- Я сказал, не бывать этому!
Тонкие перегородки из дерева и рисовой бумаги задрожали. Метнулась от стены к стене размазанная темная тень человека в тяжелом доспехе. Отец так и не снял его, хотя битва была окончена. Чудом выигранная битва, которую они должны были проиграть.
- Но вы дали слово. Поклялись перед богами и людьми, - шелестел голос советника. - Свадьба должна состояться.
- С Яцуфуса? Ты смеешься, старик?! Я не отдам дочь за...
- ... за того, кто принес вам голову вашего врага? Того, кто спас клан от уничтожения, а вашу дочь от участи куда более горькой, чем подобное замужество?
- Замолчи! Я сказал - этого не будет!
- Боги не прощают ложных клятв.
- Богов можно замолить! А дочь мою я отдам за молодого Томоэ. И брак этот принесет клану куда больше пользы, чем, то безумие, которое ты предлагаешь. Яцуфуса же... велю отравить. Большого греха в том не будет.
Фусэхимэ поднялась и бесшумно ступая, направилась в свою половину кланового замка. Она не знала, что ей думать. Не знала, как поступить. Соблазн повиноваться воле отца был так велик. Она от рождения была прилежна и послушна. Она любила отца, знала, что он желает ей лучшей доли. И даже династический брак воспринимала как нечто само собой разумеющееся. К тому же Томоэ был действительно молод, обходителен и хорош собой. Чего еще желать девушке ее положения? Но потерять Яцуфуса...
- Госпожа, где вы были? - увидев ее, служанки бросились к девушке со всех сторон.
- В саду, - ответила Фусэхимэ. Заплаканные лица женщин раздражали ее. Служанкам дозволялось лить слезы от страха. Ей - нет.
- Приведи ко мне Яцуфаса, - велела она одной из девушек. Та посмотрела странно, но ослушаться не посмела. Даже они уже, кажется, знали о том, что приключилось.
Через несколько минут служанка вернулась, а следом за ней пришел и Яцуфаса.
- Иди, - велела юная принцесса девушке. И лишь когда та удалилась, Фусэхимэ обратила взгляд на спасителя своего клана. Тот уже улегся на доски настила и смотрел на нее карими спокойными глазами. Его пушистый длинный хвост лениво приподнялся и ударил по полу один раз, в знак приветствия.
Да, Яцуфуса был псом.
- Ты смотришь так, словно все понимаешь, - невольно Фусэхимэ улыбнулась. Она любила этого зверя. Он был подарен ей богами четыре года назад. Тогда он выглядел как пушистый серый клубок. Сегодня на полу рядом с ней лежал крупный лохматый пес, в холке достающий ей до бедра. Его породы никто не знал. Нашли его под кустом, во внутреннем дворе замка. Откуда он взялся там, тоже никто не знал. Фусэхимэ забрала его к себе и отказалась отдать псарям. С тех пор они стали неразлучны. А сегодня он спас ее клан, и поставил ее саму перед неразрешимым выбором.
Яцуфуса продолжал смотреть на нее, так словно и в самом деле знал, что должен получить. Девушка покраснела под его взглядом. Быть с ним, как с мужчиной? Она лишь однажды, случайно наблюдала, как он покрыл одну из гончих в псарне. Ее тогда потрясло и заворожило это зрелище. И то, как сука покорно отдалась ему, и то, как властен и уверен он был с ней. Видимо не в первый раз. Но щенков от той вязки не было. И вообще ни одна из сук в псарне не принесла приплода похожего на ее Яцуфуса. Должно быть, и у нее не будет от него...
Фусэхимэ вздрогнула, поймав себя на этой мысли. И на том, что тело ее наполнилось легкой истомой, как от купания в слишком горячей воде.
Пес зевнул, поднялся и спрыгнул с настила к пруду, откуда и принялся шумно хлебать. Плавающие в пруду карпы его совсем не интересовали. Фусэхимэ изучающее осмотрела его. Не удивительно, что он сумел добраться до вражеского военачальника и оторвать ему голову. Такой мощный, сильный, с густой шерстью, в которой и стрела легко запутается. Он сделал то, на что не отважился ни один мужчина ее клана. И теперь ему грозит смерть.
