Рэкс вбежал в залу стуча когтями по половицам. Я повернулся на другой бок, смутно припоминая вчерашний день, а точнее ночь, и попытался еще немного подремать. Меня мучила совесть за то, что я учудил на печи накануне, и похмелье. Отчасти в этом была повинна моя бабушка, напоившая меня самогоном, но и с себя вину не снимешь. А Рэкс тем временем все не унимался, скакал по полу и и скубся, как одержимый.
- Рэкс, фу! - собака требовала внимания.
Как же так вышло, что я переспал с собственной бабушкой? Вопрос во многом риторический, но всё же.
Тем временем пес гонялся за собственным хвостом и опрокинул сервант.
- Рэкс, да уймись же! - псина уже стягивала с меня одеяло. - Хочешь, чтобы я встал и навалял тебе?
Я блефовал. Для того, чтобы встать мне было необходимо как минимум пару литров черного кофе и адреналина прямо в сердце. Мои жалкие угрозы действовали на песика ровным счетом - никак! Он все с тем же рвением тянул одеяло с койки.
- Нет, ты вынуждаешь меня коробку пиздюлей тебе распечатать! - я попытался лягнуть пса, но промазал и больно ударился костяшкой об край кровати.
- Сууууука!! - взвыл я! - Пидарас шерстяной!
Рэкс воспринял это как команду: «к ноге!» и запрыгнул на постелю. Шмыгнув под одеяло он начал щекотно тыкаться носом мне в ляжку. Нос был холодный и мокрый, отчего я непроизвольно поёжился. Надо бы выгнать этого шелудивого пса по хорошему пока он не пустил здесь корни и не нассал, не дай бог.
Ума не приложу, когда мы успели с бабусей переместиться за ночь на лежанку? Хотя мал-помалу память возвращалась. И таки да, действительно, у старухи замлела спина и мы перекатились на мягкую перину.
- Вот что ты удумал, Собакевич? - Рэкс увлеченно слизывал вчерашние выделения с простыни. - Это же отвратительно! Животное! Никакого представления об эстетике.
Попытки согнать песика не увенчались успехом. Он только больше разбаловался и даже стал кидаться на меня. Чтобы Рэкс перестал царапать мои ляжки, я прекратил всякое сопротивление и развел крегли пошире - авось отстанет.
Да, бабушка вчера конечно дала жару. В постели ведет себя ровно как асфальтоукладчик. Я так и верещал под ее напором, обливаясь потом от страстных объятий и засосов. А об отсосах и говорить нечего.
Пока я предавался сладостным воспоминаниям, Мухтар уже во всю лобызал мою мошонку.
- Шарик! Этот мешочек не для твоей пасти покрывался волосами. Прекрати, кому говорят?!
Но псу хоть кол на голове чеши. Он продолжил в том же духе и даже зарычал, оскалив зубки. Я опасался за сохранность своих семязборников и поэтому голос не повышал, ведь кто знает, что на уме у этой чертовой псины. В любой момент зубами клацнет и я пополню ряды мальчиков-евнухов. Вместо рискованных трюков и резких движений я решил просто перевалиться на живот, а заодно и подмять под себя свое хозяйство. Конечно, хозяйству не поздоровится, но я, по крайней мере, уберегу их от зубов Мухтара. А пес не лыком шит, скажу вам. Не успел я перекувырнуться, как он воткнулся своим холодящим носом прямо между моих ягодичных мышц. Интересно, что он задумал? Ждать долго не пришлось. Барбос пустил в ход свой шершавый язык.
- Это уже слишком, Рэкс! Прекращай сейчас же! - гневно распорядился я, но, надо признать, малость слукавил. Эти собачьи «лизалки» стали нравиться мне. Одно из двух: либо Рэкс - мастер asslicking'а и многие годы практиковался в этом искусстве, либо у меня в заду, действительно, инжинеры кнопочку установили, потому как кровь к женилке стала поступать прямо таки декалитрами.
- Лошааааарик! - стонал я. - Назови меня по имени. Меня это заводит. Ходя бы прогавкай.
Мухтар лаял басом.
И тут в залу вошла старушка. Такое ощущение, что у ней чуйка на это дело.
- Доброе утро, милок. - прощебетала она и принялась сгонять с меня волкодава своим костылем, тем самым обломав нам весь оргазм.
