Привет, меня зовут Фрэнсис Шеппард.
Мой отец был плантатором в Луизиане. Ещё он был порядочной скотиной, часто напивался и лез в драки. Когда мне было три года, моя мать умерла от лихорадки и отец женился во второй раз, на вдове, у которой была дочь Саманта, на год меня младше. Жили мы не бедно, хотя и настоящие богачи смотрели на нас как-то свысока
В 1835 я впервые понял, что хочу делать то, что наш священник, отец Джон, называл прелюбодеянием, а мальчишки в школе - еблей. Несколько раз мы после воскресной школы мы подкарауливали девчонок, заманивали их в темные переулки, где целовали их в губы, хватали за начавшие проступать груди и лазали под подол, хотя никогда не решались перейти к чему-то большему. Девчонки вырывались и кричали, чтобы мы прекратили, но мы видели, что им нравится наше внимание. Разумеется, мы с парнями часто обменивались слухами о том, что дескать первая красавица среди наших сверстниц Мэри Вульф уже не девушка или о том, что после смерти старого китайца, который держал лавку с разными диковинными штуками, его дочь стала проституткой чтобы расплатиться с долгами.
Однажды, в один из тех дней, когда мой отец отправился на охоту (а это было его второе любимое развлечение после бухла), наш учитель сказался больным и велел нам расходиться по домам. Подходя к дому, я обратил внимание на то, что входная дверь заперта. Не желая беспокоить мачеху, решил прокрасться сзади и залезть в окно, как я часто делал после проказ.
Меня привлекли странные звуки, доносившиеся из окна спальни. Недавно отец поймал одного негра на воровстве и примерно наказал его и мне почему-то показалось, что это снова он забрался к нам. Я прокрался и загляну в окно. Каково же было мое удивление, когда я увидел, Роберта Гувера, лавочника лежащим на кровати и свою мачеху, полностью раздетую, усевшуюся на него сверху и двигая бедрами вверх-вниз. Я понял, что это и есть тот самый блуд.
Мачеха вся раскраснелась и стонала, почти кричала, от удовольствия, а мистер Гувер хрипло пыхтел, закатив глаза. Наконец, дернувшись несколько раз, он затих. Я был поражен увиденным и до вечера просидел на старом дереве, обдумывая увиденное.
Забавно, но никогда раньше я не рассматривал свою мачеху как женщину. Скорее меня интересовала Саманта, часто по ночам, предаваясь рукоблудию, я представлял, как прокрадываюсь в комнату к сводной сестре, заставляю её снять ночную рубашку и занимаюсь с ней любовью, дикой и необузданной, как описано в похабных книжках, которые мой друг Стив однажды приносил и показывал нам. Но сейчас я осознал, что мачеха - стройная женщина 30 лет, с пышной, но не отвисшей, как у старух, грудью, с милым личиком и красивыми голубыми глазами. Чем дольше я представлял перед глазами увиденное, тем больше я хотел эту женщину.
Теперь у меня был план. Отец не вернется до завтрашнего вечера, а то и дольше, если охота будет удачной, а по дороге подвернется кабак. Вечером я зашел к мачехе и сказал, что хочу с ней поговорить. "Мой отец взял тебя в дом вместе с дочерью после смерти твоего мужа, а ты трахаешься на право и налево" - с как можно более сильным возмущением в голосе говорил я. Должен признаться, я не любил своего отца. Он был груб, излишне, на мой взгляд жесток с неграми, которыми мы владели, часто напивался и буянил. Мачеха заплакала, но я продолжил. "Я расскажу ему то что видел, когда он вернется, и тогда он выкинет вас на улицу". Это было чистой правдой, она происходила из когда-то богатой, но обедневшей семьи и отец не получил от неё никакого приданного. Мачеха уже не скрывая зарыдала. "Пожалуйста, - сквозь слезы умоляла она - я сделаю что угодно"
Это стало для меня сигналом. "Раздевайся," - приказал я. Она с удивлением посмотрела на меня. "Раздевайся, - снова властно крикнул я, - ты сделала это для мистера Гувера, сделаешь и для меня". Поняв, что деваться ей некуда, продолжая всхлипывать, она начала снимать платье. Я не мог поверить своему счастью: красивая женщина раздевается передо мной и сделает всё, что я захочу. Теперь она стояла совершенно голая, продолжая всхлипывать. Мне открылись её шикарные груди, бедра и особенно восхитительные волосы внизу живота. Я велел ей лечь на кровать и сел ей на живот. Желая растянуть удовольствие, я решил, что сначала ощупаю каждый дюйм её прекрасного тела. Но когда я прикоснулся к её груди я понял, что не могу больше сдерживаться. Я спустил штаны (не было сил даже раздеться) и пристроившись между ног мачехи вставил член ей в отверстие. Несколько секунд я выжидал, прислушиваясь к новым ощущениям, а потом начал двигаться туда-сюда. Мачеха попыталась отвернуться, но я заставил её держать голову прямо и смотреть на меня. Ещё несколько раз двинувшись в ней, я понял, что больше не могу. Я застонал и выгнулся, изливая своё семя в женщину, чувствуя, что стал мужчиной.