Но даже не это пугало Фусэхимэ больше всего. Смерть, лишь одна из ступеней в вечном круговороте перерождений. И в новой жизни ее пес, без сомнений, родится величайшим самураем. А вот кем родится ее отец и она сама, нарушив данную богам клятву? Муравьями? Придорожной травой? Или вовсе не суждено им вернутся в тварный мир? Девушке стало зябко, и она ушла в свою спальню, позвав пса за собой.
Но и там ей не было покоя. Мерещились шаги за дверьми, позвякивание доспехов, шепот. Пес лежал с ней рядом, поверх покрывал и уши его тоже подрагивали, ловили звуки. Сон не шел к ним, тревога росла. И тогда девушка приняла решение. Она не нарушит обещания, данного отцом. Ради него самого, ради себя и ради Яцуфуса.
Она поднялась и принялась собираться в дорогу. Конечно, юной принцессе были неведомы опасности путешествий. Но она была достаточно разумной, чтобы одеть самый теплый и простой свой наряд, обуть самые удобные свои сандалии и прихватить с собой не только провизию, но и драгоценности, какие дарил ей отец.
Ей удалось покинуть незамеченной замок, но заслуга в том была не ее, а Яцуфуса. Это он повел юную беглянку через поместье к дверям и калиткам, которыми пользовались слуги. Он оглушил часового, прыгнув на него сзади. И именно он выбирал дорогу в ночи, когда они оставили замок далеко позади и углублялись в незнакомые девушке земли.
Фусэхимэ верила, что ее пса ведут боги, и потому шла за ним безропотно, со спокойной душой. Их путешествие длилось десять дней. И за эти десять дней случилось столько всего, что хватило бы на целую балладу. Яцуфуса вел девушку через города и селения, где они почти не задерживались. Он ловил для нее диких кроликов, которых она научилась сама свежевать и готовить на огне. Он отгонял от нее бандитов и слишком наглых крестьян. Он оберегал ее от воров и даже от мошенников. Стоило ему зарычать на человека, и Фусэхимэ прекращала с ним беседу и спешила уйти. За эти десять дней она успела сменить свой наряд на простое одеяние путешественника. Успела обзавестись дорожным скарбом. И успела научиться во всем и всегда доверять Яцуфуса.
На десятый день пути они вступили на горную тропу и поднимались по ней до самого заката. На закате же перед девушкой выросла арка храмовых ворот. И она поняла, что они дошли.
Храм этот был невелик и давно покинут. Но крепкие строения оставались в целости. И хотя двор храма занесло листвой, алтарь заплело паутиной, но ни одна доска пола не проломилась под ногами гостьи, ни одна ступенька не скрипнула и двери открылись легко и беззвучно.
Внутри храма было немного пыльно, но и только. А к пыли Фусэхимэ уже притерпелась и даже привыкла. Другое обрадовало ее. Позади храма, за изгородью обнаружился горячий горный источник. И девушка, позабыв про усталость и голод, поспешила к нему. На ходу она развязывала пояски и сбрасывала одежды, так что у источника оказалась уже обнаженной.
Невысокая, стройная, с черными, как смоль волосами, что падали до самой талии, Фусэхимэ знала, что красива. В ее теле лишь недавно начала расцветать женственность, бедра округлились и наметились груди. Но девушке предстояло навсегда сохранить легкий налет детской ломкости и хрупкости. Такова уж была ее природа.
Она оставалась в воде не долго, лишь смыла пыль и дала уняться ноющей боли в мышцах. Ведь слуг у нее больше не было, и ей еще предстояло стелить свою постель и делать себе ужин. Но когда Фусэхимэ вернулась в главное здание храма, она обнаружила там небольшой столик с яствами и мягкое ложе под цветастым покрывалом.
Это было несомненное чудо и благоволение обитающего в храме божества. Она поняла это. Как поняла и то, что нынче ночью ей предстоит воплотить клятву отца и сочетаться браком со своим псом Яцуфуса. Ведь именно за этим он вел ее сюда, в этот храм.
Девушка от волнения растеряла весь аппетит, но все-таки заставила себя съесть два рисовых шарика и выпить пол миски густого супа. Ее серого спутника не было, но она чувствовала, что он рядом.
Яцуфуса явился, когда молодой месяц поднялся в небе и озарил гору. Он вошел как всегда уверенный и спокойный.
Приблизился к ложу и сел у его края, как настоящий новобрачный. Ударил по полу хвостом и поглядел на девушку. У той дыхание перехватило, и щеки раскраснелись от этого спокойного, повелительного взгляда. Она неуверенно и осторожно перебралась к противоположному краю ложа.
