Все это, о чем я хочу сейчас рассказать, не зная почему и для кого, произошло со мной примерно лет двенадцать назад. Я тогда приехала погостить к своей старенькой бабушке и мне только что исполнилось восемнадцать. До экзаменов в институт хотелось деньков пять провести на природе среди деревьев и птиц, среди полевых цветов и деревенской тишины. Последний раз я приезжала в эту Богом и цивилизацией забытую деревушку еще будучи школьницей, совсем ма-ленькой девчонкой и проводила тут, почти, все летние каникулы. А последние года два не была ни разу. Бабушка еще была тогда бодренькая и могла сама, без посторонней помощи и натаскать воду из колодца и окучить картошку, которой в тех краях засаживали целые плантации, да и сейчас садят ни как ни меньше. Был июль. Погода стояла просто отличная. Кто бывал в это время года в таких глухих местах, нет нужды объяснять что это за рай. Жаркие дни. Длинные, светлые, теплые ночи. В десяти шагах от тебя в кустах надрываются соловьи, все живет и пахнет. Одним словом - лето в деревне. И вот, как-то, день на тре-тий такого моего безмятежного проживания, просидев с подружкой Иркой на целый вечер, мы, на ночь глядя, вдруг, решили навести одну из ее многочис-ленных подружек. Солнце село, но было еще светло. Пройдя через две улицы и затем свернув в узкий проулок мы вышли за огороды.
Деревня эта, разделенная надвое маленькой речушкой растянулась почти на километр. Помню мы шли не быстро, щелкали семечки, Ирка что-то мне рассказывала, а я слушала ее в пол уха. Нам было хорошо и весело, как это бывает только в бездумные молодые годы. Тропинка вилась огибая свалки мусора, какие-то ямы, ветхие сараюшки и уже в шагах десяти скрывалась в сумрачной тьме. Так, болтая, прошли мы, наверное, большую половину пути, как вдруг, в какой-то момент я услышала за спиной шаги. И не я одна. Мы одновременно оглянулись и увидели сзади нас двух мужиков, вернее одного, второй был парнишка, примерно нашего возрас-та, а вот другой -точно мужик. Впрочем, когда тебе восемнадцать все кому за тридцать кажутся глубоко взрослыми или уже пожилыми. Молодого Ирка зна-ла, а лицо второго, поросшее щетиной ей было явно не знакомо, я это сразу по-няла по ее лицу. Этот молодой, звали его Николай, поздоровался и спросил ку-да нас понесло в такое время, а потом представил своего старшего дружка. Это, как он утверждал, был его двоюродный брат, недавно освободившийся и прие-хавший на пару недель из города. Забегая вперед скажу, что все вранье. Этот второй был в бегах и даже находился в розыске. Сразу после побега, как я уз-нала позже, он уже умудрился кого-то ограбить. Раздевал и под угрозой ножа отбирал у людей все что было, а Кольке, не знаю как они снюхались, продавал или менял награбленное на еду и водку, которую они вместе и распивали. Вот и тогда они были в явном подпитии. Колька и говорил-то с трудом, а у второго, я это сразу заметила, как-то нездорово блестели глаза. Мы уже собрались идти дальше, как, вдруг, этот старший остановил нас окриком:
-Стоять кобылы!
Я постаралась ни как не реагировать, хотя поняла сразу, влипли, а Ирка послала его на три веселых буквы. Тогда он догнал нас и вытащил огромный тесак. Ручка ножа была грубо обмотана изолентой, а лезвие -длинное, как сабля. По-дойдя к Ирке, он приставил этот нож к ее горлу. Первая мысль у меня была убежать, но я с ужасом почувствовала, что ноги мои одеревенели и приросли к земле. А тот продолжал:
-Сейчас, суки, пойдете со мной, а будете пизд%ть- порежу на ремни.
Николай попытался его остановить, мол свои, деревенские. На что тот ответил:
-А мне все по х.. А потом, глядя Ирке в глаза еще добавил:
-Будет все нисчак, если поведете себя нормально, уйдете по-хорошему- живыми и здоровыми.
Он схватил меня и Ирку за руки и быстро потащил к чернеющепму лесу. Коль-ка, спотыкась и матерясь, тащился сзади. Уже совсем стемнело. Мы прошли сквозь мелкий березняк, затем так же, почти молча, он волок нас по какому-то болоту и где-то минут через двадцать уже в глухом и темном лесу втолкнул нас грязных с ободранными ногами в какую-то яму. Я практически не сопротивля-лась-чувствовала железную хватку, а Ирка попробовав вырваться, но так полу-чила, что до самого того места негромко ругалась и всхлипывала. Зажгли свечу и я увидела, что это была землянка, сделанная, по- видимому, недавно. Скамей-ки, стол- все было срублено из свежего дерева. Потому пахло смолой, костром и какой-то кислятиной. Мы сидели вместе с Иркой в самом углу, как затравлен-ные зверьки.
