Когда-то давно, когда я был ещё совсем маленьким мальчиком, я увидел в кино сцену, в которой девушка встаёт на колени перед пожилой женщиной и целует ей ноги. Кажется, это был "Тихий дон" или что-то в этом роде, точно не помню...
Я очень удивился и спросил у кого-то из взрослых зачем она так делает. Мне ответили, что так в старину принято было просить у старших прощения или благодарить за что-то очень важное, ну, и что сейчас так делать не принято. Этого всегда должно быть достаточно, чтобы удовлетворить детское любопытство. Так было и со мной.
Кода мне было около пяти, мы жили в деревне. Очагом местной культуры за неимением прочего был магазин. Просторное одноэтажное задание с минимумом необходимого. Местные жители стекались в него ближе к обеду, когда приезжала машина с хлебом. Колхозники, пенсионеры, ребятня...
Среди тружеников села была одна горластая баба. Шумная и до крайности неопрятная. В синем изъеденном молью шерстяном платке с соломой, в синем замызганном халате и высоких резиновых сапогах, ровным слоем покрытых высохшей навозной жижей. Резкий запах коровьего навоза исходивший от неё, чувствовался даже на большом расстоянии. Я помню её невнятный говор то ли от отсутствия зубов то ли от плохой дикции.
Казалось, она всеми была недовольна и всем своим видом выказывала пренебрежение к окружающим. Впрочем, она была не единственной в своём роде. Но запомнил я именно её. Я явственно помню, что боялся её. Толи из-за того, что она всегда так громко разговаривала то ли потому что мне казалось, что она ругается... Я боялся её, но почему-то всегда старался найти её глазами в толпе и наблюдал за ней с каким-то священным трепетом...
Однажды, прейдя в магазин с родственницей, я пытался отыскать эту женщину в толпе, но её не было и я даже почему-то расстроился. Мне не хватало того трепета, который она вселяла в меня своим присутствием.
Однажды, кто-то из взрослых читал мне книгу, в которой главной героине доставалось от злой мачехи. В одном из эпизодов злая женщина схватила девушку за волосы и принялась пороть розгами за какую-то провинность. Помню, эта сцена очень развеселила меня. Я с детства прохладно относился молодым девушкам... Со всей силой детского цинизма я потешался на судьбой несчастной девочки. Мне даже сделали замечание: "А если бы ты оказался на её месте?"
Я засыпал в тот день с мыслью о том, каково бы мне пришлось, окажись я на месте той девочки. И развивая эту тему я поставил себя на место юной особы из повести, а ту шумную злую тётку на место её мачехи. Воображение безотказно нарисовало мне эту картину.
Я вообразил, как в мои волосы вцепляются жилистые сильные пальцы; как со свистом сыплются на мою обнаженную попу удары свеже сорванных берёзовых веток, как я извиваясь под ними умаляю эту женщину пощадить меня и припадая к её ногам обхватываю её сапоги. Я явственно чувствую коровьего навоза, ощущаю всю униженность своего положения!.. Я не помню точно, может быть это была даже не фантазия, а сон. Один из тех детских ночных кошмаров после которых просыпаешься и долго не можешь уснуть... Но страх причудливо перемежевывался с другим чувством, сладостным, призывающим вновь вернуться в те грёзы в которых ты был до пробуждения...
Первая реакция организма повергает в шок любого мальчишку: маленький едва заметный "отросток" использовавшийся до того исключительно для оправления естественных надобностей "показывает фокус с увеличением размеров". Это вызовет панику у кого угодно! Но паника как раз способствует тому, что он тут же возвращается к своим первоначальным размерам. Так в шесть лет мальчишка осознаёт самую важную особенность своего организма.
Но большинство мальчишек вызывают эрекцию неосознанно или думая о какой-нибудь девчонке. А у меня это происходило при мысли о старухе-колхознице, о её сапогах, об унижении перед ней... Я сразу понял, что это ненормально. Я некогда не был молчуном, я охотно делился со взрослыми всеми своими впечатлениями; без конца задавал вопросы на любые интересующие меня естественные темы. Странно, но мне даже в голову не пришло заводить разговор на ЭТУ тему... Возможно, это и спасло меня от многих неопрятностей и душевных травм. Нетрудно предположить, какой могла бы быть реакция взрослых на подобные откровения. К счастью, я не узнал этого...
Как это часто бывает с детьми, мои внутренние переживания стали толчком к познанию мира раньше положенного срока. И речь шла не только о сексе. Строго говоря, до определённого возраста, имея представление о том, что такое половые отношения между мужчиной и женщиной, я никак не увязывал это понятие с теми мыслями, которые доводили меня до исступления. Лет до тринадцати я свято верил в то, что вот-вот мне понравится какая-нибудь девочка... Но к тринадцати годам я внезапно понял, что этого никогда не случится.
Стыдился ли я своих чувств? О да! Трудно даже вообразить, как сильно я их стыдился. Страшнее мысли о том, что кто-то смог бы проникнуть в мою голову и прочесть эти мысли не было ничего! Между страхом быть раскрытым и смертью, я в то время не задумываясь выбрал бы смерть! В какой-то момент у меня даже началась какая-то детская паранойя: мне начало казаться, что есть такие взрослые, которые способны читать мысли детей, что многие уже знают, что твориться у меня в голове, но пока помалкивают, решая, что со мной делать. Сейчас, воспоминания об этих моих детских переживаниях вызывают во мне улыбку, но тогда всё было очень серьёзно.
Я никогда не был трусом, никому не позволял унизить себя. Даже когда старшие мальчишки пытались как-то меня третировать, я давал жёсткий отпор. Иногда даже перегибал с этим палку... Каково мне было жить с тем, что то, что доставляет мне удовольствие связано с представлениями об унижениях перед дородной, необразованной, неопрятной тёткой-колхозницей!
Весь мир говорит о насилии мужчин над женщинами, но меня угораздило провести детство в посёлке в котором превалировали женщины, доминирующие над мужчинами. То тётя Галя, почтальонка, гоняла алкаша-мужа вокруг сарая с вилами, то тётя рассвирепевшая тётя Лида своего буквально топтала сапогами за то, что тот додумался пьяный ездить за рулём грузовика и утопить его озере! Да, что там говорить, матриархат царил даже в моём собственном семействе...
Может быть кто-то и осудил бы бабу, которая наступает на горло мужику грязным резиновым сапогом, но во мне она вызывала восхищение!
Мои фантазии утихали порой, уступая место другим менее грязным, но тоже весьма необычным. как я уже говорил, молодые девушки не привлекали меня. Я был к ним равнодушен и даже пренебрежителен, они отвечали мне примерно тем же...
А вот зрелые и пожилые дамы возбуждали меня очень сильно. Тут в основном тоже превалировали идеи подчинения и унижения, да и фетеши были похожими: я категорически не выносил женщин в брюках, зато женщины в юбках и высоких кожаных сапогах были мне очень симпатичны. Полнота тоже была для меня предпочтительнее стройности. Неудивительно, что добрая половина моих педагогов в разное время были предметом моего обожания. Но ни одна даже не подозревала об этом. Я старался этого ничем не выдать. Грубил им напропалую, доводил, в общем, старался не выделяться среди прочих раздолбаев.
Всё это продолжалось до тех пор пока обычная похоть не уступила место настоящему, глубокому чувству. Тому, что бывает только один раз в жизни. Тому, о котором никогда не забудешь и которым всегда будешь гордиться... Но это уже совсем другая история...