- Какой я тебе милый? Я внук тебе. - пес нехотя вышел из меня и скуля забился под печь. Костыль, судя по всему, приводил его в настоящий первобытный ужас.
- Отныне ты мне больше, чем унук. Прошлая ночь навсегда изменила мое к тебе отношение. Теперь ты мой полюбовник.
- А если это нам лишь привиделось. Эдакое сексуальное наваждение.
- Мираж любви? - не одуплялась старуха.
- Можно и так сказать. Но в любом случае зря мы эту огненную сивуху пили. Я вот не помню ровным счетом ничего.
- Все ты помнишь, рожа твоя бандитская. Бедную бабушку опоил и в койку уложил. Тебе только того и надо было. Сунул-вынул.
- А вот и нет. Я еще тот кавалер и джентельмен. С женщинами уважительно. Обращаюсь бережно и не бью по рылу!
- Ты лучше вставай, мой озорной внучок, и иди завтракать. Я вон уже на стол накрыла.
- Это я щажжа! Набить брюхо - это я первый!
- Я вон там харчей всяких, деликатесов тых с автолавки принесла. Икру купить хотела, да мне по ногам, по икрам Семеныч сапогом трахнул. Ён это не спецально, но, паскуда, больно! До сих пор стреляеть. Я б его самого так трахнула!
- ЭЭЭЭЭ, бабка! Не заговаривайся.
- Что ревнует твоя двуличная душонка? - отличилась проницательностью старушонка. - А вот тебе на закуску домашняя тушенка.
- В вас, бабуля, определенно умерла поэтесса! - подметил я, принимаясь за угощение. - Умерла и разлагается. Иначе чем еще можно объяснить этот мерзкий запах?
- Это от меня-то пахнеть? Лучше б сходил бы в баньку, да помылси! Вон как псиной преть!
- Чушь собачья! Ничего от меня не прет!
- Заткнися щажжа и ешь, что дали!
- Кажется это ваше угощение так ароматизирует, вы, бабуля, из какой субстанции ее готовили?
- Опять не так! Тушенка-то домашняя, цобачья. Что не нравится?
- Собачья? - ошалел я. - Это мне-то собачью даете?
- А нечего с псиной водиться да блудиться! - гневалась старушка. - У том годе Мухтара утки задрали, так я его общипала и в банку закатала, чтоб мяско не пропадало.
От этих слов к горлу подкатило. В очередной раз я убедился в неадекватности пенсионерки.
- Не нравится - не ешь! - подытожила она, сдвинув тушнину на край стола. - Пироги-то будешь?
- Если, блядь, только не из собачатины! - огрызнулся я.
В самом деле, сколько можно терпеть все эти сумасшедшие выходки?! Дома меня уже заждалась моя умница-красавица надувная, а я тут едоваю псину тушеную, да перепихиваюсь по пьяни с собственной бабушкой. Скоро я совсем упрощусь и начну ходить на четвереньках. Этого от меня и добиваются. Но этому не бывать! Самоконтроль, дисциплина - вот мои козыри.
Бабуля уже волокла к столу целый таз румяных пирожков, приговаривая, какие они вкусные и сытные.
- Выглядит аппетитно, но вот что за начинка в них? - поинтересовалса я.
- Мяско с косточки, милок.
- С чьей, блядь, косточки, старая? - не выдержал я. - Мухтаровой?
- Мухтар маленький был собака, весь на тушенку пошел. А это Семеныч с охоты вепря приволок. Жесткое у его волокно, так я его цельную неделю жарила, парила, томила...
- Так с мясом пироги, получается? Ладно, отведаю, твоей выпечки. - и я отхватил ломоть от самого зажаристого. - А ничего, вкусно даже.
- Отчего не вкусно? Пирожки-то с мясом, с требухой.
- С мясом, с чем? - поперхнулся я.
- Потроха да кишечки.
- Кишка? Не прямая, я надеюсь?
- Она самая, фаршированная.
- Фаршированная чем? - голос мой дрожал.
- Тем, что кабанчик скушал.
- Мало того, что ты мне экзотические блюда из жуков колорадских без спросу подсовываешь, так еще и собачатиной потчеваешь. Но это еще ладно, терпимо. Люди вон едят и не такое и ничего - живые ходят. Но последней каплей терпения стали эти твои пироги. Ты хоть представляешь, что говном собственного внука накормила?!
