Я не знаю, как выглядит оцепенение и что оцепеневшие при этом чувствуют, но моё состояние в этот день было сродни ему. Через несколько часов я должен буду снова увидеться с Денисом. Я боялся этого сегодня утром, да и всё время с того момента, как вернулся домой после той ночи, когда мой секрет буквально вырвали из меня, но сейчас во мне не было страха. Сомневаюсь, что я чувствовал хоть что-то. Я просто лежал на кровати, уже переодевшись и войдя в тот образ, в котором я чувствовал себя полноценным, и вспоминал, как это всё началось. Я помню, как с того самого момента, когда я впервые одел чулочки, украденные мной из женской раздевалки перед уроком физкультуры в школе и до знакомства с Денисом, что-то в моей душе росло и набирало обороты, становясь почти нестерпимой ношей. Моей ношей был секрет, ставший практически осязаемым и, к моему несчастью, приносящим боль тогда, когда я не мог быть собой. Я даже не надеялся, что когда-то я встречу человека который сможет разделить со мной всю тяжесть обладания невыносимой тайной, а, возможно, и заставить меня позабыть о ней вовсе. Стоит ли говорить о том, что я был на седьмом небе, когда такого человека нашёл? Наверное, не стоит, ведь тот человек, бывший моей единственной надеждой на нормальную жизнь, оказался куда хуже даже самого страшного из диких зверей. Не знаю уместна ли ирония, но, на самом-то деле он оказался просто человеком.
Если бы я не стал двигаться, то уснул бы, наверное. В своих новых туфлях я ещё ни разу не ходил на улицу, поэтому я лежал на кровати прямо в них. Это не совсем гигиенично, но сдержаться и не примерить их я не мог. Лёжа на спине я потянулся к каблукам, коснулся их руками и прогнул спину так, чтобы поднять бёдра. В зеркале напротив кровати я видел очень сексуальную девушку, даже, скорее, девочку. На мне были чулки, в вертикальную полосочку двух оттенков фиолетового цвета и коротенькое фиолетовое платье с тугим корсетом, чуть более тёмного цвета, чем чулки. Если бы кто-то сейчас взял меня за бёдра и приподнял платье (вернее спустил его, относительно моего настоящего положения), то он увидел бы нежные белые кружевные трусики. Ещё один ироничный факт, осознанный за сегодня, заключался в том, что не смотря на то, что мне пришлось перейти через ад в ту ночь, когда я впервые увидел Дениса, я действительно был собой. Ни в тот момент, когда я глотал сперму Дениса, ни тогда, когда я слизывал свою собственную с пола, я не ощущал отголосков стыда и страха, частично заглушаемых, но всё ещё ощутимых, в моменты моего пребывания в образе, и таких невыносимых, когда мне приходилось скрывать свои чувства и желания от других людей.
Я мог бы думать об этом бесконечно, вспоминая то, что было, и представляя, как могло бы быть, если бы меня не оторвал от этого занятия звук уведомления на телефоне. Денис. Он просто напомнил мне, что очень скоро я должен буду прийти к нему. Оцепенение проходит, но не возвращается и страх. То, что я чувствовал тогда можно назвать, скорее, лёгким волнением. Тогда мне было уже наплевать, как со мной поступит мой насильник и что мне самому придётся делать, лишь бы ублажить его, а там, глядишь, он и сжалится надо мной, не станет распространять видео. В прочем, если не сжалится, то мне всё равно стоит ублажить его, дабы он закончил скорее. Я навёл последние штрихи в макияже и одежде настолько, насколько мог это сделать, чтобы как можно более безопасно дойти до квартиры, в которой мне, придётся ублажать точно не одного, да и, скорее всего, не двух парней. Поправив волосы чёрного аккуратного парика с прямой чёлкой я вышел из дома.
Наверное, мне помимо того, что я сделал клизму, стоило какое-то время поносить анальную пробку, но до этого я не додумался. До настоящего момента я не вспоминал о том, что могу испытать не только психологическую боль от унижения, но и вполне себе физическую. От этих мыслей у меня слегка сжимается сердце и ноги становятся ватными. Сложно представить, как я буду волноваться, когда окажусь у Дениса дома.
Даже на лестничной площадке сквозь закрытую дверь квартиры, которая была точкой моего назначения, я слышу громкие голоса, они шутят и смеются, ругаются матом. Это голоса настоящих самцов, сильных и имеющих власть подчинять себе девушек и, как в моём случае, слабых самцов, предназначение которых — подчиняться. К горлу подкатывает ком и мне хочется плакать. Я ведь даже не могу сказать, кто я на самом деле. Я могу сейчас не звонить в эту дверь, уйти, наплевать на всё и терпеть позор в университете, но я точно знаю, что квартира за этой дверью — единственное место, где я смогу побыть самим собой. Но даже за это мне придётся заплатить болью, унижением, необходимостью выполнять все мерзости, которых от меня потребуют. Слёзы непроизвольно наворачиваются на глаза. Я дрожащей рукой звоню в дверь.
