Вечеринку, которую устроила тетя Таня, подходила уже к завершающей стадии, когда я заметил, что моя сильно пьяная мать уединилась с одним из приглашенных гостей дядей Валерой. Мы с Вовкой, делающие вид, что нам безразлично происходящее, сами же следили, за развивающимися событиями и только ждали того момента, когда же начнется самое интересное. Наш план с Вовкой, который мы разрабатывали два месяца, "как трахнуть своих матерей" вступал в начальную стадию.
Вовкина мать, тетя Таня была привлекательной и эффектной женщиной, работала она официанткой в ресторане и как большинство женщин этой профессии, была любительница выпить и повеселиться, и как следствие этому, слаба на передок. Шесть лет назад, от неё ушел Вовкин отец, застав её с другим мужиком. За это время тетя Таня немного поизносилась, от частых выпивок и беспорядочного секса, её круглая аппетитная попка хоть и стала немного шире, однако груди потеряли свою упругость и обвисли на выпирающий живот с появившимися на нем складками. Мать же моя была скромница, ей было тридцать шесть лет, она была на пять лет младше тети Тани, и как её подруга была матерью одиночкой, что их и сдружило, только с той разницей, что мать сама десять лет назад выгнала моего отца за измену ей. Выглядела она не такой уж и эффектной женщиной, хотя и симпатичной на лицо, с фигурой обыкновенной женщины средних лет, широкой задницей, немного выпирающим животиком и среднего размера слегка обвисшими теряющими свою упругость сисками. Мои отношения с матерью до этого дня, ни чем не отличались от отношений большинства подростков со своими родителями, и хоть я огрызался иногда с ней, но все было в меру. На тему интимных отношений мы ни когда не разговаривали, и даже когда при совместном просмотре телевизора показывали откровенные сцены, мы чувствовали неловкость друг перед другом. Вовка же со своей матерью вел себя на много развязнее, не смотря, что ему было только четырнадцать лет, и он был на два года младше меня. Как следствие частым пьянкам тети Тани, которая не редко приводила и мужиков домой на ночь в однокомнатную квартиру, Вовка знал об интимных отношениях больше меня, и не стеснялся при матери откровенных разговоров на эту тему.
Жили мы на одной лестничной площадке, и учились в одно школе, что стало основным скрепляющим звеном нашей крепкой дружбы. Два месяца назад мы с ним стали свидетелями, беспорядочного секса тети Тани напротив наших дверей, когда её пьяную один из многочисленных ебарей трахал раком. Это и дало толчок к нашим подростковым фантазиям в период полового созревания, а через три дня мы уже обсудили план, как "трахнуть наших пьяных матерей" и стали ждать подходящего момента.
- Подожди еще рано – останавливал Вовка меня, искоса посматривая, как его мать страстно сосется с другим приглашенным гостем дядей Витей, уже не обращая внимание на нас, от сильного опьянения, забывшие о нашем присутствии в комнате.
- Пошли уже пора, а то пропустим самое интересное – поторапливал я его, чтобы застать свою мать, как её будет трахать дядя Валера на кухне.
Дверь на кухню была открыта и к тому же парочка настолько была пьяна и беспечна, что не позаботилась даже выключить свет в прихожей, поэтому, как только мы появились в дверях, перед нашими глазами всплыла картина. Моя мать лежала на кухонном столе, освещенным ярким светом из прихожей, уже с задранной юбкой по самый живот, трусов на ней не было, они валялись на полу. Её полные белые ляжки, слегка покрытые неровностями, были широко разведены в стороны, между которыми раскачиваясь стоял дядя Валера и дрочил свой вялый член, пытаясь его поднять. При этом он другой рукой поглаживал широкий покрытый густыми зарослями черных вьющихся волос лобок матери, и её мясистые большие половые губки, разошедшиеся так, что из глубокой щели между ними торчали налившиеся нежные складки уже покрывшиеся смазкой.
Неожиданное наше появление на кухне, не произвело должного и ожидаемого нами эффекта, так как мать и её ебарь были слишком пьяны и увлечены, и реакция была у них заторможена, поэтом Вовке пришлось громко произнести, чтобы привлечь их внимание к нам.
- Вы что тут делаете.
Только после этого, дядя Валера откачнулся от матери, быстро пряча в штаны свое вялое хозяйство, а мать еще некоторое время демонстрировала нам свою возбужденную пи*ду, пытаясь встать со стола, и только с третьей попытки сползла, пошатываясь на пол.
