Баня по-чёрному приятна тем, что в ней ты чувствуешь себя ближе к древности. Бани, обшитые древесным брусом или вагонкой, разделённые на помывочные, парильные отделения, вне зависимости в городе они или деревне, а тем более современные сауны с их просторами, где можно играть в футбол, дают комфорт. Но не дают вот такого ощущения. После которого хочется и женщину, и водки, и дать кому-то в морду. Так думал я, стягивая с себя одежду, в тесном пенале перед дверью, за которой стоял очаг. Вович был уже там, возился, подкладывая в очаг. Внезапно меня уже голого осветил ворвавшийся через открытую дверь белый свет с улицы. Я вытянулся, прикрывая руками низ.
- О! Чего я тут такого не видала? - Ирина шагнула в пенал, тесня меня к стенке. - Давай к Вовке.
- Ага. - А что ещё сказать? Я нырнул за дверь, не веря своим глазам. Ирина стала стягивать с себя фуфайку, явно собираясь участвовать в нашей бане. Хотя, была же баня в Верхнем, всё прошло прилично.
Она вошла к нам голая, даже не прикрываясь руками. Вошла, толкнула бедром меня, пододвигая, и села рядом с Вовичем, поддавшим пару. Ух! Я заскрипел, пригнулся, но не вышел. Она улыбнулась, что-то одобрительно сказала, но я не расслышал. Все мои мысли и помыслы были сосредоточены на том, чтобы член не взлетел ракетой и не пробил крышу. Она хихикнула, громко, даже как-то с вызовом, что ли? Я прижал уши, наклонил голову, спасаясь вроде как от пара. На самом деле, я не мог смотреть на неё. Возбуждался, как пятнадцатилетний мальчик, измученный спермотоксикозом. Она же, чувствуя это, пошла ещё дальше. Её ноги показались перед моими глазами, а следом появился и лобок, с намокшими волосками. Она хлопнула меня по спине веником, скомандовала «на полку!». Стараясь не смотреть на неё, я, прикрывая пухнущий член рукой, улёгся рядом с Вовичем. Конечно же, лицом вниз. Ох, какая же это была баня! Я понимаю западных путешественников средневековья, попадавших в русские бани. После привычного размокания в одежде в корытах или там каменных ваннах, голым в таком пару, да ещё с девками? Было отчего скрутиться голове. У меня же голова шла кругом от всего - от бани, от парильщицы, аккуратные груди которой двигались в такт её рукам, шлёпавших нас веником, от пота текущего по её бёдрам, поз, принимаемых её, при смене направлений обхаживания веником. А потом была холодная речная вода, в которую с мостика на берегу! Вновь парная и уже веник в твоей руке, и ты похлёстываешь их голые тела, не прикрывая свой набухший член, так как Вович в таком же состоянии. Короче, из бани мы вышли голыми, дымясь набранным паром, совершенно очумелые.
Спал я как убитый. Даже не заметил, как перина, которую я отложил, переместилась и накрыла меня. Наверно, кто-то из них ночью накрыл меня. Натянув одежду, я выскочил во двор, где стучал топором Вович, потянул топор.
- Лучше помоги Иришке. - Он кивнул куда-то за спину. - Воду носит. Мне колено не позволяет.
- Ага. - Я побежал на задворки.
Носить воду милое дело. Наполнив все бочки, поправив палки в них, а то мороз разорвёт на части, я пошёл к себе в дом. Он протопился, согрелся и теперь ожидал меня. С переездом из дома Вовича я не стал тянуть. Согрелся? Пора домой! К тому же, его надо было дообживать. Так, за такими приятными хлопотами, постоянной работой пролетела неделя. А за пролетевшей неделею, прилетел снег. Первый снег, крутившийся робко, но часто, заполнил мирок нашего острова, замочил всё вокруг, закрывая берега от глаз белой пеленой. Ледостав уже вот-вот наступит, поэтому наша с Ирой вылазка в Верхнее была последней возможностью что-то прихватить на остров, так как в ближайшие два месяца мы будем оторваны от внешнего мира - пока встанет лёд, пока укрепится, пока смельчаки проложат дорогу с берега на берег. Поэтому мы ехали с твёрдым желанием добрать то, что не добрали.
