Под юбкой физички

Малышева в наш класс перевели недавно. Успевал так себе. Но я заметила, что он ко мне неровно дышит. Прямо-таки неровно: вызову к доске – он краснеет, пыжится, норовит краем глаза заглянуть мне за бюстгалтер…
- Малышев. Очнись! Что с тобой?
- Ничего, Злата Георгиевна.
- Ну, иди на место. Три балла еле-еле…
Он сидит на первой парте. Не потому, что отличник, а… Даже не знаю почему. Время от времени он роняет под парту то ручку, то ластик, и потом долго ползает – ищет.
- Малышев! Вылезай уже.
- Сейчас, Злата Георгиевна. Вот ручка закатилась – показывает он ручку всему классу. Но я отлично знаю: он рассматривал мои коленки.
Чтобы проверить эту гипотезу, я однажды их слегка раздвинула. Малышев задержался под партой подольше. Мне даже стало смешно. «Неужели он не понимает, что взрослая тетка-педагог замечает подглядывание? Но бедный мальчик, что он там может увидеть – мои розовые панталоны?» Но все же приятно, что мной настолько интересуется юный и, надо признать, симпатичный мужчина.
И вот я решилась на отчаянный эксперимент. В тот день мой класс писал контрольную. Все сопели, наклоняясь над тетрадями. Я, сидя за своим столом, осторожно левой рукой спустила трусы. Когда они упали на пол, перешагнула левой ногой. Потом правой. Осторожно пододвинула их под свой стул. Как бы случайно уронила ручку. И, наклонившись за ней, быстро подняла трусы и спрятала их в ящик учительского стола. Первая часть операции прошла успешно, оставалось ждать. Не прошло и пяти минут, как так же «случайно» ручку уронил Малышев. Он полез под стол и… Я развинула ноги максимально широко. Пусть увидит все, что так хотел увидеть. Пусть даже испугается – я не подбриваю лобок, и мои заросли там дикие, как на необитаемом острове. Я сидела так довольно долго – Малышев, казалось, исчез.
- Малышев. Очнись! Ты где? – окрикнула я.
- Здесь, Злата Георгиевна. – Раздался из-под парты его сдавленный голос.
- Вылезай, наконец, - я сдвинула коленки. – Ты чего там так долго делал? От контрольной прятался?
Класс взорвался смехом. Малышев. Покраснел.
- Ничего, Злата Георгиевна.
- Заладил: ничего… ладно. Останешься после уроков – побеседуем о твоем поведении.
Раздался звонок. Дети сдавали контрольные и выходили из класса, а Малышев оставался сидеть.
И вот мы в классе вдвоем.
- Ну, чего ты, Малышев, - говорю я уже ласково и даже нежно. – Что ты там увидел?
- Где? - говорит он, все такой же красный.
- Ну, не знаю… Под партой. Расскажешь?
- Вы и так знаете, - отвечает Малышев как-то отчаянно.
- Да, знаю. Хочешь увидеть еще?
- Хочу! – вызывающе говорит Малышев.
- Ну, так лезь туда снова. Лезь, лезь под парту…
Он вопросительно смотрит на меня, но лезет.
- Ну, что? – спрашиваю я сверху.
- А вы тогда ноги разводили, а теперь нет, - отчаянно бормочет он из-под парты.
Я колеблюсь. Трусов на мне все еще нет. Но… снова раздвигаю коленки. И вдруг… чувствую вагиной жаркое дыхание – Малышев подполз мне под юбку. У меня по спине бегут мурашки ужаса и удовольствия. Но я же этого хотела сама?
- Что ты там делаешь, Малышев?
Я сдвигаю ноги и беру ими в плен голову Малышева.
- Попался? – говорю весело, стараясь его не напугать. – Не отпущу.
В ту же секунду я ощущаю, как горячий язык мальчика трогает мою вагину.
- Так? - Спрашивает он.
Я не отвечаю. Сжимаю колени, кладу ему руку на затылок и придвигаю его поближе. Он все понимает. Как собачонка, он лижет мою вагину. Мне надо остановиться.
- Малышев, о! Еще, - шепчу я и теку, как сучка.
- А где ваши трусы? – спрашивает он из-под стола.
- Ну, где… Сняла. Для тебя же постаралась. Разве не нравится?
- Нравится, - шепчет он и снова целует мои половые губы, как опытный француз.