- Что ты придумываешь?! Дед тот за милую душу ел, да облизывался только. На вот, попробуй! - с этими словами она сунула мне их прямо в харю, тщетно пытаясь протиснуть в ротовое отверстие.
- Я вынужден применить силу! - с этими словами я сдернул скатерть со стола, опрокинув яства на пол, и оттолкнул старуху от себя. В этот момент я абсолютно себя не контролировал, находясь по видимому в состоянии аффекта. Бабби была просто ошарашена подобным поведением и медленно отступала от наступавшего меня. Я тряс стиснутыми кулаками перед самой её морщинистой физиономией.
- Сама напросилась! - взвизгнул я и замахнулся.
Пенсионерка отстранилась и вплотную прижалась к печи.
- Помилуй меня грешную! - взмолилась она и села прямо на горячую лопату с новой партией пирогов. Большая часть выпечки попадала на пол, уступая место безразмерному заду бабуси. У меня прямо зла не хватало!
- Чуешь внучек как мяском запахло? - выдала вдруг она. - Не врала я тебе, не с говном они, а с кабаньим волокном.
- Вздор! Шиш! Дудки! Меня на мякине не проведешь, то обонятельные галлюцинации. - гнул я свою линию, хотя волоски в носу уже пришли в восторг и вибрировали от нового аппетитного запаха.
А может и в самом деле «с мясом»? В таком случае я напрасно пресанул бабку и теперь придется извиняться, ведь старость надо уважать. Но тут меня осенило:
- Что ты мелешь, дура? Так это кожей пахнет, сама себя зажарила.
- А ведь и правда, милок! - как ни в чем не бывало согласилась старая, пытаясь отлепить прилипшие к металлической поверхности большие половые губы.
На лопате остался след, напоминавший помадный поцелуй, только в данном случае это были малюсенькие частички крайней плоти старой женщины. Странно, что она еще от боли не корчится. Хотя, вероятнее всего, в шоковом состоянии находится.
- Шрам наверное останется - подвел я своеобразный итог, глядя на скисшую старушку. Пенсионерка совсем расклеилась. Держать за секель она не отводила остекленевших глаз от того места, где минуту назад томились пироги с «мясом». В ухе зажужжало. Не хватало вот только слуховых галлюцинаций на сегодня! Но звук не прекратился. На след «поцелуя» села изумрудного цвета муха. Она с важным видом потерла лапки и недолго думая принялась за разжижение частичек плоти.
- Села муха на варенье - вот и все стихотворение! - резюмировала бабка.
К вечеру мне с трудом, но удалось немного успокоить старушку. Правда пришлось влить в нее добрый литр сэма. Она еще долго кочевряжилась и канючила:
- Деда загубил, а теперь еще и бабку хочешь? Как ты объяснишь мне гибель кормильца?
- Эхо войны. - нашелся я. - Да и к тому же это несчастный случай.
Бабуля как будто не слышала меня. Она завела старый патефон и под грустные булькающие мелодии принялась вертеть задом. Уж очень ее заводили эти патефоны! Но плясала она не долго и после пары трепаков уже мирно похрапывала кверху дном.
В часах откуковала полночь и на двор опустилась тьма-тьмущая. Зашумел ветрило. В такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выпустит, а наш Мухтар жмется бедный в будке. Надо было с этим что-то делать и в моей голове мгновенно созрел план действий.
Аккуратненько за лямочки я принялся стягивать со старушонки ночнушку. Дело живо спорилось, ведь с пьяной бабкой можно не церемониться и поддать ногой, если что. За тем медленно, еще медленней, чем снимал, начал надевать на себя. В этом деле я знаю толк. Эротичность - мой конек!
Видок у меня был - ну просто закачаешься! Еще теплая от старухиного тела ночнушка неприятно липла к коже, но этот дискомфорт я всерьез не расценивал. Прильнув к окошку я принялся выглядывать Шарика. Тот как лежал сиднем, так и смотрел всё в сторону хаты.
- Мухтар, домой, хороший песик! - завывал я. - Хади, на!