Мачеха лежала на кровати, продолжая всхлипывать, но я, осмелев, велел ей успокоиться и привести себя в порядок. Должно быть Тельма, наша кухарка из рабов, уже готова подавать ужин.
Кстати, теперь я начал думать о Тельме. Ей было за 40 лет, но все ребята, которые её видели соглашась, что она роскошная женщина. Как-то раз один из моих приятелей, Рик, прямо сказал "Шикарная баба! - если бы такая пахала у нас, я бы ей засадил обязательно". Тогда я был уверен, что этого никогда не случится, но после истории с мачехой я осмелел.
Однако, хоть я и понимал, что она фактически имущество моего отца, а значит и моё имущество, просто так приказать ей или взять силой я ещё стеснялся. Нужен был свой подход.
Ну а пока мне не терпелось поделиться с друзьями новостью о том как я стал мужиком. "А аз ты можешь ей всё что угодно приказать, - ухмыльнулся Рик, - прикажи ей прийти сегодня к большому дереву и всех нас обслужить. А если откажешься - значит ты врун и всё придумал". Я понял, что меня припели к стенке. Действительно, если я откажусь, то окажусь не только вруном, но и извращенцем, воображающим, что он трахает свою мачеху.
Как я и думал, отец вечером не появился. Тогда я решил, что надо держать своё обещание. Я зашел к ней в комнату. По моим глазам поняв, чего я хочу, она уже начала была расстегивать пуговицы, но у меня были другие намеряния. Я приказал ей надеть своё самое красивое платье - красное, с глубоким вырезом, туфли на каблуках, украшения, в общем подготовиться как будто к выходу в свет и идти за мной. Кажется, уже тогда она поняла что её ждет, но когда она увидела, что я привел её на пустырь, где её ждут ещё семеро подростков, жаждущих женского тела, я увидел в её глазах самый настоящий ужас.
"Ух ты! - удивился Джек, один из парней, - и правда привел. Да ещё и разодетую. Одно удовольствие будет такую выебать". "Ну вот и еби, - почему-то разослился я, - валяй". Кивком я велел мачехе раздеваться. "Мееедленно, пожалуйста - попросил Джек, - хочу насладиться моментом". Я снова кивнул, соглашаясь с его словами. Мачеха покорно расстегнула платье начала его спускать. Сначала показались её шикарные груди, парни затаили дыхание от восхищения. Наконец её платье полностью оказалось на земле. Джек подошел к ней сзади обнял за бедра. Развернув её лицом к дереву он велел ей нугнуться и облокотиться. Потом спустил штаны и достал свой член. Я заметил, что он был длиннее, чем у меня, но тоньше. Не спервой попытки, но он сумел вставить ей член и, ухая, начал раз за разом засаживать его в её прекрасное тело. Она стиснула зубы, похоже что ей это не доставляло особого удовольствия. Несколько раз дернувшись, он застонал, вытащил член и просунул его между мачехиных ягодиц, принявшись тереться и через минуту кончил.