-Не сыте девки, будем гулять.
И этот старший налил в две, с отбитой эмалью железные кружки, что-то из бу-тылки. Они выпили, потом подали нам. Мы отказались, но он опять вытащил свою саблю и воткнул в стол.
-Вас ни кто не спрашивает. Короче, девки,-дело к ночи.
И добавил, мол не будете пить, залью силой. И грязно выругался. Кроме сухого вина на немногих днях рождения я тогда вообще еще ни чего из крепкого спиртного не пробовала, потому четверть кружки вонючей самогонки, которые я проглотила залпом, меня едва не убили. Они снова налили себе. Закусывали хлебом, резали желтое сало, которое из банки доставали тем же ножом. Потом Гена, так называл этого мужика Колька, подошел к Ирке схватил ее за волосы так, что она вскрикнула и не отпуская поволок к выходу. А молодому сказал, что бы смотрел за мной и если что, мол стучи ей по репе. Так он сказал.
Когда они ушли я сразу попробовала упросить Кольку отпустить, но он не соглашался ни в какую, ссылаясь на того старшего.
Говорил, что если меня опустит он, Ген-ка, ему все зубы повышибет.
-Он, Генка, дурак, а если выпьет, то крыша вооще сьежает.
А сам подсел ко мне. Я отодвинулась, но он прижал меня к сырой стенке зем-лянки, так что откуда сверху посыпалась земля.
-Да ты не бойся. Лучше я, чем этот дурак. Вот увидишь он Ирку всю отделает.
И его рука опустилась мне на колено. Я пыталась убрать ее, на у этого пьяного дурака оказалась железные пальцы и потом он так сдавил ногу, что я заорала.
-Ты лучше не ори, ты лучше сама. Все равно я тебя от..ебу.
От выпитого у меня кружилась голова. Я почувствовала что опьянела. Меня на-чинало тошнить. Колька, тоже пьяный и потому наглый уже вовсю тискал меня за грудь. На мне было надето платье с пуговичками у ворота. Лифчика я тогда не носила. Этот урод просунул руку снизу, отчего платье задралось и затреща-ло. Он больно щипал и дергал за соски. И при этом еще пытался меня цело-вать. Я вяло сопротивлялась. Мне было плохо, я была пьяна, меня тошнило. Не знаю сколько времени все это продолжалась, но вот у входа показалась Ирка, а за спиной ее этот Гена. При слабом свете свечи я все равно увидела какое было у подруги красное зареванное лицо. Ей, похоже, досталось поболее моего.
-Ну что, салабон, заделал эту телку? Или не дала?
И он довольно заржал. Я поняла, что, похоже, наступает моя очередь, страх и предчувствие необратимого заставили меня плотнее вжаться в темный угол. С Колькой я смогла бы справиться. Он почти мой ровесник и что-то серьезное у него бы не вышло. Одним словом -теленок. Но с тем мужиком: От него веяло наглой, безнаказанной силой. Я это почувствовала еще тогда, сразу при встрече. А потом и Колька предупреждал. А между тем Гена приказал Ирке, а он уже приказывал на правах хозяина,... налить ему из бутылки. Именно приказал и моя подруга молча это исполнила. Зная ее непростой нороов я даже не представляла, что нужно сделать, что бы добиться такого послушания. Я просто не верила гла-зам, зная ее характер. А потом, выпив, тем же приказным тоном велел ей за-драть платье. И добалил:
-Засвети-ка моему корешу жопу,-и смачно заржал.
И подруга, немного помедлив, повернувшись к нам спиной, подняла платье и обнажила белый не загоревший зад. Трусов на ней не было.
-Ты понял какая дрессировка? Учись пока жив. С ними надо жестко. Чуть что в рыло. За неправильный базар опять в рыло.
Мне стало жутко. Я поняла-это точно ВСЕ. Между тем этот Гена сам налил в кружки и подал нам с Иркой. Мы, уже наученные, молча выпили.
-Ты Колян главное не сы- девки ни чего не скажут, а начнут болтать -пожалеют. Вот я уже этой все объяснил.
И он кивнул головой в сторону стоявшей напротив него Ирки.
-Всех найду и все пожгу. Не сейчас, дак потом. Короче я сейчас покувыркаюсь вот с этой,-он ткнул пальцем в мою сторону-а ты забирай вот ее.
И уже обращаясь ко мне -иди сюда, знакомиться будем.
Я сидела до последнего, надеясь на чудо.
-Ты что оглохла? Мне что самому подойти?
Я быстро сама от себя того не ожидая, оттолкнув Кольку, встала рядом с подру-гой.
-А ты иди туда, к моему корешку и не выеб..йся. Колян я пробовал-класная чу-виха, правда сиповка.