Я влетел в избу, увидел обмершую Машу, ничего не говоря, сбросил куртку, сапоги, обнял эту родную женщину. Она очумевшая от моего появления, слабо как-то отреагировала, а когда я потянул подол платья вверх, даже запротивилась. Виктория тут? Нет? Так чего? Она отняла руки, позволяя мне снять с неё платье, спустить трусы. С себя я только освободил джинсы и трусы, устроившиеся сразу внизу на носках связанных ею для меня. Маша, очутившись на столе, охнула, спиной почувствовав столешницу. Она что-то пыталась мне сказать, но мне было всё равно - придёт ли Виктория в этот момент или нет. Я навалился на неё со всей своей накопившейся мужской силой, разводя пары в этом холодном очаге. Через минут пять она зажглась, а минут через десять уже она сидела на мне сверху, втирая мой член жадной пиздёнкой, плотно державшей его в своём плену. Грудь, выпущенная из кофты и лифчика на свободу, колыхалась с нею в такт нашим движениям, выбивая остатки сознания в моей голове. Кончили мы вместе, громко, наслаждаясь стонами друг друга. Она упала на меня, задышала в самое ухо. Я же поглаживал её по попке, периодически проскальзывая к губкам, пускавшим точки моей спермы мне на живот.
- Сереженька. - Вот тон мне не понравился. - Сережа. Тут вот что.
- Что случилось? - Я замер. Что такое? Она не была со мной, после первого раза вот такой, чуть отстранённой.
- Сейчас расскажу. - Она встала с пола, натянула платье, спрятав грудь в лифчик. - Понимаешь, Серёжа. Я. - Она вздохнула глубоко. - Тебе. - Вновь вздох. - Изменила.
- Изменила? - Руки мои, тянувшие на себя трусы и джинсы, даже дрогнули. - Как?
- Вот, так это случилось. - Она повернулась спиной ко мне, скрывая слёзы. - Так получилось.
- И кто же он?
- Она. - Я немного очумел - она? Кто она? Как?
- Мы с Викулей как-то сели, выпили. - Ну, да, была у неё заначка в виде нескольких бутылок красненького в подвале. - Она про жизнь свою стала рассказывать, мне её жалко стало. Ну, прижала к себе, поцеловала, чтобы не плакала. А она меня в губы, как мужчина. Оторопела я, думаю, что делать. А потом, пьяная я была, ответила. Дальше больше. - Она смахнула слёзы, так и не повернувшись ко мне лицом. - Дошли мы до кровати, а потом. Я никогда не думала, что с женщиной можно так. - Она бросила взгляд на меня, уже усевшегося на табуретку. - Мы всю ночь с ней. Только под утро она заснула, а я во двор. Стою, лью на себя воду из черпака, холодно, а тело всё горит, как голова. - Она села напротив меня. Мда, ситуация! Мне изменили с женщиной. Вернее сказать, женщина изменила с женщиной. - Короче, изменила я тебе с твоей попутчицей. Скрывать не хочу, но и гордиться не буду.
- Так. - Думать тут надо быстро. Она призналась, Виктория где-то бегает. И в этот промежуток надо принять решение. В принципе, ничего нового нет. Лесбос присутствует в каждой женщине, только надо к этому относиться разумно. Мастурбация, игры со своими губками, клитором, сосками разве не лесбос? Чистой воды ОН! Додумать мне не дали. Виктория бухнула дверью в приходной, потом, распахнула дверь в комнаты, запрыгнула к нам - румяная, с большой корзинкой в охапке. Но, увидев сидевшую Машу, меня, наши лица, остановилась, поджала губы.
- Ты ему рассказала? - Она прошелестела вопрос, а не спросила.
- Да. - Маша кивнула головой. - Я ему не имею права врать.
- Понятно. - Девочка присела на край табуретки, поставила корзинку рядом. - Мне уходить?
- Понимаешь ли, Виктория. - Я вжал плечи в округлости бревен стены. - Я думаю.
- Думаешь? - Они посмотрели на меня одновременно - одна с надеждой, вторая с не меньшим удивлением и заинтересованностью.
- С одной стороны. - Я загнул палец. - Вы совершили половой акт?
- Да. - Разговор вступал в ту фазу, где всё должно быть названо своими именами. Иначе будут недоговорки. А недоговорки это кривые отношения, конфликт.