- Я не знаю... как это должно делать. И ведь нужен обряд, Яцуфуса?
Пес, конечно, не ответил ей. Но встал и шагнул на покрывала. Следуя его примеру, Фусэхимэ пересела на тонкий шелк. Зверь смотрел на нее ожидающе, и девушка вдруг увидела под его брюхом темно-алый скошенный кончик его жезла. Она вспомнила, как он вправил свое орудие в дрожащую суку сзади и начал двигать бедрами, сношая ее. «И со мной ему надлежит поступить так же», - поняла юная принцесса и ощутила ту же самую волнующую истому, что охватила ее в день побега из замка.
- Мне надо повернуться?
Она осторожно развернулась. И, краснея все больше, встала на четвереньки перед псом. Тут же ощутила, как через одежду тычется в ее попку крупная собачья морда.
- Надо убрать одежду, да я поняла... - пробормотала Фусэхимэ. - Ведь твои суки не носили одеяний.
Дрожащей рукой, едва не теряя равновесия, девушка откинула в сторону подол белого одеяния. Прохладный воздух тут же обжег ее голые бедра и ягодицы. Взгляду Яцуфуса предстал нежный лобок в черных завитках и чуть приоткрытое розовое великолепие девичьей щелки. Фусэхимэ затаила дыхание, ожидая, что сейчас он насядет на нее и будет сношать. Но ничего подобного не происходило. Сначала девушка почувствовала жар собачьего дыхания, а потом широкий язык Яцуфуса прошелся по ее щелке.
- Что ты делаешь? Ох... что ты делаешь... зачем ты лижешь там?..
Но от каждого прикосновения языка ей все больше хотелось раздвинуть ножки пошире и прогнуться сильнее, чтобы придвинуть свое стыдное к его морде. Подобных ощущений она прежде не испытывала. Горячий, сильный собачий язык быстро вылизывал приоткрывающуюся щель. Она становилась все более мокрой и горячей. И дело тут было не только в собачьей слюне. Маленькая принцесса начала течь. Яцуфуса ощущал вкус ее влаги на своем языке и лизал все быстрее.
Прошло несколько минут, и Фусэхимэ перестала бороться. Она припала грудью к покрывалам и выпятила попку вверх. Ножки ее уже были раздвинуты максимально широко, и розовая щелочка раскрылась как створки раковины. Язык пса сновал между лепестков и надавливал на надувшуюся горошинку клитора. Принцесса тихонько постанывала и терлась грудью о шелковые покрывала. Соски ее болели от напряжения.
Она не видела, но собачий член уже на две трети вышел из мешочка и раздулся - горячий, большой, темно-красный. С его скошенного конца капало на покрывала. Девушка была поглощена своими ощущениями. Внутри нее все дрожало и тянуло, возникло странное чувство пустоты, которую нужно было заполнить.
И она лишь облегченно охнула, когда пес запрыгнул на нее и обхватил мощными лапами тонкий стан. Горячий конец ткнулся в раскрытую щелку, но угодил не в маленькую дырочку входа, а в клитор. Фусэхимэ ахнула, и из дырочки на член Яцуфуса брызнула короткая струйка. Пес зарычал и задергал задом, пытаясь найти вход в свою маленькую невесту.
- Да-да... - бормотала девушка, в свою очередь, пытаясь нащупать собой его штык. В какой-то момент их встречные неловкие движения совместили ее узкий вход и вершину его жезла. Первое проникновение оказалось неглубоким, всего на пару сантиметров. Фусэхимэ показалось, что в нее попытались вставить что-то горячее и твердое как кость. Однако она не успела испугаться или отстраниться. Собачий зад дернулась назад, а потом вперед, и член вошел глубже, раздвинул тесную норку.
- Аааа... - не столько закричала, сколько выдохнула Фусэхимэ, теряя свою невинность под зверем. Боль была короткой и какой-то мимолетной. Девушка даже не поняла ее природу. Все внимание ее уже занимал член Яцуфуса, который углублялся в нее все больше и больше. Он и впрямь был твердым как кость и пугающе большим. Он распирал ее во все стороны, и без остановки двигался - вперед и назад. Фусэхимэ не подозревала, что так быстро не мог сношать ее ни один мужчина. Яцуфуса же был не просто псом. Он был сильным, большим и крепким зверем. И под его хвостом покачивались крупные тяжелые яйца, полные густого семени. Ему требовалось довольно много времени, чтобы устать и еще больше, чтобы кончить. И хотя дырочка его хозяйки, а теперь уже и жены, была восхитительно тесной и нежной, он не испытывал желания быстро излиться в нее.