Но пес не двигался с места. Пришло время для тяжелой артиллерии. Я пододвинул к окну скрипучую шатающуюся табуретку и встал на нее. Теперь шарик будет мой! Я был уверен в этом на 101 долматинца! С этими мыслями я призывно завилял своими костлявыми бедрами. Старушечья ночнушка была слишком длинной для подобного рода танцев и я подзадрал ее до пупа.
Рэкс заинтересованно нахмурился. Глазья его заблестели ярким светом. Я знал куда был обращен его взгляд. Паховые области мои были практически лишены волосяного покрова. «Практически» - потому, что пусть и с небольшой, но какой-никакой порослью я все таки горделиво вышагивал по дому, когда родители уходили на работу. Причины по которым я был обделен мотней могли быть всевозможными. Например, была такая гипотеза, по которой из-за занятий «онанизмой» все питательные вещества у меня отхлынули от волосяных жировиков на мошонке. Но это все антинаучная ересь, ведь я точно уверен, что это цыганское проклятье.
Но довольно о моих яйцах, лучше подивитесь на то, что было дальше!
Полная луна выглянула из-за тучки и осветила мордаси песика. Все его существо разом преобразилось: шерсть встала дыбом, а член колом. Я и раньше замечал за Рэксом волчьи повадки, но теперь они были заметны и невооруженным глазом.
Шкура его опала, а тело укрупнилось, приобретя обезьяноподобные пропорции орангутана, а за тем и человека прямоходящего. И вот передо мною уже стоит самый настоящий манекенщик с песьей головой и серым хвостом. Просто мечта любого собачника! Быстро же он мутировал, эволюционировал. Молодца!
- Ты так мудно завел меня с утра, посмотрим на что ты способен в вечернее время суток. - игриво прочирикал я себе под нос. А Рэксик тем временем направлялся к хате.
- Заходи, там не заперто. - прочирикал я.
Когда пес-оборотень бесшумно прошел в хату и приобнял меня за талию, я на секунду усомнился в происходящем.
Ведь не может быть такого! И дело вовсе не в том, что мой пес оказался оборотнем, а в том, что слишком много счастья выпало на долю одного человека, а именно меня, Эрогена Бабушкина.
«Делиться надо!» - учили меня в школе, ударяя башмаком под дых и сбивая дыхалку. Вот я и запомнил эту нехитрую мудрость на всю жизнь.
Наскоро растолкал бабулю и попытался растолковать ей, что к чему, но судя по ее виду ей уже было все равно.
- Чего это ты вырядился у ночнушку и почему это я голая? - задала она резонный вопрос - Что ты со мною делал, окаянный?! Небось груди мои молочные тискал, да у рот брал?
- Ничего подобного? Меня обвисшие дойки не особо возбуждают.
- На тебя бы посмотрела в 70 лет, у самого до колен отвиснет.
- Уже. - всхлипнул я, получив своеобразный моральный удар в пах от бабби. - Уже обвисли.
Но не будем об обвисших и безволосых яйчугах, лучше я вам как-нибудь потом об этой оказии поведаю. А пока вернемся обратно в деревенскую хату.
- Чего это с нашим Шариком сделалось? - поинтересовалась бабушка, нагло пялясь на эрегированный собачий хер.
- А ты только сейчас заметила, старая?
- На то я и старая, чтобы не видеть, да не слышать. Что? Что ты сказал? Любишь пироги с требухом?
- Не мудно ни разу!
- В нашего Рэксика нечистый вселился. - констатировала пенсионерка. - Думаю, я смогу кое-что сделать, как-никак колдовскими чарами я владею.
- Врешь не возьмешь! Никакая ты не волшебница, ведьма ты поносная!
- И тебя успела зачаровать! Волшебной самогоночкой приворожила, а ты думал.
- Стерлядь! - зарычал я.
В следующий момент Рэкс уже подмял меня под себя и принялся сношать по-собачьи. Ночнушка на мне задралась до самой макушки, оголив низ спины и живота. Теперь я и пискнуть боялся. МОнструозные гениталии больно врезались в мою девственную щелочку. Пес даже не удосужился плюнуть, так что мне пришлось туго.
На скорую руку бабуля навела марафет: натерла бураком щеки и надела фуфайку на голо тело.
- Надо спасать унука пока не поздно. - за неимением Святого Писания она взяла в руки Псалтирь.
И она яростно принялась произносить православные заклинания, дабы изгнать нечистого из Барбоса.