- Вы получили удовольствие от этого? - Вопрос поставил их в затруднительное положение. Краснея, сначала Маша, а потом и Виктория, обе согласно кивнули головами. - С другой стороны.
- С другой? - Маша даже чуть привстала. Чего она боялась или хотела услышать?
- С другой стороны. - Я повторил это слово. - Ты переспала не с мужчиной?
- Да. - Маша крутанула головой, обменявшись взглядом с пунцовой Викторией.
- И? - Та привстала.
- И один раз?
- Два. - Маша, какая ты честная женщина! Бесхитростная и честная! Какая ты Салтычиха?
- Один раз не спецназ, два на развлечение. - Сформулировал я некую формулу, чтобы снять напряжение. А то Маша уже кусает губы, а Виктория ещё немного и заработает какую-нибудь глазную болезнь из-за такого вот пристального глазения на меня. - А посему. - Я встал, поправил ремень, всё ещё не застёгнутых джинс. - Получили удовольствие? И хорошо! А посему - амнистия!
- Сережечка! - Маша бросилась мне на шею, следом повисла Виктория. От таких объятий мой натруженный член, ожил, зашевелился, выказывая желание появится в не застёгнутой ширинке.
- Так! По случаю амнистии баня! Я пошёл топить, вы готовьтесь. Завтра мне обратно, а там нужно ещё кое-что.
- Сделаем. - Маша с красным от волнения лицом - прощена! - закивала головой. - Всё сделаем, Серёжечка! - А глаза у Вероники так и сверкают! Эх!
***
- Нет! Нет! - Я стоял в предбаннике качал головой. - Так не пойдёт!
- Что? - Они обе замерли, не понимая, куда я клоню. - Что не пойдёт?
- Значит, так. - Эх, была не была! Чего тянуть? Всё равно наши отношения превратятся в то, что называется доверительными, если не «де труа». И, честно говоря, мне очень хотелось, чтобы прошло всё как-то без особых конфликтов. Мне хотелось их обоих, стоящих передо мной в простынях. - В бане все голые - это раз. - Какие глаза у Машки, а какие глаза у Виктории!? - Во-вторых, чтобы избежать каких-либо кривостей и недомолвок, секса в бане нет. Понятно? - Нет! Правила есть правила. Баня чистое место. Ох, бесенята у меня внутри так и скачут! Так и рвут член вверх! А, ладно. Чего они не видели такого? Вероника, видно по ней, хорошо знакома со существующей разницей между мужчиной и женщиной. - Отсюда команда! Простыни снять!
- Сережа. - Маша застеснялась, но мои руки, не встретив сопротивления, стянули простынь с неё. Вика, зажав губы, стояла чуть поодаль и когда я с комком Машиной простыни в руках, посмотрел на неё, кивнула головой.
- Я сейчас. - Она повернулась спиной, стянула простынь, показав попку с татуировкой в ложбинке между округлостей, в виде сердечка в пузырьках. Бёдра у неё оказались совершенно не такие, как мне представлялись под её одеждой. Они были более крутыми, а талия выразительно делила пространство между верхом и низом. Мда. Одежда делает человека таким каким он захочет сделать себя. - Я стесняюсь. Отвернитесь.
- Стесняешься? - Я толкнул Машку бедром, кивнул головой «тащи». Она, как заговорщик, подмигнув, потянула девчонку за руки, разворачивая. - Чего ты такого не видела?
- Я вот. Так вот. - Она не поднимала голову, а я любовался её небольшими грудками, полностью голым лобком с татуировкой в виде рыбки над правым пахом. Девочка-подросток. Стоп! А вот это в сторону! - Я в первый раз втроём.
- Ничего. Привыкнешь. У нас тут просто между своими. - Я открыл дверь в парилку, махнул рукой. - Всем в пар! Не выстужайте мне парилку.
- Идём. - Пискнула Машка, заскакивая внутрь. Виктория прошла мимо, не поднимая глаз. А мне ничего не оставалось, как шлёпнуть её веником по голой попке. Чего прятать глаза, отводить их в сторону? Встающий член не видела, что ли?
