Не помню, что такого я сказала на этот раз. Только в ответ последовала звонкая пощечина, от которой у меня потемнело в глазах и влажным огнем отозвалось между ног. Я неожиданно для себя резко села, почти рухнула, на край кровати, держась рукой за щеку и испуганно, чуть исподлобья, смотря на Него. Да, мне было страшно, но оттого, что я не знала, что именно будет дальше, что именно родилось в Его бурном, буйном воображении и что из этого Он сейчас реализует, желая наказать дерзкую девчонку, посмевшую употребить одно из тех словечек, что было запрещено произносить в Его доме.
- Детка, - ласково, как ребенку, сказал Он, делая шаг в моем направлении, - Я вижу, за время моего недолгого отсутствия ты совсем отбилась от рук. А что делают с непослушными девочками? - спросил Он так, словно мне и впрямь было лет пять. В моих глазах зажегся огонек неповиновения: что бы Он ни замыслил, я этого сейчас не хочу, я не готова, я не виновата; в конце концов, какая глупость - устанавливать табу на слова!
- Правильно, наказывают, - не внимая моему внутреннему монологу, улыбнулся Он, подойдя почти вплотную ко мне. Я инстинктивно отодвинулась, а потом услышала тот самый звук. О нет... Так вот что Он задумал на этот раз! - звякнула пряжка Его ремня, звякнула так, словно закрылся засов на двери, отделяющей меня от внешнего мира, свободы и спасения.
Я попыталась еще глубже забиться на кровати, спрятаться.
- Ну, детка, неужели ты забыла правила? - с этими словами Он замахнулся и хлестнул меня, долго не примеряясь и не хотя попасть по какому-то определенному месту на моем теле. Попал по правому бедру. На моей молочно-белой коже тут же вспыхнула и загорелась, обжигая, длинная красная полоска. Он усмехнулся, как ни в чем не бывало отвернулся и отошел к окну. Взял с маленького столика бокал с красным вином и отпил из него, наслаждаясь букетом.
Я, как ошпаренная, соскочила с кровати и набросилась на Него со сжатыми кулаками, намереваясь ударить в грудь, или в живот, или в челюсть - мне было все равно куда, лишь бы выплеснуть проснувшуюся злобу и отомстить за ярко-красную саднящую полосу на моем бедре.
Я почти приблизилась к Нему. Почувствовав это, Он резко повернулся и со всей силы оттолкнул меня так, что я упала, больно ударившись о паркетный пол.
- Ты сама напросилась. К тому же, правила есть правила. Извини, дорогая, - улыбка на Его лице стала еще более зловещей и пугающей. Он сделал еще глоток из бокала, а оставшееся вино вдруг выплеснул мне на ажурные трусики:
- Все равно они тебе больше не понадобятся, - произнес Он и, вновь схватившись за ремень, стал хлестать меня им по ногам, по животу...
Я вскрикнула, попыталась увернуться, уползти из-под нескончаемых ударов и тут же получила еще несколько по спине и ягодицам.
- Иди к черту, ты и твои правила, - огрызнулась я, поднимаясь с пола.
- Отлично, дорогуша! Теперь я тебя узнаю, вот только... - он поиграл ремнем в воздухе, - кто разрешил тебе открыть твой очаровательный ротик?
Я попятилась к двери, надеясь успеть за ней скрыться до того, как Он снова замахнется, но не успела: очередной удар пришелся как раз по моим торчащим соскам.
Все, у меня больше не было ни выбора, ни надежды на помилование, ведь мало того, что я стала сопротивляться, так еще и заговорила, когда игра уже началась, и то, что я сказала, было не лучшей частью моего словарного запаса, который я имела право использовать в этой самой игре.
Я побежала на кухню. Собственно, больше мне бежать было некуда. Он меня нагнал на полпути, когда я, неловко споткнувшись о край очередного ковра, упала, и быстро подняться мне не удалось, как я ни старалась.
Я запыхалась и взмокла и дышала часто и шумно. Кроме того, эта прелюдия уже изрядно меня возбудила, и на трусиках, рядом с ярко-красным пятном от французского вина, растекалось еще одно, берущее свое начало в глубинах моего разгоряченного тела.
Я подняла глаза. Мы встретились взглядами. В Его читалось еще более сильное возбуждение и что-то еще, отчего мое сердце в испуге замерло, а вся кровь хлынула вниз живота. Не говоря ни слова, Он наклонился ко мне и, продолжая смотреть в глаза, положил руку мне на живот. У меня перехватило дыхание. Я откинула голову назад и закрыла глаза, страстно желая, чтобы Он изменил себе и своей игре и приласкал меня, ведь мне так этого хотелось!
Я замерла в предвкушении, когда Он оттянул мои трусики. Заметив, как я вся напряглась и задрожала, Он усмехнулся и вдруг грубо дернул ткань, с треском разрывая ее по швам. Я вздрогнула, резко вернувшись в реальность. Зажав бесформенные кружева в кулаке, Он произнес:
- Я же сказал, что они тебе больше не понадобятся...