- О, да ты уже совсем пьяная – строго проговорил я, нахмурив брови, не сводя глаз с матери, которая неуклюже пыталась поправить на себе одежду, опустив виновато глаза, и смущенно улыбаясь пьяной улыбкой – пошли домой, хватит уже.
Дядя Валера что-то хотел возразить, но Вовка тут же предложил ему выбирать, позвонить его жене или же в милицию.
Мать покраснев, не пререкаясь со мной и не произнося вообще ни слова, двинулась в прихожую к дверям, придерживаясь рукой о стену, так как её шатало из стороны в сторону, а уже на выходе её так сильно качнуло в сторону, что я едва успел её поддержать, чтобы она не рухнула на пол. Подхватив ее сзади под руки, я опоясал её грудь и захватив её сиськи в свои руки. Всю дорогу до дверей нашей квартиры я тискал мягкие сиськи матери с отвердевшими сосками, на которых под блузкой не было лифчика, так как он был расстегнут и задран поверх их, при этом не получая с её стороны ни малейшего возражения. Когда же вошли в свою квартиру, то я провожая мать до её кровати не только в наглую массировал её сиськи с возбужденными сосками, но и прижимался упругим членом к её мягкой заднице стараясь, как можно сильнее прижаться к глубокой расщелине между ягодиц, зная, что на ней нет под юбкой трусиков, так как они, так и остались лежать на полу в кухне в квартире напротив. Мать на мою внезапную наглость только виновато улыбалась и повиновалась, даже не пытаясь хоть как-то воспротивиться. Положив мать на кровать, я вышел, прикрыв по её просьбе за собой дверь, так как она собиралась еще переодеваться. Я прислушался к звукам, доносившимся из её спальни, уверенный в том, что рано или поздно она начнет переодеваться или же крепко заснет без нижнего белья.
Сбросив с себя одежду в прихожей, оставшись только в одних трусах, я стал ждать подходящего момента. Мои намерения трахнуть пьяную мать, окрепли после того, как я облапал её груди и теперь чувствовал себя еще увереннее. Вскоре послышались и звуки из спальни, я без труда по скрипу пружин кровати мог определить, что мать встала с кровати, а по шелесту материи, что она раздевается, расшатываясь из стороны в сторону при этом натыкаясь на рядом стоящую мебель. Досчитав до десяти, я резко открыл дверь в её спальню и включил свет. Мать не сразу среагировала на мою выходку, прикрыв глаза от яркого света, она еще какое-то время стояла передо мной совершенно голой, пытаясь освободиться от лямки лифчика, и только когда приоткрыла свои мутные пьяные глаза, с опозданием поднесла одну руку к волосатому треугольному лобку, а другой попыталась прикрыть свои обвисшие сиськи с небольшими розовыми сосками.
- Забыл тройник в твоей спальне – проговорил я, продолжая нагло рассматривать голую мать, прокручивая в голове все заранее обдуманные варианты.
- Стучаться, надо, видишь я голая совсем – виновато и застенчиво пробубнила она заплетающимся языком и еще шире от смущения заулыбалась, надеясь что я отвернусь и не буду её рассматривать , а она успеет чем-то прикрыть свою наготу.
- Да что я тебя не видел голой, я даже видел, как тебя сегодня трахали на столе – стараясь, как можно наглее с ухмылкой проговорил я.
- Не болтай, ни чего ты не видел, меня ни кто не трахал – опуская глаза, промямлила она, еще больше засмущавшись.
- Ну, да, только по тому, что у него не встал на тебя, а то я слепой не видел, как ты лежала на столе с разведенными ногами, выставив свою лохматую, готовую принять член, если бы я тебя не увел домой, он точно бы тебе засадил – продолжал нагло ухмыляться я, сам поражаясь своему наглому ...обращению с матерью, при которой всего несколько часов назад побоялся произнести бы ругательное слово.
По лицу матери побежал яркий румянец, чувство стыда за то, что я со своим другом стал свидетелем её интимных отношений, её нагота сейчас передо мной и сильное опьянение, заставляло чувствовать её виноватой передо мной, поэтому она не могла адекватно ответить на мою наглость, решив, что это обыкновенная сыновья ревность, месть за её проступок. Наконец она решила оправдать хоть немного свое поведение, раскаянием, заговорила, растягивая слова стараясь придать голосу твердость на сколько ей позволял заплетающийся язык
- Ты же уже большой, скоро семнадцать, должен понимать, что я еще не старая женщина и мне тоже требуется и хочется с кем-нибудь…
- Сказала бы мне, я бы тебя оттрахал, я же уже большой - не дав ей договорить, с нескрываемым злорадством съязвил я – а ты под женатого подлезла, как же твои принципы, не трахаться с женатыми.