Они визжали, скакали с полок, выбегали на улицу, обдавались ледяной водой, влетали обратно, розовые, весёлые, с мокрыми волосами-сосульками. Не отставал и я от них. Вконец упаренные мы упали на скамейку в предбаннике, закутались в один большой то ли тулуп, то ли большое покрывало, собранное из кусков выделанной овчины и затихли, наслаждаясь прущим из нас теплом, в прохладном предбаннике. Так близко от меня были груди Виктории, её тело! Протяни руку, проскользни над горками грудей Маши и она в твоей руке. Но я держал Машу за талию, ощущая как тонкие пальцы Виктории робко пробираются по той же талии, в мою сторону. Мы держали Машу, а она радостно улыбаясь, сжимала наши колени.
- Хорошо. - Виктория неожиданно для нас, положила голову на грудь Маше. - Так хорошо!
- Баня это баня. - Я разомлел от всего, член мой сейчас напоминал больше длинную сардельку, чем член, внутри стояла такая умиротворённость, что мне было всё пофигу. - В городе такого вот нет. Одна имитация.
- Имитация. - Виктория, повернув голову ко мне, улыбнулась. - Спасибо тебе, Серёжа.
- За что? - Ноги стали холодеть. Надо было идти в дом.
- Ох! - Она улыбнулась. А у неё губки такие - бархатные.
- Пошли в дом? - Маша зашевелилась. - Студёно тут. Да и чая попить надо.
- Кормить скотину надо. - Я встал, потянулся, не стесняясь их. - Пошли!
Хлопотать мы закончили к тому моменту, когда темнота стала натягивать на себя деревеньку, обозначая вечернюю зорю. Уставшие, мы сели пить чай. Вроде по мелочи туда-сюда, а сил надо много. Но приятно. Оттого наше чаепитие напоминало больше смакование вот этой приятной усталости. В халатиках, поджав ноги под себя, женщины сидели на овчинных ковриках, потягивая горячий чай, подхватывая ложечками варенье. Я же сидел напротив, чуть отклонившись, грея ноги о Машу. Протянув ноги под столом, я невольно ограничил свой угол обзора, но тепло от её тела, мелькавшие в распахивающихся халатах коричневые кружочки, выскакивающих из-за материи груди, компенсировали мне такое положение тела.
- Знаете. - Виктория не стала заправлять в очередной раз выскочившей груди. - Я никогда не думала, что можно вот так просто, без всяких, сидеть пить чай. Не стесняться своей наготы. - Она откинулась назад. - Мне это кажется сказкой.
- Да? - Маша покосилась на меня. Что она хочет? Вернее, что её беспокоит?
- Я когда, там, на перроне, чуть не сломала ноги, подумала, что дальше уже ехать нельзя. Дальше будет только хуже. А тут Серёжа с машиной. Махнула рукой - будь, что будет и поехала. Будет хуже, так пусть будет. А оказалось совершенно по-другому.
- А отчего бежала? - А вот чего. Маша чуть подалась вперёд, пустив мою ступню между ног. Сейчас пощекотим её голышку. Она улыбнулась, подтянула заварник с чаем.
- Бежала я не от любви, а от ужаса. Отец мой, сволочь ещё та, после смерти матери выгнал меня в Англию, где я училась в частной школе, а потом, не дав доучиться, вернул. А в доме новая жена. Ну, пустилась я во все тяжкие. Спала направо - налево, всё попробовала в постели.
- Пила? - Маша подпёрла одной рукой щёку, второй стала оттаскивать, мягко, незаметно мои пальцы от губок, уже влажных от моих игр.
- Нет! - Она замотала головой. - Насмотрелась я в Англии и на алкоголиков, и на наркоманов. И решила, что это не моё.
- А. - Она всё-таки победила. Я выпрямился, поставил тёплые ноги на прохладный пол. Мда, надо подбросить полено на ночь.
- А тут отец уехал в какую-то там командировку. Америка - страна больших возможностей. - Она передразнила, возможно, его интонацию. - А его сучка. - Тут глаза её вспыхнули. - Короче, пати со стриптизом, коксом, мутными мужиками. Один из них попробовал меня прижать. Ну, дала я ему по морде, и ходу. Куда глаза глядят.
- Посмотрели они на этот полустанок.