Звуки и голоса за ней умолкают. Чуть погодя я слышу звук шагов. Мне хочется, остановить этот момент, так навсегда и остаться на площадке подъезда, зная, что эта дверь не откроется никогда и мне не придётся туда входить. Но дверь открывается, на пороге, к моему удивлению, стоит не Денис. Мне открыл дверь совершенно обычный парень, совершенно обычной наружности, пройдёшь и не заметишь, да и никогда не подумаешь, что этот человек может быть среди тех, кто способен использовать тебя против твоей же воли. Он сначала смотрит на меня, затем оборачивается в коридор и громко кричит:
— Кажется это она!
Затем снова обращается ко мне:
— Чего ревёшь-то? Заходи.
С этими словами он крепко хватает меня за руку и втягивает в квартиру. Дверь захлопывается за моей спиной, и меня всё ещё тащат в зал, тот самый, где недавно меня изнасиловал Денис. Меня останавливают, чуть только я переступаю вход в зал. Парень, меня тащивший, заходит сзади. Обстановка в помещении слегка поменялась с момента моего последнего визита: посреди комнаты стоит стол, вокруг него сидят парни, в числе которых находится и Денис, на столе еда и алкоголь. Когда я вошёл, на пару секунд в зале воцарилась тишина, но через пару секунд стали слышаться смешки. Парни наклонялись друг к другу и перешёптывались. Парень, стоящий сзади меня положил руки мне на талию и заговорил:
— Привет.
Я молчу. Я больше не плачу, уж слишком быстро развиваются события. Мне плохо от того, что он заговорил, а ведь я так надеялся, что меня просто изнасилуют и выставят за дверь, тогда мне не пришлось бы терпеть унижений, которые меня ждут. А они меня ждут, это я сейчас осознаю и представляю себе очень ярко.
— Здравствуйте, — Говорю я. Моего голоса почти не слышно, я не могу выдавить из себя что-то большее, чем шёпот.
Все парни наигранно со мной здороваются. Самый высокий из них, по совместительству ещё и полный, хотя не толстый, делает руками жест, который должен означать что-то типа «Моё почтение». Все остальные громко гогочут.
— Как тебя зовут? — слышу я шёпот из-за спины.
Я пересиливаю себя и шепчу в ответ:
— Се... Сергей.
— Громче!
— Сергей. — Сделать голос громче на один тон оказывается совсем нелегко.
— Теперь будешь Светой. Давай ещё разок, как тебя зовут? — голос за спиной после недавнего приказного «громче» снова становится издевательски мягким.
— Света, — Говорю я, и парни снова начинают смеяться.
— Я Юра. — Представляется парень из-за спины.
Все по очереди называют мне свои имена. Высокого и крупного зовут Ромой, ещё одного парня, широкоплечего брюнета — Димой, ну а с Денисом я и так знаком.
Меня подталкивают к столу и садят на свободный стул рядом с Денисом. Сначала все снова замолкают, но после произнесённого кем–то, «Ну, за знакомство» оживляются и даже начинают вести беседы. Говорят о людях, которых я не знаю, потом обо мне, потом о каких-то событиях. Иногда скатываются в тему секса с девушками, но, удивительно, не переходят границ приличия, если сделать скидку на то, что они вообще завели эту тему. Один раз во время паузы в разговоре Дима спросил у Дениса: «Ну как, разработано у неё очко?», кивком указывая на меня. Денис, ехидно улыбаясь, ответил: «Не знаю. Проверим». Затем разговор снова вернулся к темам, обсуждаемым до этого. На протяжении всей беседы, пока парни выпивали и закусывали, Денис лапал меня за ляжки, а иногда засовывал руку под платье и по-хозяйски там шарил. Я не хотел этого, но всё же возбудился. Это было чисто механическое возбуждение, но оно произвело эффект.
— А девочка-то готова! — выкрикнул Денис.
Все сидящие за столом заулыбались и начали переглядываться. Юра быстро встал, ловко обошёл стулья и, взяв меня за плечи, заставил встать. Он отвёл меня на какое-то расстояние из-за стола, отпустил и вернулся на свой стул.
Место, где я стоял, было чем-то вроде сцены. Конечно, самой сцены тут не было, но зрители могли хорошо меня видеть. Даже при условии, что ко мне прикасались только Денис и Юра, я видел, что и два других парня находятся на пределе. На их лицах я читал желание взять меня прямо здесь, уложив на пол. Но они медлили.
— Раздевайся! — услышал я приказ Юры.
