Основными причинами, страшного грехопадения инцеста, между матерью и сыном, являются пьянство и сокрытие измены. Как правило, все происходит, когда сын еще в подростковом возрасте, и для него в период полового созревания не имеет большого значения, кто будет его половым партнером. Так произошло со мной, мне было шестнадцать, и я был девственником, мечтавший, как и все мои сверстники ощутить выросшим и окрепшим мужским началом женскую плоть.
Моей матери было сорок три, она ни чем не отличалась телосложением от большинства своих сверстниц, не высокого роста, не толстая, но с немного выпирающим животиком, не слишком большими мягкими и обвисшими сиськами, широкой круглой задницей на полных ляжках слегка покрывшимися неровностями. Произошло это летом, когда мы с ней отдыхали на море в пансионате, и проживали в двух местном номере. Прелюдия была банальной, когда я вернулся в свой номер, немного раньше обычного из кафе, то застал свою голую и пьяную мать трахающейся с чужим дядькой. Естественно, их половой акт, остался не завершенным, к тому же мать испытала ужас и стыд, заставивший её не сразу наброситься на меня с объяснениями, как только в спешном порядке наш номер покинул её любовник, а расплакаться. Как ни странно тогда я больше испытывал сексуальное возбуждение, увидев воочию интимные отношения и обнаженное женское тело, рассмотрев все его прелести, чем жалость к матери или злость на неё за измену отцу. Не трудно догадаться какие аргументы и объяснения со стороны матери посыпались на меня, не произносящего ни слова, когда мы погасили свет и легли спать.
- Ты что думаешь, твой отец, сейчас мне не изменяет, оставшись дома один – всхлипывая, говорила мать со своей кровати, принимая мое безмолвие за обиду на неё, влекущую коренные изменения в её жизни – да он сейчас нашу соседку Людку, шлюху эту, трахает и в хвост и в гриву.
Как правило, с отцом у меня были лучше отношения, чем с матерью, когда в переходном возрасте начинает проявляться собственное мнение, однако все её попытки опорочить в моих газах отца, поставить его в один ряд с собой, не вызвали у меня не звука, ни согласия ни отрицания. По правде говоря, я ждал, когда она успокоится и заснет, чтобы уже насладиться в туалете, отложившейся в памяти впечатляющей картиной её обнаженного тела и интимных мест, гоняя рукой по окаменевшему члену.
- Ты еще не понимаешь, но все приезжают отдыхать на море в пансионаты, чтобы отдохнуть и от семейной жизни. Один раз, и то по пьянке, не имеет ни какого значения, я люблю твоего отца – говорила мать, с ужасом осознав, в каком свете предстанет она, после моего рассказа о её измене.
Это было пострашнее, чем, если бы её застал сам отец, людская молва, отношение к ней окружающих, после неминуемого обнародования, что она трахалась при собственном ребенке, подводило черту не только её семейной жизни, но и самой жизни добропорядочной женщины. Однако у нее еще оставался шанс, уговорить меня, оставить все как было раньше, используя клятвенные заверения и обещания.
Через полтора часа, не выдержав моего молчания, мать двинулась в мою сторону, соскользнув со своей кровати, а я непроизвольно отвернулся к стене при её приближении, только подчеркнул свою обиду на нее. Правда причина тому, была совсем другая, я не хотел, чтобы она обнаружила мой возбужденный член. Мать присела на край моей кровати и, дотронувшись до моего плеча, легонько потянула, давая понять, чтобы я повернулся к ней лицом, но такое в мои планы не входило, показывать ей свой взбунтовавшийся член, поэтому я дернул плечом, убедив её тем самым в своей обиде.
- Ну, прости меня сыночек – жалобно умоляла мать, обдавая мое лицо, горячим дыханием запахом спиртного смешанного с ароматом духов и нежно гладя меня по голове, обнаженным рукам и спине.
Её ласки и запахи только усугубляли мое положение, с которым я безрезультатно пытался бороться, начиная вспоминать таблицу умножения, и привели к тому, что по моему телу стала пробегать мелкая дрожь, и чем дольше и ласковее она гладила меня, тем заметнее сотрясалось мое тело.
- Отругай меня, побей меня. Только не молчи. – продолжала умолять мать, пытаясь меня разговорить и уже наваливаясь на меня, прижимаясь своими мягкими сиськами, которые я чувствовал своим обнаженным телом через тонкую ночную сорочку.