- Ну. - Она подняла глаза вверх. - Если честно, то я пошла за Сережей. Он мне понравился. - От этих слов в глазах Маши вспыхнул уже видимый мною огонёк Салтычихи. Ох, аккуратно! - А остальное - всё на ваших глазах. - Надо тушить пожар у Машки в голове!
- А женщин когда начала любить? - Я поставил чашку, пересел к Маше, обнял за плечи. Она тут же прижалась ко мне, положив руку между ног. Нет, она не стремилась меня возбудить, так получилось, но член отреагировал на это движение.
- В четырнадцать с половиной. - Ага. Если ей сейчас чуть недошестнадцать, то полтора года назад. - И то, всего несколько раз было. В школе порядки были строгими. Каждый спал в своей комнате и ни-ни у подруги! Как-то ночью одна подружка пробралась ко мне в комнату. Накрылись мы одеялом, языком чешим, журнал листаем. А там статья про лесбиянок. Поговорили мы, а меня так завело это что-то. Прямо аж зачесалось! - Она сложила руки на стол, положила голову, повернувшись лицом к нам. Какое у неё всё-таки детское лицо! - Плохо даже стало. Всю ночь не спала. Даже мастурбация не помогла. На следующую ночь подружка книжку притащила. А там всё откровенно, с фотографиями, пояснениями. - Она усмехнулась. - Инструкция, одним словом, для начинающих лесбиянок. Попробовали, понравилось. Смешно, интересно, приятно.
- А после Англии? - Маша неожиданно поменяла положение тела, обхватила ногами талию Вики. Та улыбнулась, улеглась между ног, подсунув руки под спину Маши. Член мой стал деревенеть от увиденного.
- В Москве была одна девочка. - Вика прижалась к животу лицом, показывая шрам на голове, открывшийся в распавшихся волосах. - Работала у отца. Такая красавица. Ну, я думала, что это пройдёт. Ведь, мальчики были, мужчины. Куда женщина ещё? А как-то отец отправил меня с ней в поездку по Золотому кольцу. Вот в один из дней, в номере с односпальной кроватью, а других не было, мы и... - Она усмехнулась. - Она когда кончила, даже сказала, что теперь отец мой её вышвырнет за совращение дочери. Я ей честно всё рассказала. Про Англию, про мужиков. Она пожалела меня. Потом мы много раз с ней встречались. Отец был спокоен - как же! Подружку умную завела, по дансингам, клубам прекратила ходить ночью. Дурак он! - Крепко она в обиде на него!
- Давайте спать. - Маша гладила по её волосам, а та, похоже, даже мурлыкать стала. - Лучше полежим в темноте. А то завтра провожать Сергея.
- Серёж. - Вика подняла голову, открывая вид на её грудки, приплюснутые к животу Маши. - Возьми меня с собой. На остров. - Я прям почувствовал, как Маша напряглась. Не буду её мучить.
- Ты пока здесь поживи. - Я улыбнулся, успокаивая Машу. - А к новому году, сама решишь ехать или нет. Ведь, до того пока не встанет лёд на остров никто не приедет.
- Слушай. - Маша села, поправила ворот халата. - Тут такое дело.
- Что за дело?
- Вика должна с тобой поехать. - Она отвела взгляд.
- Ты боишься снова с ней переспать? - Я не поменял расслабленной позы.
- Да. - От её ответа Виктория покраснела, опустила глаза.
- Ну и что? - Я усмехнулся. - Тебе она нравится? - Виктория от такого вопроса распахнула глаза. Маша тоже удивлённо посмотрела на меня. - Вика тебе нравится? Ну, ты не против того, чтобы снова с Викой?
- Я? - Видно было, как крутится у неё внутри колесо, смешивая все чувства. С одной стороны, вроде как измена, с другой стороны не измена, если с женщиной. И ей нравится с женщиной. Что-то новое, ранее не изведанное. - Я? - А ведь как хочет!
- А ты, Вика? Ты не против?
- Нет. - Медленно, нерешительно ответила Виктория, ещё больше краснея.
- Я согласна. - Маша поджала губы. Нелегко дались эти слова.
- Вот и отлично. А в деталях сами определитесь. - Я поцеловал её в губы, жарко, с языком, выбрасывая в неё все свои самые приятные чувства. Она ответила мне, а Виктория, не отрываясь, смотрела на нас. И завидовала. Я видел это по её глазам.