После чего он сказал, что бы я сняла трусы и показала, как он выразился, кунь-ку. Я какое то мгновение стояла, как вкопанная, пока не получила кулаком в живот. После чего быстро задрала платье и спустила трусы до колен. Я была так напугана, что мне даже не было особенно стыдно.
-Поднимай, поднимай -задирай выше.
Не соображая толком что делаю, задрала платье до самого пупа.
-О, Колян, смотри какая волосатая. И он протянул к моей: руку. Тут я опом-нилась, отшатнулась и отпустила подол. Пьяная харя этого бандита искриви-лась, он привстал, пытаясь рукой достать меня.
-Да ты что, сука! Каким-то резким невидимым ударом, совсем странным для него пьяного, Генка свалил меня на пол. Я не могла дышать, в глазах поплыли красные и зеленые огоньки. Я слышала, как просила за меня Ирка, что бы он меня не трогал, что я еще маленькая и что еще целка.
-Я бля видел какая она маленькая. У нее волос на пиз...е больше чем у меня на голове. И они с Колькой заржали. Пока я отлеживалась на мокром земляном по-лу, пытаясь отдышаться, они еще выпили. Потом услышала, как затрещала ре-зинка у моей подруги, а после под одобрительные комментарии Генки сначала чье-то посапывание, а затем и все более слышные постанывания Ирки.
-Ну хватит валяться, все это х..я. Цветочки. Иди сюда. Ну!
Вставая я увидела голый Колькин зад и ноги своей подруги на его плечах. Он так раскачегарился, что Ирка только ахала.
-Ну твоя подружка и поеба..я.
С этими словами он запустил руку мне под платье и больно схватил там за во-лосы. Затем заставил снова поднять платье и раздвинуть ноги. А потом своим грязным пальцем стал быстро играть в моей: Я и теперь, вспоминая это, испы-тываю что-то вроде оргазма. Никогда до этого ни потом, после, ни чего подоб-ного я не испытывала. Какое-то электричество побежало по телу, я вся дрожала, внизу живота стало тепло и сыро. Я балдела!!! И это тут-то, с этими придурка-ми в такой жуткой обстановке, после побоев. Но я ни чего не могла поделать со своим телом, оно мне не повиновалось. Этот Гена проделывал такие манипуля-ции пальцем, что у меня подгибались колени.
-Да ты смотрю тоже еба..ся мастерица. С этими словами он стал расстегивать пуговицы на ширинке, а я стояла все еще медлено приходя в себя в таком ду-рацком положении, с задранным платьем, спущенными до колен трусами и но-гами на ширине плеч. Возня и стоны в темном Колькином углу не прекраща-лись, а до меня стало доходить, что и я сейчас буду лежать под этим страшным, грязным мужиком. Почему, вдруг, я назвала его дядей Геной, не знаю. Только помню сквозь нахлынувшие слезы я стала просить его не трогать меня, говори-ла ему, что я еще девочка, что мне нельзя. К чему-то приплела своего парня, ко-торый действительно был и ждал меня в городе. Короче кошмар.
-Опусти платье, сука, и хватит выть, иди сюда. Я тебя не трону, если отсосешь, как надо.
С этими словами он опустил меня на колени, широко расставил свои ноги. По-том, закуривая сигарету, заставил достать его хозяйство из расстегнутой ши-ринки.
-Давай, давай доставай сучка и работай!
С этими словами она схватил меня сзади за волосы и больно ткнул носом в свои грязные вонючие штаны. Я запустила туда руку, но у меня ни чего не по-лучалось. Тогда этот урод расстегнул ремень и приспустил штаны. Его член вялый, только что побывавший в лоне у моей подруги теперь лежал предо мной.
Ты что, живой х.. ни разу не видела? Давай быстро за щеку! Ну!
Но самое стыдное, что я во всей этой истории вспоминаю, было впереди. Колька уже закончил с Иркой и выйдя на минуту из землянки, теперь закуривая, устроился напротив, молча наблюдая за моими действиями, затем, предложил Генке у которого по его же словам не встает, отсосать у него, у Кольки. Генка грубо оттолкнул меня и натянул штаны, а я на коленках, развернувшись, подползла к этому салабону. Тот, вытащив свой красный, еще не остывший внушительных размеров елдак, чего не скажешь про самого Кольку, стал водить им по моим губам. Затем, смеясь, больно бить им по губам и носу. И все это под общие пристальные взгляды, с Генкиными коментариями и сочувственное молчание подруги. Колька долго немог кончить, а когда кончил, заставил все проглотить и вылизать. Но мне тогда я считаю все-таки повезло: я сохранила девственность и может быть жизнь.
Под утро мы все четверо пришли в деревню. Прощаясь уже протрезвевший Генка, повторил свою угрозу. Мы с подругой спали на сеновале, поэтому нас никто не терял, а заявлять мы и не думали. Стыдобища.
Нина