Прелюдия, если всё происходящее можно было ей назвать, закончилась. Мне снова стало страшно, и я чувствовал, что если пошевелюсь — упаду. Поэтому я не двигался, просто стоял и дрожал, бегая глазами от одного парня к другому. Никто не стал повторять приказ, Денис просто достал телефон и начал снимать. Я знал, чем мне грозят записи на нём если я буду недостаточно старательным и покладистым, так что я принялся развязывать шнуровку корсета. Это и без того не легко сделать, а ещё и трясущимися руками... В общем, провозился я достаточно долго. Не смотря на это, никто не произнёс ни слова. Платье упало на пол, за ним последовал лифчик и трусики. Я стоял в туфлях и чулках, краснея и опустив голову в пол. Руки я скрестил так, чтобы прикрыть упавший член.
— На колени! — снова приказ одним из властных голосов.
Я становлюсь на колени и всё ещё смотрю в пол, слышу, как двигаются стулья, чувствую, что парни собираются вокруг меня. Они держатся так близко, что у меня перехватывает дыхание от страха. Кто-то из них приближается ко мне так, что я чувствую, как его ширинка упирается мне в щёку. Все остальные держатся того же расстояния.
— Ты знаешь зачем ты здесь? — издевательски спрашивает Денис.
Я киваю головой. Все молчат и я понимаю, что должен сказать ещё что-то:
— Чтобы вы меня... — у меня перехватывает дыхание — ... трахнули.
Меня прошибает в пот после этих слов, а тело начинает дрожать ещё сильнее. Я понял, что меня будут унижать, но не знал, что это будет так неприятно.
— Только трахнуть и всё? — разочарованно говорит Денис, он знает, конечно, что может сделать со мной всё, что угодно, но хочет, чтобы я сам об этом сказал. — Так не интересно. Предложи нам что-то ещё.
— Я сделаю вам минет.
— Что?
— Я сделаю вам минет!
— Просто минет?
— Гл... глубокий... с заглотом.
Парни смеются, а я дрожу ещё сильнее. Каждое моё слово усиливает дрожь и страх внутри меня.
— Расскажи-ка в подробностях. — Просит Юра.
— Я... я оближу головку, буду водить по ней губами. Потом возьму глубже. — Я не выдерживаю. — Умоляю, не надо.
Плачу и закрываю лицо руками. Я знаю, что говорить, чтобы прекратить это:
— Просто возьмите меня. Я... я всё сам сделаю.
Со слезами на глазах я тянусь к первой ширинке и расстёгиваю её. Достаю уже готовый член и начинаю лизать. Я должен делать это так хорошо, как могу, чтобы не вызвать гнева, таких мучений снова я не перенесу. Да, как можно лучше. Стараясь изо всех сил. Удовлетворять. Ублажать. Отсасывать.
По стону сверху я понимаю, что сосу член Юры. Он уже вот-вот начнёт упираться мне в горло, а на всю длину так и не вошёл. Я пробую взять его глубже, но начинаю кашлять, и в это время меня тянут к другому члену. Дима. Он держит меня за шею и работает бёдрами, берёт от меня то, что хочет, да и единственное, что ему от меня нужно. Меня передают Денису, после него Роме. Потом снова по кругу. Меня пускают по кругу, господи, пускают по кругу. Я слышу шуршание одежды, парни раздеваются.
Не знаю сколько кругов я прошёл и до какого круга ада добрался, но Рома, стоящий сзади меня, не выдержал. Я почувствовал мокрые, ослюнявленные пальцы, растягивающие мой анус. Я всё ещё сосал чей-то член, а пальцы ритмично ходили внутри меня. Наверное, я погорячился, когда подумал, что прелюдия закончилась. Всё, что происходило до этого, было прелюдией. Я почувствовал член, упёршийся в колечко моего ануса. Я даже прекратил сосать, но не на долго, меня тут же заставили делать это снова, схватив за голову и орудуя ей. Теперь, подумал я, меня используют вместо того, чтобы дрочить. Я не имею никакого значения для этих парней, я просто удовлетворяю их потребности. Очень надеюсь, что меня выбросят после того, как их потребности будут удовлетворены, как делают с любой вещью, для этого предназначенной.
Член входит в меня медленно, но достаточно грубо для того, чтобы из глаз брызнула очередная порция слёз. Я верчусь и пытаюсь вырваться, но меня держат с двух сторон и, по моему, мои конвульсии доставляют ещё больше удовольствия Роме. Кто-то берёт меня за руку и даёт в неё член, другой я нашариваю член сам. Мне больше нечем упираться в пол и я нахожусь полностью во власти парней. Я их вещь, игрушка. Они пользуются мной так, как захотят, а моё дело помалкивать и подыгрывать.
