Я сидел на уроке в воскресной школе. Мой учитель Гельермо ходил по классу и рассказывал какой-то сюжет из Библии. Я его не слушал, меня больше волновало сейчас то, когда он опустит свой зад на стул, хе-хе, его там ждет бо-о-ольшой сюрприс.
— И так, дети мои, сегодня, мы поговорили о том, на что человек готов пойти во имя Господа нашего, — разглагольствоввал он направлясь к своиму столу.
«Ну, давай же, давай» — думал я в предвкушении веселья. Я думаю, настало время рассказать вам о моем замысле, он был не хитрым.
Задумка была такой — когда мой многоуважаемый учитель сядет на стул его там ожидает небольшой гвоздь, предусматрительно вбитый мною заранее, вы, наверное, подумали, что это все, нет хе-хе, гвоздь — это слишком банально. Как только он опустится на стул своей тушей, то ощутит в себе, горячий метал, после этого в дело вступает клей, намазаный мною же, а так как туша у Гильермо не маленькая клей сработает моментально, и мой учитель, вскочив, покажет всем свои «окорока».
Так все и произошло, опустившись на стул, Гельермо, сначала покраснел, как помидор, а затем завизжал словно хряк убегающий от мясника, готовищего его на убой. Вскочив, мой учитель лешился еще и нижней части своего балохона, от чего пришел в ужас еще больше, и убежал с криками, взывающими к Господу, наш простодушный Гельермо, наверное, подумал, что это Он его покорал
Весь класс наполнился визгами, и атмосферой веселья, все неустанно хохотали, в классе наступил полный хаус.
«Да-а-а, это, безусловно лучшая моя шутка над Гельермо» — подумал я, неустанно хохоча.
В класс вбежал смотритель церкви.
— Что здесь произошло? — завопил он, и тут увидел, кто хохотал больше всех. — Хоакин де ла Вега! Быстро встать!
Я покорно повиновался, мне было это не впервой.
— За мной! — скомандовал он. Я послушно поплелся за ним в его кабинет.
Я в который раз сидел в кабинете приподобного, как же сдесь было скучно все уже, наверное, ушли домой, потому что сидел я сдесь уже часа два, они всегда в таких случаях вызывали моего отца — Алихандро, но сейчас родители были в разводе и поэтому скорее всего отец Альбрто отправил человека, чтобы вызвасть сюда мою мать — Елену де ла Вега. Дверь открылась и в нее вошел святой отец, а за ним моя мама.
— Хоакин, что ты натворил? — обеспокоено спросила она.
— Обмазал клеем и вбил гвоздь в стул своего учителя. У отца Гильермо до сих пор шок. — ответил за меня Альберто.
Я хотел было возразить, но строгий вгляд матери заставил меня смеренно склонить голову.
— Простите его, пожалуйста, ему всего лишь 18, — начала просить его мама.
— Нет, сеньера... — осекся Альберто, посмотрев на маму. — Нет, простить можно один раз, два, три, но не десять, боюсь, что здесь помогут только розги.
Я невольно усмехнулся потому, что светой отец нее мог оторвать взгляда от глубокого декольте моей матери.
«Тоже мне святоша» — подумал я.
Хотя, наверное, осуждать его за это было бы глупо, моя мать была поистине превликательной женщиной. Большие, карие глаза, алые, пухлые губы, черные, шелковистые волосы спускались до пояса, стройная фигура, округлые бедра, и большая грудь не полного четвертого размера. Я уже не говорю о том, что в свои тридцать семь лет она выглядела на двадцать.
Заметив усмешку на моем лице, святой отец пришел в ярость.
— Смотрите, этот щенок надомной насмехается надо мной! — завизжал он, и кинулся на меня с розгами.
— Нет! — взмолилилась мама, повиснув у него на руке.
— Не лезь, Puta^1! Я должен его наказать!
Стряхнув с руки маму, Альберто, дал ей пощесину, мама упала на пол. Все произошло так быстро, что я толком ничего не понял, я понял лишь одно — эта мразь ударила мою мать, гнев мгновенно заполнил меня полностью. Я молнеиносно вскочил, со стула и очутился рядом с ним, он не ожидал от мення такой прыти, а я тем времинем быстро и очень сильно ударил его между ног. Преподочный упал на колени и схватился за то место, где у него, наверное, имеются яйца, хотя врятли, настоящий мужчина никогда не поднимет руку на женщину.
— Никто! — прорычал я, не узнавая собственого голоса. — Никто, не смеет поднимать руку на мою мать, ты понял, мразь?! Никто! — с этими словами я заехал ему в глаз.
Я повернул голову в сторону матери, она сидела на полу, прижав руку к щике, и плакала. Я подошел к ней и обнял.
— Мам успокойся пожалуйста, он уже свое получил, я не могу смотреть, как ты плачешь, — утишал я ее поглаживая по голове.
