 пар. Некоторые приобщили своих детей. Мы вообще принимали только пары и семьи. Лишь для меня сделали исключение, так как я стояла у самых истоков создания клуба. И вот я подошла к тому, о чем хотела с тобой поговорить. Каждый год мы устраиваем 2 общих сбора всех членов клуба: на новогодние каникулы и на майские праздники. Скоро Новый Год, и я тоже должна была туда поехать. И очень боялась тебе сказать об этом. Не хотела, чтобы ты расстроилась от того, что тебе придется неделю жить здесь одной. Но все видишь как вышло? Я даже мечтать о таком не могла. Виола, хочешь, мы поедем туда вместе?
Вместо ответа, я порывисто обняла маму и впилась в ее губы полным благодарности и счастья поцелуем.
— Видимо, это означает «да»?, — с улыбкой спросила она, когда я, наконец, отлипла от нее.
— Да. Конечно да, мамочка!
— И ты не боишься? Ты же понимаешь, ЧТО там может произойти?
— Но ты же будешь со мной!
— Всегда. Но и без меня тебе там нечего бояться. Никто там не причинит тебе вреда. Никто не сделает ничего против твоей воли. Это прекрасные, светлые, свободные люди. Все без исключения. Они понравятся тебе. И ты, уверена, понравишься им. Значит едем?
— Едем!
— Тогда почему ты какая-то задумчивая стала?
— Подумала просто, что у меня даже купальника ни одного нет.
— Нашла о чем думать! Купим и купальники, и коктейльные платья, и вечерние. Все купим. Хотя, можно обойтись и без купальника, если тебе так нравится ходить голенькой. Там ты можешь это делать смело.
— Нет. Может потом. Сразу я не смогу перед столькими людьми без одежды ходить. Хотя бы плавочки?
— Идет. Купим тебе самые сексуальные купальные трусики, какие найдем!
До Нового Года оставалась неделя, и это время мы полностью посвятили сборам. А уже утром 1-го января самолет уносил нас из холодного заснеженного города в таинственный для меня тропический рай.