Легко, как перышко, Он подхватил меня под мышку и потащил на кухню, на разделочный стол. Сопротивление было бесполезно...
Разделочным я называла стол, за которым мы не только завтракали, обедали или ужинали, а предавались и другого рода развлечениям. Он служил нашему чревоугодию во всех его проявлениях. Почему я называла этот предмет мебели именно так, а не иначе, догадаться несложно: в промежутках между трапезами на нем разделывали меня...
Он швырнул меня поперек стола на живот, лицом вниз. Я испытала прилив удовольствия, когда мои напрягшиеся соски прижались к холодной поверхности...
По паре наручников было прикреплено к каждой ножке стола, и теперь Он занимался тем, что пристегивал мои руки к ножкам стола с одной его стороны, а ноги - с другой. Стол был достаточно длинный, так что ноги мои оказались широко раздвинутыми.
- Отлично, - сказал Он, снимая рубашку. - Теперь ответь мне, сколько ты хочешь ударов? Назовешь слишком мало, я скажу тебе свое число, а оно, поверь мне, намного больше того, что ты сможешь вынести.
Каждый раз граница между "мало" и "достаточно" колебалась, так что мне снова и снова приходилось задумываться и выбирать новое число.
- Тридцать, - выдохнула я.
- И ни одного звука, ни одного движения с твоей стороны, иначе я буду вынужден начать все сначала, - кажется, Он остался удовлетворен числом, которое я назвала.
Я ждала. Ноги мои были раздвинуты широко в стороны, так что я чувствовала себя непристойной женщиной перед диким, животным совокуплением.
Гулко тикали часы, забирая секунды, оставшиеся до первого удара...
Наконец послышался звук рассекаемого воздуха. Я зажмурилась и задержала дыхание. Между ног стало еще горячее...
Однако ничего не произошло.
Он расхохотался:
- Ну что ты, детка, не так сразу!
От обиды я чуть не заплакала: мучить меня наказанием - это еще ладно, но мучить отсутствием наказания, когда я его так хочу - это уж слишком.
Но тут Он нанес долгожданный первый удар, совсем несильный, не такой, к какому я мысленно готовилась, от него моей попке стало лишь немного горячо. Я поняла: Он решил сначала подразнить меня, разогреть, поиграть, как кошка с мышкой.
Он снова меня ударил, а потом еще и еще. Если бы я могла, то подавалась бы всем телом навстречу ...каждому удару. Шлепки были мягкие, легкие, ласковые. Он бил меня медленно, с чувством, словно знакомил ремень с моей попкой, смакуя каждое прикосновение кожи к коже.
После десятого удара Он остановился, положил руку на мои ягодицы и стал нежно массировать их. Внутри у меня бушевало пламя, я мечтала о теплых губах, сомкнувшихся вокруг моих затвердевших сосков, о Его пальцах, исследующих мою возбужденную плоть, проникающих в меня, трахающих меня...
Словно прочитав мои мысли, Он вдруг погрузил в меня палец и стал нежно двигать им внутри. Еще чуть-чуть и я кончу... Как приятно чувствовать эту волну, это надвигающееся, нарастающее наслаждение...
Я застонала.
Он резко убрал свою руку, взял ремень и что есть силы ударил меня.
- Ни одного звука, детка, ни одного. А теперь мне придется начать сначала.
И Он начал, но на этот раз не дразня и не жалея меня, вкладывая душу в каждый удар, с удовольствием наблюдая, как одна за другой вспыхивают новые красные полосы на нежной коже.
Мне было больно. От каждого прикосновения раскаленной пряжки захватывало дух. Ремень жег кожу, насиловал мое тело, раздирая, подчиняя его себе, заставляя меня кусать губы и впиваться ногтями в ладони. Еще удар, - и слеза потекла по моей щеке...
Неожиданно - Он все делал неожиданно, и я никогда не могла предугадать Его следующее действие - Он остановился, отложил ремень в сторону и протянул руку к моему влагалищу, чтобы проверить, мокрая ли я, горячая ли, сильно ли возбуждена. Почувствовав Его пальцы в себе, словно электрический разряд пронзил меня. Я попыталась двигаться навстречу Его руке, но ничего не получилось: я была слишком хорошо зафиксирована. Через мгновение Он убрал руку и провел ей по моей спине: пальцы были горячие, мокрые и скользкие от влаги, которой я истекала...
Вздох отчаяния готов был сорваться с моих губ, но вдруг я почувствовала, как Он снова что-то вводит в меня.
- Это тот самый ремень, которым я тебя наказываю, детка, - последовал ответ на мой незаданный вопрос. - Чувствуешь, какой он жесткий?
Конечно же, я чувствовала. Он вводил ремень нарочито медленно, глубоко, пока тот не упирался в матку, затем вынимал и снова вводил, сводя меня этим с ума и наслаждаясь моей беспомощностью и своей безграничной властью надо мной. Боже, как же я хотела кончить, а еще больше хотела ощутить его член в себе, ощутить, как Он необузданно входит в меня, кричать и извиваться от удовольствия, царапать Его спину и кончить вместе с Ним, чувствуя Его оргазм, слившийся воедино с моим собственным. Еще бы мгновение...