— Ах ты, чертенок, да как ты посмел?! — закричал, пришетший в себя Альберто.
— Лучше бы тебе замолчать святоша, или за себя не ручаюсь.
— Не надо, Хоакин, не надо! — все еще всхлипывая сказала мама.
— Вашего урода будут судить по всей строгости! — начал было Альберто.
— Нет! — уже спокойным и уравновешенным тоном, сказала мама. — Иначе я расскажу всем, что вы пытались надругаться надо мной.
— У вас нет доказательств!
— У меня есть сын, который, все прекрасно видел. Правда, сынок?
— Да, — ухмыльнулся я, помогая маме встать.
— Ах, вы! — процедил он сквозь зубы, но договаривать не стал, видимо понял безнадежность этой ситуации.
Мы с мамой пришли домой молча, она пошла в душ, а я пошел в свою спальню. Я буквально валился с ног. Придя в свою комнату, я разделся и лег в кровать, но заснуть так и не смог. Случай с преподобным все никак не шел у меня из головы. Мне было стыдно? Отнють. Наверное, это потому, что я был просто перевозбужден и взволнован этим событием. Мои размышления прервал стук в дверь.
— Мам? Это ты?
— Да, Хоакин, это я, — послышалось из-за двери.
— Зачем стучишь? — с улыбкой спросил я, когда она вошла.
В руках у мамы была керосиновая лампа, и я смог ее хорошенько рассмотреть. Мама была одета в свое домашние платье, в котором обычно спала, по вверх него был накинут голубой, шелковый халатик, ее прекрасные, черные волосы были распущены и спадали на плечи, мама была как всегда восхитительна.
— Да так, мало ли чем ты тут занимаешься.
— Чем, например?
— Ну, не важно!
— Ладно, а что ты хотела то?
— Я хотела поговорить с тобой на счет того, что было сегодня, — сказала она, присаживаясь на край постели.
— Мам, я не буду извиняться перед Альберто, он получил по заслугам!
— Я знаю, сынок. Я не об этом, ты тогда был в ярости, ты готов был его убить за меня... — она осеклась — Я видела это по твоим глазам.
— Мам, я всегда защищу тебя, чего бы мне это не стоило, вы с отцом развелись, и теперь вроде как я вместо него — уверенно произнес я, садясь на кровати рядом с мамой.
Неожиданно мама расплакалась.
— Мам, ты что?
Она положила голову мне на плече и тихонько плакала.
— Какой же ты у меня взрослый, — шептала она всхлипывая.
Мне было больно смотреть, как мама плачет, я не знал, что мне делать. Мне только и оставалось, что шептать ее на ухо утешения, поглаживая по голове.
— Мам, успокойся, что ты так расплакалась, — сказал я, и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но тут она внезапно повернула голову, наверное, чтобы что-то сказать, это было для меня такой не неожиданность, что я не успел отвернуться и поцеловал ее прямо в губы. Меня словно обожгло огнем, я никогда до этого не смотрел на свою мать, как на женщину, но после этого поцелуя все по менялось, я понял, что хочу свою мать, я хочу целовать ее вечно, но совладав с собой, я отпрянул от нее.
— Мам, прости, я не хотел!
Она не отвечала.
— Мам, прости, пожалуйста, — я не уверенно, поднял глаза.
Мама сидела и смотрела на меня в упор, она уже не плакала, и казалось, она такая же, как и была раньше, но вот ее взгляд, в нем что-то поменялось, так она смотрела только на отца, в ее глазах читалась страсть и дикое желание.
— Мам... — я не успел закончить.
Неожиданно она резко подалась вперед, и прильнула к моим губам. Она меня поцеловала прямо в губы! Мама целовала меня несколько секунд, а потом отпрянула. Я ошарашенно посмотрел на нее, я и не знал, что мама так классно целуется, ее губы такие нежные, а язык такой быстрый и юркий, он так ловко орудовал у меня во рту. Мне захотелось повторить наш поцелуй, захотелось так сильно, как еще ни чего в этой жизни.
— Прости меня, милый, не знаю, что на меня нашло, прости!
— Мам, за что ты извиняешься? Все нормально!
— Нет, я не должна была это делать, ведь я твоя мать. Просто у меня после развода с твоим папой так и не было мужчины. — сказала она, удрученно склонив голову.
— Мам, тебе не за что извиняться — попытался успокоить ее я, при этом как бы невзначай положив руку на ее упругую попу.
Я понимал, что это не правильно, но ничего не мог с собой поделать, мне хотелось повторить тот поцелуй, и ради этого я готов был пойти на все.
— Мам... Хочешь я буду твоим мужчиной?
— Что?! — мама удивленно посмотрела на меня, сверкая своими карими глазами.
— Я хочу быть твоим мужчиной!
— Нет, сынок, я для тебя старовата, — рассмеялась мама, кажется она не воспринимала мои слова в серьез.
Я улыбнулся.