- Именем Святых Чревоугодников я заклиная тебя, изыди из этого бренного собачачьего тела.
- О, господин Дармому, мой оргазм обламывают православные еретики! Я взываю к тебе! - не своим голосом ответил Барбос.
- Сила Семи Лун! - не сдавалась ведьма. - Не дай произойти кощунству!
Но кощунство уже вот-вот должно было произойти, лишая меняя анальной гордости.
- Волк позорный! - кричал я, напрягая голосовые связки и сфинктер, чтобы хотя бы так приостановить четырехлапого партнера и не дать ему окончательно сорвать мою резьбу. А бабби уже во всю секла мои светловолосые ляжки, оставляя алые разводы. Как это могло помочь вернуть Рэкса в прежнее тело я не представлял. Но бабке виднее.
Цербер тем временем ускорил возвратно-поступательные движения до такой сверхзвуковой скорости, что я уже не чувствовал своей задницы. Но вдруг волна дикой боли пробежала по моим кишкам.
- Рэксик, ты меня разрываешь! - орал я, как оглашенный.
Рэкс молчал, за него ответил демон:
- Нравится, когда папочка тебя дерет, верно? Фанатеешь от члена?
- Нет, не нравится. Меня больше заводят тэги: пожилые, переодевание, странности. - ответил я честно, корчась от анальной пытки.
- Что, Бабушкин, думаешь обмануть кого-то? Может тебе и удалось водить всех за нос, но от меня истину не утаишь в мешке из-под картошки. Я тебя на чистую-то воду выведу, плутовская твоя рожа!
Я совершенно не понимал к чему ведет этот одержимый волчара. Бабушка тем временем что-то пыталась изобразить и тут Рэкса неестественно раскорячило. Подбросило аж до самого потолка. Ко мне он потерял всякий интерес (да и к громким разоблачениям, я думаю, тоже). Он уже вертел выей на все 360 градусов (видать кошку учуял), а потом принялся ругаться на древне-иеремейском. Видать продолжил меня поносить, но без разговорника я ровным счетом ничегошеньки не понимал, да глазенками чистыми лупал. Выглядело этот всё со стороны жутко страшно, но, в какой-то мере, эротично.
Пришлось использовать самую сильную магию, известную человеку, чтобы прекратить эту котовасию:
- Рэкс, крэкс-пэкс-фэкс! - произнесла колдунья-пенсионерка и вервольф от этих сакральных слов сделал сальто назад так же грациозно, как это исполняют в цырке дрессированные карлики и бородатые женщины.
- Внучок, тащи пирожки с мясом, будем задабривать духа.
- Так они же с говном! Как бы не разгневать еще больше.
Но времени на раздумья не оставалось и вот я уже скачу с тазом, наполненным доверху горелыми булками.
- Надо заторнуть беса, чтоб ён больше не высовывался! - бабушка принялась запихивать в пёсью пасть пирог за пирогом. - Принеси-ка, внучок, маслица, глотку собаке смазать, а то что-то застряло.
Я мигом метнулся в кухню и нашарил какой-то обмылок среди крынок с молоком и простоквашей.
- Вот такие пирожки с мясом. - мудро заметила добрая бабушка-волшебница.
... Бесовщину мы одолели ближе к рассвету. Я вывалился на крыльцо, чтобы почесать свое лицо, да и просто подышать свежим предрассветным воздухом. Глубоко вдохнув я закашлялся, давненько не приходилось прочищать легкие от копоти и нагара. Да и день был сложный, весь проникнутый страстями и пороком.
Неожиданно для себя передо мною пронеслись все события последних двух порно-рассказов: колорады в трехлитровой банке, старухин кокошник и ее же трясущиеся груди, дедова пилотка и прочие пироги с требухой.
- Эх, широка-то Рассея, но надо отсюда сваливать!
Позади меня скрипнула входная дверь.
- А ведь я все слыхала. - послышался бабушкин скрипучий голос. - Что свинтить отседава удумал, внучок? Как бы не так.
И на мою голову накинули шерстяной свитер. По темечки съездили чем-то твердым.
- Что вы делаете, волки?! - взвыл я.
- Как что? Тяпкой тебя трахнула. - честно призналась в своем разбойном нападении старушка.
В глазах поплыло и, теряя сознание, я, кажется, опорожнил кишечник.
(Продолжение следует... )