Мать всхлипнула, пытаясь сдержать смех, но не сдержалась и рассмеялась, не обратив внимание на мой тон и приняв мои слова за шутку, и подтверждения её умозаключений о сыновей ревности, в порыве которой я сейчас отчитывал её, не стесняясь в выражениях, поменявшись с ней местами в вопросе воспитания.
- У тебя еще женилка не выросла…
- Это у меня не выросла!? – снова не дав ей договорить, игриво с улыбкой произнес я, и двинулся в сторону матери, пока не подошел к ней вплотную – вот смотри, как выросла.
Мать еще заразительнее рассмеялась, все это ей показалось по-детски забавным, однако она не только посмотрела вниз на мои трусы, но и оторвав руку от лобка, прикоснулась к моему окаменевшему члену, оттопырившемуся под трусами, от чего тот несколько раз дернулся от приятных ощущений.
- Ну как выросла? – спросил я, и тут же обнял мать обоими руками, прижимая её теплое и мягкое голое тело к себе.
- Еще и как выросла – улыбнувшись, проговорила она, и её руки обвили меня, словно она желала прикрыть свою наготу от меня, прикрывшись мною же и в тоже время получить от меня прощения за её провинность, а что так не успокаивает ребенка, как материнская нежность, её объятия.
Податливость голой матери, её встречная нежность объятий, вызвали у меня новую сильную волну возбуждения, мой член еще сильнее напрягся и упираясь вниз её мягкого живота, расположившись на лохматом лобке матери, отделяемый только тонкой материей моих трусов, а по моему телу пробежала крупная дрожь. На продолжительное время мы с матерью замерли, стоя всего в полу шаге от кровати, чувствуя, как тяжелеет и сбивается от возбуждения наше дыхание. По телу матери тоже стала пробегать дрожь, а соски на её сиськах прижатые к моему голому торсу превратились в твердые комочки. Она с опозданием поняла, что своей неосмотрительной нежностью вызвала естественную реакцию в неестественных отношениях, и теперь не могла найти выхода из сложившейся ситуации. Чем дольше мы, молча, стояли прижавшись друг к другу, тем сильнее наши тела захватывало возбуждение, и тем меньше оставалось шансов, что не произойдет чего-то неординарного. Наконец, мать решила все же попытаться как-то выйти из этого положения, хотя уже и сама была сильно возбуждена. Её нежный безвинный поцелуй горячих мягких губ мне в шею рядом с ухом, как она хотела, оказался уж не таким и безвинным. Поняв это она попыталась что-то тихо сказать в свое оправдание, но из-за сильного возбуждения и опьянения, из её пересохшего рта сорвался только прерывистый похотливый выдох похожий на стон, обдав мое ухо горячим тяжелым дыханием, от чего я еще крепче прижал её к себе.
Почувствовав усилившийся натиск на её лобок моего окаменевшего члена иногда подергивающегося, она хотела немного ослабить давление и как бы переминаясь с ноги на ногу, расставила их по шире, но и этот её шаг был направлен против того чего она добивалась. Моя нога тут же встала между её разведенными ногами, и я уже ощутил на своем голом бедре её горячую, мягкую, волосатую промежность, а затем отплатив ей интимным поцелуем в шею, так что по телу матери пробежала крупная дрожь от возбуждения, легонько стал подталкивать её назад к кровати.
- Ну, не надо, не балуйся, бессовестный мальчишка – не убедительно проговорила она, но довольно легко поддалась моему натиску, продолжая обнимать меня.
Я опустил её поперек кровати и уже лежа на ней, развел ее свисающие на пол ноги в стороны, так что оказался между ними, а мой член все еще под трусами воткнулся в её теплую мягкую промежность.
- Не надо, мне стыдно - продолжала твердить мать, закрыв глаза - слышишь, не надо, не хорошо это.
- Ну, хоть, чуть-чуть, очень хочется – умоляющим и дрожащим от сильного возбуждения голосом произнес я.