- Глубоко, глубоко, Яцуфуса, - стонала жалобно девушка. Она чувствовала, как скошенный конец собачьей елды упирается внутри нее во что-то, что отзывается тягучим полуболезненным ощущением. То была ее маточка, не готовая к такому быстрому и бурному знакомству с собачьим членом. Но Яцуфуса и не думал снижать напор. Он ввел в хозяйку почти весь свой инструмент, и теперь пытался загнать в нее оставшиеся четыре сантиметра. Скошенная головка терлась о шейку матки, что доставляло псу особенное удовольствие и подстегивало его самцовое усердие.
Их совокупление длилось вот уже пятнадцать минут. Под раздвинутыми ножками Фусэхимэ на покрывалах образовалось темное пятно - там капельки крови смешались с соками принцессы и смазкой Яцуфуса. Под потолок храма взлетали тонкие девичьи стоны, шлепки собачьего паха о ягодицы, шумное дыхание зверя и громкое чавканье розовой дырочки, охватывающей красный собачий ствол. Член не покидал пизденки Фусэхимэ. Он был в ней почти весь. И матка девушки уже практически перестала ныть, только сладко пульсировала, когда скошенный конец снова и снова втыкался в чуть-чуть приоткрывшуюся шейку.
Сама принцесса стояла, опираясь руками на покрывала. Ее одежды были распахнуты и маленькие грудки покачивались в такт быстрых собачьих толчков сзади. Маленькие соски вытянулись и напряглись как две розовые шишечки. Ротик девушки был приоткрыт, глаза зажмурены. Она чувствовала, как внутри нее собирается горячий комок удовольствия, растет и увеличивается.
- Яцуфуса... Яцуфуса... что со мной? - прошептала она еле слышно, когда ее дырочка начала сжиматься вокруг члена собаки. Яцуфуса воспринял это как знак. Многие суки кончали под ним, он знал, что вскоре после этого они теряют интерес к ебле и начинают огрызаться. И хотя он всегда приводил их к порядку, беря за шкирку, но это отвлекало и мешало ему.
- Ооох... да как ты быстро втыкаешь его... прямо внутрь меня... так хорошо... такой толстый, горячий... внутри... я описаюсь, я сейчас описаюсь!... - бессвязные стоны срывались с губ девушки. Ее бедра ходили ходуном, пытаясь насадиться на горячий штык пса. Но он тоже уже достиг пика. И вогнав хуй на всю длину, подергивал им внутри самки.
Она начала спускать, когда узел Яцуфуса разросся до размеров маленького мячика. Пес зарычал от удовольствия. Его штык сладко тискала маленькая дырочка девушки, а на мешочек и яйца брызгало ее горячей струйкой. Фусэхимэ лишь протяжно тонко стонала и обливала кобелиный хуй своей смазкой. Мышцы ее пизденки сначала напряглись, а потом расслабились, и это позволило ей принять в себя растущий узел своего мужа. К счастью, не в пример яйцам, узел Яцуфуса был не слишком велик. И не причинил девушке особого неудобства. А когда он достиг своего максимального размера, из прижатой к матке головки ударила первая струя семени. О, напор ее был так силен, а сама она была такой горячей, что Фусэхимэ остро ощутила этот миг извержения. Маточка ее судорожно сократилась, потом еще раз под второй струей собачьей спермы. Третий всплеск довел принцессу до нового оргазма. Она упала грудью на покрывала и застонала. Ее маленькая пизденка начала жадно отдаивать кончающий хуй Яцуфуса. Еще семь струй семени изверг из себя раздувшийся собачий штык, прежде чем Яцуфуса разжал лапы и развернулся к девушке хвостом. Опытный любовник, он не пытался вытащить член раньше времени и терпеливо ждал, пока узел уменьшится. А его молодая жена, лежа грудью на покрывалах, вслушивалась в себя, в то, как внутри нее ворочается горячий штык, как напитывается семенем маленькая матка. И думала, что непременно понесет от своего защитника и мужа. Ведь рожден он был для того, чтобы покрыть и осеменить ее, принцессу Фусэхимэ, а не глупых дворовых сук.