Еще полчаса мать пытала меня своим нежным мягким телом, уже забравшись ко мне на кровать с ногами и плотнее прижимаясь ко мне.
- Мам, поехали, завтра домой – наконец дрожащим не уверенным голосом произнес я, разрушив все до этого сказанные ею обещаний и заверений и даже саму надежду на спасение.
- Ну что ты? Мы же только приехали, всего четыре дня на море. У нас путевки на три недели – начиная снова всхлипывать проговорила она, настойчивее разворачивая меня к себе, чтобы я увидев её заплаканное лицо сжалился над ней и дал ей надежду на спасение.
Я больше не мог сопротивляться, настойчивому натиску матери, иначе бы это превратилось в борьбу, поэтому поддался её рукам, перевернулся на спину, сгорая от стыда, что скоро обнаружится то, что я так старался скрыть, свое сильное возбуждение, источником, которого была мать.
- Тебе не понравилось здесь? – успела произнести мать, прежде чем она обнаружила, вздымающийся мой член под трусами, который я безрезультатно попытался прикрыть рукой. Следующие, что я услышал от нее после непродолжительной паузы, было скорее похоже на её мысли вслух от осенившей догадки, поэтому интонация её голоса поменялась, и она уже шепотом и удивленно произнесла – Ты, так возбудился, увидев, как твою мамочку …? У тебя встал на меня?
Наверное, это и было начало изменений в наших с ней отношениях, её мысли вслух подчеркнули, что она лежит в одной кровати с возбужденным самцом, а не со своим наивным ребенком, к которому она пришла, чтобы он сжалился над её судьбой. Может быть, если бы она не заметила моего возбуждения, все могло пойти иначе, но мать хорошо знала, на что способен возбужденный мужчина и не только на умопомрачительные нежные ласки, но и неудовлетворенный на коварную безжалостную месть.
С одной стороны это облегчало её участь, совратить несовершеннолетнего сильно возбужденного юношу ей не составить большого труда, заручившись его молчанием, а с другой стороны возбужденным юношей был её сын, а это душевные муки. В тот момент действие алкоголя на мать, не дали ей полностью осознать, того на что она решилась. После нескольких минут заминки, рука матери потянулась к моему возбужденному члену, именно этот момент и стал ключевым. Не долгое мое смущенное сопротивление, и нежная рука матери завладела моим окаменевшим членом.
- Ну чего ты стесняешься, я видела и трогала у тебя его много раз, и даже целовала его, когда ты был совсем маленьким – ласково говорила мать, сглатывая подступавший ком к горлу, и не в силах скрыть своего удивления и восторга, добавила – каким он стал большим и мощным.
Мать выбрала совращение, возвращение к прежней жизни, поэтому уже через несколько минут она, проникнув в мои трусы, обхватив нежно пальцами основание члена, задвигала по нему рукой.
- Не сдерживай себя, освобождай свои яички, тебе станет легче – тихо шепча, просила она, явно подталкивая меня, чтобы я кончил ей в руку, надеясь на меньшее из зла.
Однако я еще не был готов к такому повороту в жизни в отношениях с матерью, поэтому мое смущение, стыд перебарывали возбуждение, были сильнее, чем желание ощутить приятные истомы блаженства.
- Я так не могу – продолжая лежать неподвижно, едва слышно прошептал я, и добавил дрожащим голосом, уточняя и отрицая свою причастность к онанизму – Что я онанист.
В наступившей довольно продолжительной паузе, мать, не прекращая нежно водить рукой по члену, глубоко задумалась, а затем, тяжело вздохнув, так же тихо прошептала.
- Иди закрой шторы
Она подала мне пример, отпустив мой член, и свесила с кровати ноги, пропуская меня. Я выполнил её просьбу, лунный ...свет уже не проникал в окно, погрузив комнату почти в непроглядный мрак. Возвращаясь к своей кровати, я терялся в догадках, что хочет мать от меня, так и, оставшись сидеть на моей кровати.
- Пообещай мне, что ты ни кому и ни когда об этом не рассказывай – прошептала мать, когда я подошел к своей кровати, а она в темноте остановила меня напротив себя.
Она потянула с меня трусы, высвободив из-под них мой окаменевший упрямый член, оказавшийся как раз на уровне её головы, и я снова почувствовал, как её рука овладела им и нежно задвигала по нему.
- Не молчи, пообещай, что ни кому не расскажешь – снова повторила мать, а я почувствовал, как головку члена обдало горячим её дыханием, и хотя в комнате было темно, но я был уверен, что мать смотрит снизу на мое лицо.