Мам, ты самая прекрасная женщина в мире! — с этими словами я обхватил ее за талию и притянув к себе, поцеловал ее в губы.
К моему удивлению мама начала мне отвечать. Мы самозабвенно целовались минут пять, затем я с усилием заставил себя оторваться от маминых губ.
— Ты действительно этого хочешь? — неуверенно спросила мама, посмотрев мне в глаза.
— Да, мамочка, больше всего на свете, я хочу тебя!!! — сказав это, я снова впился в мамины губы, теперь более уверенно и страстно, мама тоже стала более пылкой, какой-то барьер в ее душе рухнул, и он перестала быть моей матерью, теперь она была женщиной, знойной, горячей испанской женщиной.
Я уже не стеснялся, мои руки блуждали по прекрасному маминому телу. Я развязал поясок на ее шелковом халатике, и стянул его с маминых плеч, она скинула его на пол, теперь на ней осталось только платье, мои руки медленно скользили по мамину телу, от попы они поднялись на талию, теперь выше-выше, и вот они поднялись к маминой груди, остановились на ней и начали мять, сначала осторожно, не умело, затем все более и более уверенно. Я почувствовал как набухли мамины соски, они торчали словно маленькие бусинки, были очень твердые, возбужденные.
— М-мммм... — с наслаждением простонала мама, и резко повалила меня на кровать. — сейчас, мамочка сделает тебе приятное. — с улыбкой произнесла она, и встав передо мной на колени, стянула мои штаны, тем самым выпустив на волю мой, уже давно вырывавшийся член. Мама взяла его в руку, он уже был в полной боевой готовности, и от ее прикосновения запульсировал.
«О боже, теперь я понимаю, почему так сильно стонал отец по ночам. Какое приятное чувство!» — подумал я, а мама Тем временем без лишних слов продолжала ласкать мой член.
Она начала дрочить мой член вначале медленно, потом все быстрее и быстрее, затем наклонив голову к самой головке, высунула язык и прошлась по всей длине моего пениса и наконец, обхватив головку своими нежными словно шелк губами, она поглотила ее.
— О, боже! Да-а-а-а-а! — воскликнул я, не в силах больше сдерживаться, меня как будто ударило молнией, дрожь прокатилась по всему моему телу, когда я почувствовал, как мой член скользит в мамином ротике, а ее проворный язычок ласкает головку.
А мама, в это время, будто бы не слышала меня, она была всецело отдана моему члену. Ее руки неспешно и бережно дрочили мой член, работая в унисон с движениями ее головы. Понемногу она погружала член в свой бархатный ротик все глубже и глубже, мамины губы, плотно обхватив мой ствол неумолимо скользили по моему стволу, пока его головка не уперлась маме в горло. Она не много подержала член во рту, а затем полностью выпустила его. Она посмотрела на меня глазами полными счастья и благодарности, а потом резко заглотила его полностью, подержала несколько кратких мгновений, выпустила, откашлялась, после чего повторила эти действия еще несколько раз. Далее мама переключилась на яйца, она тщательно вылизывала каждое, засасывала, перекатывала его языком от одной щеки к другой, выпускала его, и переходила к другому, а ее руки все это время неистово дрочили мой кол. Я все это время просто лежал и стонал, наблюдая, как мне делает минет собственная мать. Она уже снова перешла к моему стволу и стала яростно его сосать, звонко причмокивая.
Разумеется, это не могло продолжаться долго, и через некоторое время мой член запульсировал, мама не обращая на это абсолютно никакого внимания, продолжала бешено насаживаться ротиком на мой кол. Сперма ударила маме в горло бурным фонтаном, казалось, что ей не было конца. Мама остановилась, и принялась жадно глотать, я видел, как дергается ее кадык, при каждой новой порции спермы, которую извергал мой член, но даже при всем рвении моей матери, часть спермы все равно стекала по моему члену. Поток спермы полностью иссяк только спустя примерно полторы минуты (не мудрено ведь это был мой первый оргазм, я раньше никогда даже онанизмом не занимался, но, мы отвлеклись). Когда наконец, все закончилось, мама проглотив последнею порцию спермы, выпустила мой конец изо рта, и принялась тщательно его вылизывать, слизывая остатки моего семени. В конце концов мой член блестел, от маминой слюны, при свете керосиновой лампы.
Поднявшись с колен, она улыбнулась и сказала:
— Ну на первый раз хватит. Не так ли?
Я лихорадочно замотал головой в знак согласия.
Она рассмеялась и потрепала меня за щеки, как какого-нибудь карапуза.
— Эх! Мужчина ты мой! — проговорила она сквозь смех, наклонилась, и шепнула, — Спасибо тебе, завтра обязательно повторим.
Сказала так, и поцеловав меня в лоб, быстрым шагом вышла из моей комнаты, напивая какую-то песню.
Я остался в комнате один, сидя на своей кровати, честно говоря, до конца не понимая, что сейчас произошло.
Продолжение следует...