Но он слишком хорошо знал мое тело. Он остановился ровно за секунду до взрыва. А я в бессилье заскрипела зубами.
- Хорошая девочка. Дай же мне теперь тебя попробовать, - у меня внутри от этих слов снова все запылало, уже причиняя мне боль своей незаполненностью. Можно подумать, Ему требовалось мое разрешение! Он прижался губами к моей дырочке и стал жадно ласкать меня языком.
- Девочка, - бормотал Он, доводя меня до невменяемого состояния. - Моя сладкая, - Его пальцы добрались до моего клитора и сжали его; я задохнулась. - Ты пахнешь вином и сексом, - я вся задрожала. - Ты вся течешь... - Если бы Он забылся, на секунду, на долю секунды, я бы кончила...
Но забылась я.
- Да, - прошептала я, - возьми же меня...
Он резко прекратил свои ласки, обошел вокруг стола и встал перед моим лицом.
- Рано, - от очередной пощечины я чуть не кончила.
Я подняла глаза и увидела, что сквозь маску ледяной беспристрастности, выдержки и вкрадчивости прорываются страсть, вожделение и возбуждение, которых было уже не утаить.
Он провел рукой по моей пострадавшей щеке. Я повернула голову, пытаясь губами ухватить Его палец. Вместо этого Он поднес руку к моему носу.
- Чувствуешь?
Я действительно пахла французским вином, собственными соками и желанием секса. Все вместе это образовало пряный, дурманящий, пьянящий букет.
Я изловчилась и облизала Его пальцы. Он помедлил, словно размышляя о чем-то и, придя к какому-то выводу, засунул палец мне в рот. Как же я старалась! Губами, языком я ласкала его, вылизывала, слегка покусывала и снова вылизывала...
Видимо, приняв какое-то окончательное решение, Он нежно вынул пальцы из моего рта, отошел на шаг назад и принялся мучительно медленно расстегивать свои брюки. О да: наконец я увидела то, желание чего совсем лишило меня разума. Мой взгляд стал совершенно похотливым и безумным.
Видя мою реакцию, Он взял член в руку и стал медленно мастурбировать прямо перед моими глазами. Каждое Его движение отзывалось во мне спазмами внизу живота. Хотелось, чтобы Он наконец взял меня и трахал - долго, безостановочно, пока я не кончу пять или шесть раз подряд...
- А теперь, детка, знаешь, что я для тебя приготовил? Открой ротик.
Я с радостью подчинилась. Я почувствовала Его член у себя во рту - большой, упругий, горячий, нетерпеливый, я с благодарностью сосала его, а Он - Он двигался во мне, я видела, что Он закрыл глаза, что Ему хорошо...
- Попробуй только сожми зубы, - убью, - это было следующее, что услышала, а сразу за этим звук удара и сильную боль от жала ремня, но одновременно непередаваемое удовольствие от движений Его члена...
Снова удар - и снова жгучая боль, а вместе с ней наслаждение. Он вынул свой член у меня изо рта и вернулся назад, к моей попке. Еще удар - и стало трудно терпеть эту изматывающую, безжалостную боль... Удары посыпались все чаще и сильнее. Я ужа сбилась со счета, но точно знала, что назначенное мне количество давно миновало. Казалось, время остановилось, а воздух вокруг стал липким и горячим... Он уже в нескольких местах рассек мне кожу до крови и теперь, нарочно попадая по тем же самым местам, причинял ужасные страдания. Однако вместе с ними росло мое возбуждение. Он беспорядочно раздавал удары, попадая и по спине, и по ногам. Я уже не понимала, что происходит, почувствовала только соленый привкус во рту - то ли слезы, то ли кровь от искусанных губ...
В тот момент, когда я, забыв обо всех правилах, собиралась закричать, Он одним сильным движением вошел в меня, и крик боли превратился в крик наслаждения. Через несколько быстрых, глубоких движений я услышала и Его крик. После всего пережитого, мы оба кончили почти сразу...
Он оставался во мне еще несколько минут, а потом сказал:
- Отпусти меня, детка, - я собираюсь принести немного люда для твоей попки.
То, что произошло дальше, было не менее приятно, чем вся игра перед этим. Он отстегнул наручники, перекинул меня через плечо и понес в спальню, держа в другой руке ведерко со льдом. Он сел на кровать, положил меня к себе на колени и засыпал мои ягодицы кубиками льда. Было так хорошо ощущать, как лед тает на моей пылающей коже. Маленький прохладный ручеек стекал между ягодиц во влагалище. Я чувствовала себя то избалованным ребенком, то плохой девчонкой, то хорошей девочкой... С тех пор я никогда настолько сильно не чувствовала себя женщиной.
Ночь 5-6.01.01