От догадки, что должно произойти, я не только потерял дар речи, но и подскочивший ком к горлу затруднял мое дыхание, поэтому я закивал головой и что-то произнес нечленораздельное в знак согласия. Мое тело непроизвольно дернулось и забилось в судорогах, едва я почувствовал на головке члена легкое прикосновение мягких и горячих губ матери.
- Каким он стал большим и мужественным – шептала мать, продолжая обдавать член, горячим дыханием, не отрывая губ, целуя его головку и все больше впуская её между своих губ в горячее пространство рта, где на ней начинал играть её язычок.
С моих губ сорвался непроизвольный сладострастный стон, когда я почувствовал, что головка моего члена уже скрылась полностью во рту матери и её плотно сжатые губы приятно обхватили основание члена. Я машинально дернулся тазом вперед в такт двигающейся руке матери по основанию члена, словно желая еще глубже проникнуть в обжигающий приятным теплом рот, едва удержавшись, чтобы не схватить мать за голову и не потянуть на себя. Мать, ощутив мой порыв, глубже впустила в свой рот член и энергично закачала на нем головой, плотно сжимая его губами. Член ритмично задергался, и с сорвавшимися непроизвольными стонами сквозь плотно сжатые мои губы, из него стали выстреливать сгустки спермы, которые мать тут же сглатывала, не останавливаясь качать головой и щекотать головку язычком. Первый в своей жизни оргазм, не от собственной руки, я испытал во рту у матери.
- Какое вкусное у тебя семя – зашептала мать, начиная облизывать языком мой член, выпустив его изо рта, после того как мое тело расслабилось от приятно сковавших его истом оргазма – Ну что яички уже не такие тяжелые? Ты не стесняйся, это все естественно, мамочка помогла тебе, чтобы у тебя не болели яички.
- Нет, еще немного ноют – честно признался я, начиная приходить в себя и осознавать, что возрастные, половые и родственные барьеры в наших отношениях сломлены, и вопреки заверениям матери, о естественности, понимал, что произошедшее неестественно, как и сам оральный секс и между кем он произошел.
- Ну не чего сейчас пройдут – повеселев, ответила мать, попытавшись в темноте посмотрев мне в глаза – пойду, почищу зубы.
Окончательно я пришел в себя когда, мать вышла из душа, раздвинув занавески, впустив снова в комнату лунный свет, и заговорила со мной не таким тихим голосом, лежащим уже на своей кровати.
- Ты уже не хочешь домой? – спросила она, значительно повеселевшим голосом, направляясь к своей кровати, надеясь услышать от меня положительный ответ.
- А что мне здесь делать, под дверью стоять, пока ты развлекаться будешь? – ответил я вопросом, заставив мать на некоторое время остановиться, а затем изменить направление движения уже в сторону моей кровати, и пойдя к ней снова лечь со мной рядом.
- Ну что тут, развлечений мало? Я больше не буду водить в комнату к нам чужих дядек – обвивая меня своими объятиями, ласково заговорила мать.
- Ну да, будешь с ними трахаться в другом месте. Прославляться на весь пансионат, что потом стыдно будет из номера выйти. Я уже слышал про тебя много гадостей от твоих новых друзей, которые не подозревали, что я твой сын. Нет уж, я лучше поеду домой, а ты оставайся, развлекайся.
Еще меньше чем полчаса назад, я бы ни за что не заговорил с матерью на такую тему и так откровенно, а сейчас я лежал с ней рядом на одной кровать, в обнимку разговаривая на щекотливую тему, не удивляясь тому, что и она не пытается подбирать слова, чтобы называть вещи своими именами. Мой рассказ, о случайно услышанном хвастовстве мужика, с которым я её застал, перед своими друзьями, что он поимеет её во все дырки, вызвал у матери бурное негодование, которое помогло преодолеть еще более откровенный порог в нашем общении.
- У тебя член на много больше, чем у него – в запале ярости говорила мать, прикоснувшись к моему члену, словно для сравнения, который уже был упругим и настойчиво приподымался под трусами, но я уже не стеснялся этого.
- Однако трахалась ты с ним, а не со мной – пошутить я, уверенный в безнаказанности, а моя шутка, матери показалась провокационной.