Всё действительно просто, как забава с игрушкой. Меня просто прокручивают на 90 градусов и снова вставляют члены в рот и попу, дают их в руки. Уже совершенно не имеет значения, что члены, которые я сосу уже были во мне. Ни брезгливость, ни любое другое чувство не должно мешать тому, что происходит. У игрушки нет чувств. Действия парней становятся всё более грубыми и наглыми, так дети привыкают к своим игрушкам и забывают о бережливом к ним отношении. Я больше не пытаюсь хоть как-то сопротивляться, члены входят в меня спереди и сзади ровно настолько, насколько это нужно парням, а моя боль и тошнота не имеет значения. По моему подбородку стекает слюна, сначала она капала, а теперь превратилась в сплошную вязкую струю, с добавлением моих слёз. Я пробую расслаблять анус, когда член движется внутрь и сжимать — когда он выходит наружу, надеюсь, парням будет приятно, и они кончат быстрее. Мой маленький членик болтается из стороны в сторону от мощных толчков, которые я получаю сзади. Иногда кто-то от возбуждения сжимает его вместе с яичками, находясь сзади меня, но я терплю боль и даже не подумаю протестовать, у меня нет своих желаний, сейчас я принадлежу четырём парням и им решать, что и когда мне делать.
В конце концов очередной парень, трахающий меня в рот, кончает. Я давлюсь, меня даже отпускают, чтобы я откашлялся, но я не выпускаю член изо рта, я должен всё проглотить, должен быть покладистым и старательным. И я глотаю всё. Меня уже отпустили, я стаю на коленях и полирую языком опадающий член.
Парни подходят по очереди. После того, как ты так долго сдерживаешься, ждать долго не приходится, им остаётся только подойти ко мне и кончить в лицо, а я всё проглочу, соберу пальчиком то, что не попало в рот и оближу его, я ведь должен быть покладистым. Делать всё, чтобы удовлетворить самцов, которые хотят быть удовлетворёнными. Последний, из кончивших мне в рот парней, отталкивает меня ногой и я падаю без сил на пол. Слышу стоны и возгласы одобрения, надеюсь, я был хорошей девочкой и удовлетворил их. Осталось потерпеть лишь немного.
Мне приказывают сидеть посреди комнаты, пока парни, сев за стол, выпивают и, тяжело дыша, пытаются перевести силы. Если они не закончили, если решат воспользоваться мной снова, всё не закончится так быстро, а значит будет ещё хуже, чем было.
Они обсуждают меня. Делятся впечатлениями о том, как хорошо я начал работать своей задницей, когда меня немного разогрели, как старательно сосал и глотал так, чтобы не обронить ни капли, а я ничего не могу поделать. Не могу даже пошевелиться, только сижу на полу, подложив под себя ноги, и стараюсь по разговорам угадать, что будет дальше, понадобится ли моё тело им ещё раз.
Не знаю, хорошо это или плохо, но спасение пришло оттуда, откуда я его уж точно не ждал: щёлкнул замок входной двери, кто-то открыл его своим ключом. Дверь открылась медленно и так же медленно закрылась. С места, где я сидел, коридор был отлично виден, а значит тот, кто был в коридоре, первым делом заметил меня. Там была девушка, она осоловелыми глазами смотрела то на мой парик, то на мой член. Прошло не меньше пол минуты пока она не собралась с мыслями и с криком не ворвалась в комнату к притихшим парням.
У Дениса была девушка, я это знал, но был готов мириться с этим ещё когда мы общались, а сейчас я о ней просто забыл.
Влетев в зал, она первым делом влепила мне пощёчину, настолько сильную, что я упал на пол и повернулся к ней своим разработанным задом. Она ещё раз с отвращением глянула на это всё и перешла к Денису. После пощёчины, судя по звуку, ещё более сильной, чем получил я, она начала кричать на него. Я не слушал, только лежал и снова плакал. Плачь стал единственным способом выражать всё, что накопилось внутри меня. Девушка не кричала долго, было видно, что она к этому не привыкла. Несомненно, то, что она увидела сейчас было чем-то, выходящим за рамки, которых она привыкла придерживаться. Друзья Дениса, к слову, куда-то испарились. Она снова повернулась и посмотрела на меня.
— Бедный мальчик. — Уже с жалостью произнесла она. — Иди в спальню.
Девушка кивком указала на дверь и я, собрав свою одежду с пола, подчинился. Дверь за мной закрыли. Пока я одевался я слышал уже тихую, но всё ещё обеспокоенную вещь. Дверь приоткрылась и в неё пролезла женская рука, держащая мобильный телефон.
— Вызови такси.
Я набрал номер такси, дрожащим голосом назвал адрес и положил телефон в сумочку. Девушка вошла ко мне в спальню и повела к выходу. Выходя, я успел заметить Дениса, улыбающегося и показывающего на свой мобильный. Он выложит видео.
На пороге подъезда, пока мы ждали такси, снова посмотрев на меня она спросила:
— Как тебя зовут.
— Света. — ответил я.