Мать не оказывала ни какого сопротивления, даже когда я запустил свою руку ей между ног, нежно притронувшись к её волосатой промежности, раздвигая пальцами мясистые мягкие половые губки, отыскивая во влажной и теплой щели клитор. Она напротив еще шире развела ляжки, а когда мои пальцы, отыскав её клитор стали нежно его поглаживать, то она стала медленно приподымать навстречу зад, а с губ стал срываться тихий сладострастный стон. Мать уже не произносила "не надо" а только тихо сладострастно постанывала и подмахивала моей руке. Разожженный огонь страсти дядей Валерой, вспыхнул с новой удвоенной силой, у меня и сомнений не было, что её похоть уже переборола, все её притупившиеся алкоголем моральные принципы, и она теперь только жаждала одного, чтобы её трахнули.
- Давай просто потремся письками, а в меня не будешь… - тихо прошептала она, запинаясь от тяжелого дыхания.
Приспустив трусы, я расположил свой член так, что он оказался своим основанием как раз между разошедшихся мясистых половых губок соприкасаясь и при каждом движении скользя по клитору матери. Мы сделали с ней несколько движений навстречу друг другу имитируя половой акт, плотно прижимаясь друг к другу половыми органами понимая, что это только прелюдии.
- Погаси свет – прерывисто прошептала мать со сбившимся дыханием – и давай, ляжем как следует, поудобнее.
Она легла на кровать, на спину уже разведя широко ноги и согнув их в коленях, а я выключил свет и прежде, чем забраться на кровать сбросил с себя трусы, и уже ложился на голую мать тоже голым, между её широко разведенных ног.
- Ладно, давай потрахаемся по-настоящему, дам тебе в честь праздничка один разочек засадить себе, только ты ж смотри ни кому – тихо прошептала она, словно нас кто-то мог услышать, и сама трясущейся от сильного возбуждения рукой направила мой окаменевший член в свое горячее влажное и скользкое от похоти влагалище.
Её приятно обжигающее влажное влагалище с жадностью всосало мой член по самый корень, столкнувшийся своей головкой с его дном. Мать начала подмахивать моим толчкам в ней, высоко подбрасывая свою мягкую широкую задницу, прижимаясь мягкими ляжками к моим бедрам, и страстно целуясь со мной в губы
- Спускай в меня не бойся… – заикаясь, тихо шепнула она, чувствуя, как мой член стал подергиваться в её влагалище.
Я бы мог уже несколько раз кончить в неё, но сдерживался, желая растянуть подольше этот умопомрачительный секс с матерью. Я продолжал в такт долбить подмахивающую мать в хлюпающее и чмокающее влагалище, которая все чаще начала напрягать свое тело подо мной с силой сливаясь своим лобком с моим, а затем напряглась и во все застыла.
- Я спускаю, еще… еще… сильнее… насаживай… меня… о…о…
С ее губ сорвался громкий протяжный стон сладострастия, а затем все её тело расслабилось и затряслось в крупных судорогах, кончала она бурно и продолжительно, продолжая трястись на моем члене. Между тем и я с первыми спазмами влагалища, больше не в силах был сдерживать себя, воткнувшись головкой члена в его дно, стал вливать сгустки спермы.
- О как хорошо… а я думала ты еще у меня маленький и не умеешь… - запинаясь произнесла мать, минут через пять после того как умопомрачительные волны истомы ...отпустили наши обессиленные тела.
Сбившееся дыхание начинало восстанавливаться, и я хотел уже встать с матери и вытащить из неё свой член, но она из последних сил еще подмахнула мне и руками удержала меня за задницу.
- Не спеши вытаскивать, дай у меня матка перестанет дергаться, чувствуешь, как моя писька сжимает твой член.
Я ушел от матери в свою комнату, только минут через двадцать, когда она уже замерла подо мной, крепко заснув от приятной усталости с моим членом во влагалище. Я не стал её больше трахать, хотя мой член еще во влагалище приобрел "боевой вид", понимая, что это будет для неё уже не столь приятно. Мать даже не пошевелилась, когда я вытащил из неё свой мокрый член и встал с неё. Она так и осталась лежать с широко разведенными полными ляжками в стороны, а из её глубокой щели между мясистых половых губок со слипшимися кое-где вьющихся волос, появилась струйка мутной жидкости моей спермы и её обильных выделений, вытекающих из влагалища. Я заснул, обдумывая, как мне завтра вести себя с матерью, хорошо понимая щекотливость возникшее ситуации, влекущие коренные изменения в наших с ней отношениях.