Мать поняла, что хотя она уже совратила меня, но не заручилась моим молчанием, а только усугубила свое положение, и уже не было смысла останавливаться на полпути. Мое неиссякаемое возбуждение, давало ей шанс решить эту проблему, окончательно и бесповоротно, уже не заботясь о душевном состоянии.
- Ладно, иди ко мне, дам разочек тебе засадить себе в писечку. Потрахаюсь с тобой по-настоящему – после непродолжительной паузы прошептала мать, одной рукой задирая подол ночной сорочки, а второй рукой подталкивая мне на себя – сними совсем трусы.
Пока я снимал трусы, мать тоже решила сбросить с себя ночную сорочку, поэтому, когда я занял место между её широко разведенных ног, то прижался к её приятно мягкому, теплому обнаженному телу.
- Не знаю получиться у нас с тобой что-нибудь – шептала она с начинавшим сбиваться дыханием, от чего её голос начинал дрожать, а почувствовав, как мой окаменевший член настойчиво воткнулся в горячую её промежность с влажными волосиками, прерывисто добавила, словно задыхаясь - не спеши, сейчас я поправлю в свою дырочку.
Овладев рукой моим членом мать, расправила им нежные налившиеся складки, и я почувствовал, как он стал проникать в узкое горячее и скользкое от смазки влагалище под обоюдным натиском друг на друга, пока его головка не соприкоснулась с дном.
- Ох, как хорошо засадил, до самой матки достал – запинаясь, протяжно прошептала мать, обнимая меня и прижимая к себе еще крепче, так что я своим лобком сплющил её пухлые мягкие покрытые волосиками половые губки – теперь сильнее толкай в меня, а я буду тебе подмахивать.
После нескольких толчков мать снова зашептала прерывистым голосом, тяжело дыша – Ты же ни кому не рассказывай, что я еблась на море с тобой. Давно я не чувствовала такой мощный и твердый член в себе.
Ёе тело стало все чаще напрягаться, застыв с высоко поднятой задницей, в то время как головка моего члена с силой надавливала на дно влагалища, поэтому её подмахивания моим толчкам были уже не в такт, а вскоре я почувствовал, как и само влагалище словно задрожало на моем члене, сжимая его.
- Ой… – застонала протяжно мать, и её напрягшееся тело задрожало крупной дрожью, словно в конвульсиях, продолжая неистово шептать сквозь стон – да милый спускай в меня, оплодотвори мамочку.
Из дергающегося члена глубоко загнанного в дрожащее влагалище, ударили струи молодой спермы, обволакивая пульсирующее его дно. Обоюдный оргазм был такой сильный и продолжительный, что я даже не помню когда успел с матерью слиться в страстном поцелуе с игрою язычков, а волны приятных истом все накатывали и накрывали тело матери, с новой силой заставляя его биться подо мной, мать слегка даже охрипла от приглушенных сладострастных стонов. Пик моего оргазма уже давно закончился, а тело матери все продолжало биться в неистовых судорогах, пока обессилено не рухнуло подо мной.
- Получилось, еще и как получилось. Ох, как же хорошо ты выебал меня. До сих пор все в пи*де трясется, мне кажется, я кончила где-то глубоко во влагалище, а потом уже клитором.... – шепотом честно признавалась мать, удивляясь своим новым открывшимся сексуальным ощущениям, еще тяжело дыша, и обласкивая мое лицо и губы страстными поцелуями, медленно подмахивая, словно выжимая остатки приятных ощущений из подергивающихся половых органов.
С каждым разом её подмахивания ослабевали, пока она, наконец, совсем не замерла подомной, и только слабое сжатие её влагалища моего члена говорило, что она еще не заснула
– Мальчик мой миленький, теперь ты настоящий мужчина, потерял свою девственность на мамочке. Ну надо же так хорошо оттрахал, что я теперь не чувствую своего тела, даже сил не осталось, чтобы пошевелиться – уже спокойным голосом прошептала мать с восстановившимся дыханием, и заснула обессиленная с загнанным в её влагалище членом.
Я вытащил из мерно посапывающей спящей матери мокрый член, осторожно привстав над ней, а затем соскочил с кровати, так и оставив её лежать с широко разведенными ногами с зияющим отверстием влагалища, из которого ручейком поблескивая в лунном свете вытекала моя сперма смешанная с выделениями матери на темное пятнышко анального отверстия. Я не стал стеснять мать своим присутствием на одной кровати поэтому, обмывшись в душе под прохладной водой облачившись в трусы, и лег на её кровать утомленный сексом, и тут же заснул.